Радуга в небе - Дэвид Лоуренс

Наступил летний семестр, а с ним пришел черед занятий по плаванью. Их должна была проводить мисс Ингер. Урсула дрожала в нетерпении, изнемогая от страстного желания. Скоро, скоро мечтам ее предстояло воплотиться в жизнь: она увидит мисс Ингер в купальном костюме.

И вот настал тот день. Вода в большом бассейне мерцала бледными изумрудами, изумительно и цветисто сверкая внутри своих беловатых мраморных пределов. Падавший сверху мягкий свет освещал зеленую и чистую толщу воды, приходившую в движение всякий раз, когда кто-нибудь нырял с кромки бассейна.

Дрожа от возбуждения, которое ей почти не удавалось скрыть, Урсула стянула с себя одежду и, облачившись в тесный купальный костюм, открыла дверцу кабинки. В воде плавали лишь две девочки. Учительницы не было, Урсула ждала. Дверь открылась, и появилась мисс Ингер. В тускло-красной своей тунике, стянутой на талии, с волосами, закрученными красным шелковым платком, она была похожа на гречанку. Как очаровательно она выглядела! Колени у нее были белые, крепкие, гордые, а тело было упругим, как у Дианы. Подойдя прямиком к краю бассейна, она небрежным движением кинулась в воду. С минуту Урсула глядела на нее, видя крепкие белые плечи, свободные взмахи рук. А потом и она нырнула в воду.

Вот она наконец-то плывет в той же воде, что и ее дорогая учительница. Сладострастно двигая руками и ногами, девушка плыла в одиночестве, наслаждаясь, но с чувством неполной удовлетворенности. Ей хотелось касаться другого тела, трогать ее, ощущать.

— Давай наперегонки, Урсула! — донесся до нее красивый, с поставленными модуляциями голос.

Урсула вздрогнула, как от удара. Обернувшись, она увидела теплую улыбку и открытое лицо учительницы, глядевшей на нее, на нее! Ее признали! Засмеявшись своим милым коротким взволнованным смешком, она поплыла. Учительница опережала ее, легкими движениями разрезая воду. Урсула видела поворот головы и как кипит вода вокруг белых плеч, как призрачно шевелятся в глубине сильные ноги. И она плыла вперед, ослепленная страстью. Ах, как прекрасна эта крепкая, белая, прохладная плоть! Как удивительны эти крепкие изящные члены! Если б только обхватить их, обнять, сжать в объятиях между маленьких своих грудей! Как презирала она свое тонкое, невнятное, неразвитое тело, как мечтала о том, чтобы и ей стать такой же бесстрашной и ловкой!

Она старалась изо всех сил, стремясь не к победе, а лишь к тому, чтобы очутиться рядом с наставницей, чтобы плыть с нею вместе. Мисс Ингер коснулась борта, перевернулась и, обхватив в воде Урсулу за талию, на секунду прижала ее к себе. Тела двух женщин соприкоснулись, на мгновенье водой их качнуло друг к другу и тут же отдалило.

— Я победила! — смеясь, воскликнула мисс Ингер. Момент был тревожный. Сердце Урсулы колотилось, она цеплялась за поручень, не в силах сдвинуться с места. Разгоряченное, теплое, открытое, сияющее лицо ее с широко распахнутыми глазами было обращено к учительнице, словно та была самим солнцем.

— До свидания, — сказала мисс Ингер и поплыла прочь, к другим ученицам, чтобы заняться их обучением.

Урсула была как в тумане. Она все еще чувствовала тело учительницы, касавшееся ее тела, — и это, только это она и чувствовала. Как прошел остаток урока, она не помнила. После того как раздался сигнал вылезать из воды, мисс Ингер подошла к Урсуле. Тонкая тускло-красная туника облепила ее тело, и очертания его были отчетливы, четки и, как показалось девушке, восхитительны.

— Мне понравилось, как мы плавали наперегонки, Урсула, — сказала мисс Ингер. — А тебе?

Девушка могла лишь засмеяться, сияя лицом, неприкрыто и откровенно.

Молчаливое признание в любви состоялось, но события стали развиваться не сразу. Урсула пребывала в блаженном волнении.

Потом, в один прекрасный день, когда Урсула оставалась одна, учительница подошла к ней и проговорила с некоторым смущением:

— Хочешь, мы устроим с тобой чай в субботу, Урсула? Лицо девушки вспыхнуло благодарностью.

— Мы отправимся в маленькую хижину на Со, хорошо? Я там иногда провожу выходные.

Урсула была вне себя от восторга. Она не могла дождаться субботы, голова была как в огне. Скорей бы суббота, только бы скорее!

Наступила суббота, и они отправились. Мисс Ингер встретила ее в Соли, после чего они прошли пешком примерно три мили до хижины. День был сырой, теплый и облачный.

