Дом лжи - Дэвид Эллис

есть довольствоваться хроникой вчерашнего дня, черствой, как залежавшийся хлеб.

Звонит мой телефон. Номер неизвестный.

– Здравствуйте, это Саймон.

– Саймон? Это Джейн Бёрк. Я сержант…

– Джейн Бёрк? Из «Грейс консолидейтед»?

– …полиции.

Мы говорили одновременно. Я знаю ее. Знаю, где она работает. Конечно, я не был уверен, что именно ей достанется это дело, но почему бы и нет? В конце концов, полицейское отделение в Грейс-Виллидж совсем маленькое…

– Джейн Бёрк из «Грейс консолидейтед»? Выпуск две тысячи третьего?

– Это я, да.

– Извини, я тебя перебил. Ты сказала, что ты сержант, да?

– Да, я сержант отделения полиции Грейс-Виллидж. Звоню, чтобы спросить, не найдется ли у тебя пары минут для разговора со мной?

– Ну разумеется. А что… э-э… разговор будет официальным?

– Да.

– Ладно… может быть, скажешь, о чем?

– Я бы предпочла сообщить тебе это не по телефону, а лицом к лицу, так сказать.

Ясно. Хочет увидеть мою реакцию на новость о том, что Лорен Бетанкур убита.

– Ну хорошо… ладно.

– Не возражаешь, если я заеду сегодня к тебе домой? Только попозже, вечером?

– Конечно, заезжай, буду дома, – говорю я. – Только скажи когда.

Хэллоуин

80. Саймон

Я прохожу два квартала на север от дома Лорен в том направлении, где пару минут назад скрылся Кристиан. Только он шагал довольно быстро, а я не спешу, старательно подражая размеренной, неторопливой походке бывшего президента, чью маску я напялил. Становится, кстати, довольно холодно – не сезон уже для того, чтобы разгуливать по улицам в одном костюмчике. Хорошо хоть, маска, закрывающая всю голову, греет – вроде шапки.

Я подхожу к зданию начальной школы, вслушиваясь в каждый звук сзади, то и дело оглядываясь в ожидании ненавистных мигающих огней и завывающих сирен полиции. Но ничего пока не вижу и не слышу. Полицейские машины не мчат на всех парах к дому Лорен. Обычно они либо приезжают сразу, либо не приезжают совсем.

Захожу в школу и останавливаюсь у мусорных баков, прикрывающих меня от любопытных глаз. Надо подождать. Пусть пройдет время. Хоть бы оно шло скорее… Чем меньше я буду думать, тем нормальнее буду себя вести.

Дыши глубже, Саймон. Вдох – выдох, вот так.

Если я завожу часы, или будильник, или игрушку, или музыкальную шкатулку, значит, я делаю так, чтобы они заработали; а вот если я завожу кого-то – значит, хочу, чтобы он – или она – наоборот, перестал функционировать нормально и вышел из себя.

Сегодня можно услышать, как «затруднительным» называют и положение, и человека.

Я начинаю прыгать на месте. С одной стороны, чтобы погреться и расслабиться, не заводиться в ожидании того, когда все кончится, а с другой – чтобы время ожидания выхода из этого затруднительного положения прошло быстрее.

Дыши глубоко.

* * *

Без десяти восемь. Я достаю из мешка для сладостей костюм Мрачного Жнеца. Мне не сразу удается натянуть его через голову поверх маски, но я справляюсь. Так я выхожу на второй уровень анонимности. Сомневаюсь, что кто-то увидит лицо под этим широким и глубоким капюшоном, но если все же и разглядит, то это будет лицо нашего первого афроамериканского президента, а не мое.

Я уже порядком замерз стоять на холоде и потому с удовольствием натягиваю поверх одного костюма второй – все-таки теплее. Правда, теперь риска больше, но, как говорится, кто не рискует… и так далее. А я уже и так далеко зашел.

Как я всегда говорю себе: поймают – значит, поймают. Моей целью номер один была Лорен, и, кажется, Кристиан достиг ее за меня. Цель номер два – не один, а именно два – выбраться отсюда самому. И если я ее не достигну, что ж, так тому и быть.

Я возвращаюсь назад, к дому Лорен. Снова иду по Латроу до пересечения с Томас, где останавливаюсь под большим деревом, растущим на угловом участке. С момента ухода Кристиана прошел почти час. Полиция до сих пор не среагировала – значит, никто не увидел и не услышал ничего такого, что заставило бы их позвонить стражам порядка.

В доме, у которого я стою, на первом этаже окна еще светятся, но на втором темно. Не исключено, что кто-нибудь сейчас смотрит на меня оттуда, из этих темных окон, но я ведь ничего такого не делаю, верно? И все равно это не значит, что я жажду встречи с полицией. Как раз наоборот.

Ну все, пора. Настал момент, когда я либо разоблачу себя полностью, либо…

Либо – ничего.

Перехожу улицу, захожу во двор Лорен и иду к кустам под окнами, иду, не замедляя шага, стараясь двигаться естественно, как двигался бы на моем месте любой нормальный человек в костюме Мрачного Жнеца, зашедший во двор к кому-то. Причем зашедший без всякой задней мысли, а не как тайный соглядатай.

Напротив окна я останавливаюсь и заглядываю в дом. Заглядываю несколько минут подряд – пусть подошвы моих ботинок «Пик эксплорер» как следует отпечатаются во влажной земле. Точнее, даже в грязи, в которую превратил землю короткий дождь, прошедший днем. Я машу руками, как будто стараюсь привлечь внимание кого-то в доме – если кто-то из соседей видит меня сейчас, то пусть думает, что к Лорен зашел друг, а не кто-то подглядывает к ней в окна. Да, пусть слегка странный, но все же именно друг, а не враг.

Мой пульс учащается, дыхание делается неглубоким, ощущение такое, будто я на сцене и на меня направлен яркий прожектор. Я машу рукой, показывая на дверь, словно прошу Лорен впустить меня. Эта странная пантомима рассчитана на того, кто, может быть, видит меня сейчас. Пусть думает, что так я разговариваю с Лорен, которая находится дома, – дружелюбный чудак, а не злокозненный убийца.

Под конец я поднимаю большой палец – радуюсь, что Лорен, видимо, согласилась открыть мне дверь.

Что должен подумать любопытный сосед? По идее, он должен усомниться, стоит ли вызывать полицию. При чем тут полиция, когда Лорен явно дома и я общаюсь с ней жестами. Так?

Я выхожу из кустов и уверенно шагаю к крыльцу с кирпичным портиком. Как прекрасно, что он здесь есть, этот портик… Его кирпичные выступы прикрывают дверь с обеих сторон, так что никто из соседей ничего не увидит. Не увидит, что я тут делаю.

А я прижимаю к двери грязную подошву ботинка – прижимаю сильно, но, как мне хочется надеяться, бесшумно. Кровь так громко стучит у меня в ушах, что я сейчас и грохот