Дом лжи - Дэвид Эллис

Фэрмонта в Западной Вирджинии, которая пропала в две тысячи третьем. Наверное, мне следовало сказать об этом Нику, но ему так чертовски нравился его план, что он и меня убедил попробовать. Вот только я подозревал, что ты можешь его натянуть. И, гляди-ка, не ошибся…

Я молчу. Просто не знаю, что сказать. Этого момента я боялась с того дня, когда узнала про тело настоящей Вики.

Но сейчас главное оторваться от этого Гевина. Уйти отсюда живой.

– Ты – умная дамочка, Вики, – горячо шепчет он. – Ник умер, Саймон скоро окажется под следствием, а может, еще и в тюрьму загремит по подозрению в убийстве – а ты, когда настанет подходящий момент, скроешься со всеми денежками. Так ведь?

Он знает о трастовом фонде. Знает о Саймоне. Он все обо мне знает.

Хотя нет, не все.

Я забыла опустить шторы в гостиной, когда убивала Ника. Хотела опустить, но забыла. Перенервничала. А Гевин, наверное, заглядывал в окно с другой стороны улицы. Не знаю, что именно он увидел, но он знает, что его друг мертв.

Не отвечай ему. Ни слова. Только…

Гевин сильнее вдавливает дуло пистолета мне в челюсть, так что мой затылок чуть не расплющивается об изгородь.

– Так? – повторяет он.

– Да, так. – Сердце колотится, мозг работает на ускоренных оборотах, но ничего путного все равно не придумывается, кроме «лишь бы убраться от него подальше».

– Интересно, как отнесется к этому Саймон, когда узнает… Он-то думает, что женат на Вики Ланьер, женщине с чистым, безукоризненным прошлым. Но у тебя должны быть причины, чтобы скрываться под чужим именем. Интересно, какие? Судимость по уголовному делу? Проституция? Или что похуже? Богатенький парнишка вроде Саймона вряд ли запал бы на дешевую уличную шлюху. Значит, ты как-то отмылась от своего прошлого и придумала себе новенькую, ничем не запятнавшую себя личность…

– Да, – говорю я, чувствуя, что еще чуть-чуть, и моя черепушка не выдержит нажима и лопнет.

Что же делать? Отбиться или вырваться не получится – сил не хватит, к тому же у него пистолет: начну сопротивляться, еще выстрелит…

– Назови мне свое настоящее имя, Вики, – требует Гевин.

Ох, слава богу, он не знает, как меня зовут. Так далеко в мое прошлое он не забрался. И у него нет моих отпечатков пальцев.

И нельзя, чтобы он узнал это. Нельзя, чтобы Гевин понял, кто я такая на самом деле. Я лучше умру прямо здесь и прямо сейчас, но ничего ему не скажу.

– Ну, говори, глупая жаба. – Он убирает пистолет и свободной рукой закатывает мне звонкую оплеуху. Потом снова прижимает меня к изгороди и тычет дулом пистолета мне в лоб. – Говори немедленно, или…

– Ни за что. Хоть застрели, не скажу.

С минуту Гевин смотрит на меня, явно раздумывая. Но курок спускать не спешит. Он пришел не затем, чтобы убить меня. Иначе уже сделал бы это.

– Ха, а вот это интересно, – говорит он. – Но знаешь что, Вики? Мне, в сущности, незачем знать твое настоящее имя. Достаточно того, что твой брак – подделка. Ты вышла замуж по подложным документам. И если эта информация всплывет, ты не получишь ни цента из тех денег.

Я чувствую, как у меня подгибаются колени.

– Так что половину ты отдашь мне, – говорит Гевин. – Иначе сама ничего не получишь. Третье ноября. В этот день ты должна наложить лапу на его деньги, так?

Я не могу говорить. Кивнуть тоже не могу – дуло пистолета практически впечаталось мне в лоб.

– Третьего ноября, – говорит Гевин. – Я приду к тебе. И ты переведешь мне половину. Десять миллионов долларов. Пусть будет так, для ровного счета.

– Как? – хриплю я.

– А вот об этом не беспокойся. Как, я придумаю. Твоя задача, Вики, быть как можно ласковее с мужем с сегодняшнего дня и по третье ноября. Это ведь недолго, всего два дня. Сделай его счастливым. Раздвинь пошире ножки. Ты ведь хорошо знаешь, как это делается, у тебя большой опыт, да?

И он толкает меня так, что сетка за моей спиной пружинит и отбрасывает меня вперед. Я падаю на четвереньки между старым теликом и пакетом с едой.

– Если ты сбежишь, Вики, или еще как-то меня надуешь, я расскажу Саймону все. И тогда десять лет, которые ты трудилась ради этих денег, пойдут насмарку. И даже не думай провернуть со мной тот же фокус, что и с Ником. Он не знал, что ты на него нацелилась. А я знаю.

– Это будет выглядеть… подозрительно. Всего через три дня после ее смерти я перевожу уйму денег на неизвестный счет…

Гевин пинает меня в ребра. От боли я складываюсь пополам. Прямо лицом в грязь.

– А мне плевать, подозрительно или нет. Это твоя проблема. Решайся, Вики. Что ты предпочитаешь – попасть под подозрение или не увидеть ни цента из этих денег? Выбор нетрудный. Ты что-нибудь придумаешь. О, – он оборачивается, прежде чем уйти, как будто что-то вспомнил, – счастливого Хэллоуина!

84. Саймон

Я обхожу осколки разбитой вазы, прохожу мимо мертвой Лорен и поднимаюсь на второй этаж, старательно отпечатывая следы ботинок по всей лестнице, снизу доверху. Длиннющий балахон замедляет движения. Да и ходить весь вечер в ботинках тринадцатого размера при одиннадцатом размере ноги не слишком-то удобно.

Я на втором этаже. На полу кровь; особенно много ее там, где веревка просунута между завитками и разными коваными фигурами, из которых состоят перила. Интересно, выдержат ли они вес Лорен до утра? Скорее всего, да. Судя по всему, сделаны на совесть. Хотя мне, в общем-то, все равно.

Нельзя терять время. Каждая секунда на счету. Может быть, кто-то все же вызвал полицию, и, может быть, полицейские уже в пути, но если я сделаю свою работу быстро, то могу еще успеть покинуть дом раньше, чем они появятся.

Начинать надо с главного – с розового телефона. Если ничего больше не успею, то хотя бы с ним надо успеть.

Кровь на полу – след борьбы. Что бы здесь ни случилось, как бы это ни выглядело, произошло все именно в этом месте. Я даже могу представить себе, как все было. Да, я представляю себе их борьбу, страх Лорен и ее боль…

На площадке второго этажа стоит небольшой коричневый столик с гнутыми ножками. На нем – ваза со свежими цветами и фото в рамке: Лорен и ее муж Конрад.

Под крышкой столика – полочка.

Если просто положить телефон туда, полицейские зададутся вопросом, почему