Хижина оказалась крохотным двухкомнатным строением на высоком крутом берегу. Внутри все было изящно-утонченно. В восхитительном уединении девушки приготовили чай и затем завели разговор. Домой Урсуле надо было только к десяти вечера.

Разговор как по волшебству мгновенно свелся к любви. Мисс Ингер рассказывала Урсуле о своей подруге, о том, как она умерла в родах и что пережила она сама; потом она говорила о какой-то проститутке, о своем опыте общения с мужчинами.

Беседуя так на маленькой терраске, они не заметили, как наступил вечер и начал накрапывать теплый дождик.

— Как душно, — сказала мисс Ингер.

Они видели, как прошел поезд — он прошумел вдали, и огни его в сумерках казались бледными.

— Гроза собирается, — сказала Урсула. Электрическое напряжение все сгущалось, наступила тьма, которая поглотила их обеих.

— Мне хочется пойти искупаться, — послышалось из грозовой тьмы.

— В темноте? — сказала Урсула.

— В темноте приятнее всего. Пойдешь со мной?

— Хорошо бы.

— Это совершенно безопасно. Земля здесь в частном владении. Раздеваться нам лучше в хижине, потому что дождь вот-вот пойдет. Разденемся — и бегом!

Неловко, застенчиво Урсула прошла в хижину и стала снимать с себя одежду. Прикрученная лампа светила тускло, и она оставалась в полумраке. Уинифред раздевалась возле другого стула.

Вскоре неясная обнаженная фигура старшей из девушек подошла к младшей.

— Готова? — спросила учительница.

— Минуточку.

Урсула с трудом выговорила это. Ее приятельница, обнаженная, стояла рядом, близко, и молчала. Урсула была готова.

Они нырнули в темноту, чувствуя, как овевает кожу мягкое вечернее дуновение.

— Я не вижу тропы, — сказала Урсула.

— Вот она, — произнес голос, и зыбкая бледная тень, приблизившись, сжала ее руку. Старшая крепко прижимала младшую к себе, прильнув к ней, пока они спускались вниз, а на берегу она обвила ее руками и поцеловала. Потом, приподняв ее в своих объятиях, она негромко сказала:

— Я отнесу тебя в воду.

Урсула тихо лежала на руках у учительницы, прижавшись лбом к любимой, до безумия любимой груди.

— Сейчас отпущу, — сказала Уинифред.

Но Урсула обвилась всем телом вокруг тела учительницы.

И вскоре на их разгоряченные тела пролился дождь — пугающе неожиданный и сладостный. Они с наслаждением подставляли себя под его струи. Дождь лил на грудь Урсулы, заливал ее руки и ноги. Ей стало холодно, и глубокая бездонная тишина охватила сердце, словно оно вновь окунулось в бездонный мрак.

Жар остыл, ей было зябко, как при пробуждении. Она бросилась в хижину, холодный мертвенный призрак, стремящийся исчезнуть. Хотелось света, присутствия других людей, каких-то внешних и легких связей с ними. А больше всего ей хотелось затеряться в естественном своем окружении.

Она рассталась с учительницей и вернулась домой. Она была рада вновь очутиться на станции, в субботней толпе вечерних пассажиров, сесть в освещенный переполненный вагон. Единственное, что было бы некстати, это встретить знакомых. Она не была расположена к разговору. Она была одинока и безответна.

Вся эта сутолока, мельканье света и людей было лишь внешним ободком, внешней границей огромной внутренней тьмы, бездонной пустоты. Ей хотелось удержаться в этой сутолоке, на этой освещенной стороне границы, потому что в ней самой царила пустота истинного мрака.

На какое-то время ее учительница, мисс Ингер, исчезла, став пустым и темным пространством, а Урсула была вольна тенью бродить в нереальности небытия, забвения. И Урсула была рада недвижной безжизненной радостью, что учительница исчезла, покинула ее.

Однако утром любовь была тут как тут, она пылала и жгла. Урсула вспомнила вчерашний день и захотела продолжения, захотела большего. Ей хотелось быть с учительницей. Всякая разлука с ней виделась отлучением от жизни, утратой ее. Почему не пойти к ней сегодня, сейчас же? Зачем, как потерянная, слоняться по Коссетею, если учительницы в нем нет? Она села и написала ей горячее и полное страсти любовное послание: не смогла удержаться.

Между двумя молодыми женщинами родилась близость. Их жизни внезапно слились в одну, став чем-то нераздельным. Урсула приходила в дом к Уинифред, проводя там часы, которые только и можно было считать жизнью. Уинифред была большой любительницей воды — плаванья, гребли. Она была членом нескольких спортивных клубов. Не один чудесный день провели девушки на реке в легкой лодочке. Уинифред всегда сидела на веслах. Казалось, ей доставляло истинное удовольствие опекать Урсулу, заботиться о ней, делать подарки, наполняя и украшая ее жизнь.