Последняя битва #1 - Данияр Саматович Сугралинов

Он умер, проклиная всех богов и призывая силы тьмы.

И тьма ответила.

Говорят, каждый грешник помнит свой первый миг в Аду. Для Нур-Шаррура это было падение. Бесконечное падение сквозь удушающую тьму, где каждый вздох обжигал легкие серным пламенем. Крики других проклятых душ сливались в какофонию безумия, но он различал в ней слова на давно забытых языках: мольбы о пощаде, проклятия и безумный смех.

Первое столетие Нур-Шаррура терзали в котле кипящей крови его жертв. Но там, где другие грешники выли от боли и молили о пощаде, он смеялся. «Это все? — хрипел он демонам-мучителям. — Моим живым жертвам приходилось хуже!»

В какой-то момент его заметил Азазель, один из высших демонов. «А ты хорош», — ухмыльнулся он, и Нур-Шаррура перевели в другой круг Ада. Там грешников не мучили — там их ломали, превращая в демонов. Чтобы стать исчадием Ада, требовалось уничтожить в себе искру Создателя.

Нур-Шаррур справился за каких-то жалких пять веков. Он не просто мучил других грешников — он дробил их души, рвал их, впитывая страдания и страхи. Каждое поглощение, каждая мука делали его сильнее, постепенно выжигая остатки человечности.

Он сокрушал их мечты о лучшем будущем для потомков, являясь к живым в моменты отчаяния, предлагая сделки, от которых невозможно отказаться. Золото, власть, месть — все это становилось крючком для ловли душ. А после — годы изощренных манипуляций, превращающих жизнь жертвы в персональный ад, где каждое решение вело к еще большему падению. К моменту истинной смерти грешники проклинали день, когда поддались шепоту Нур-Шаррура, но было поздно: их души уже принадлежали ему.

Демоны-мучители приходили смотреть, как он работает, учились его методам. Даже в Аду существуют границы жестокости, но Нур-Шаррур переступал их все, наслаждаясь каждым мгновением чужой агонии.

Когда последняя искра человечности погасла в его душе, начала проявляться истинная демоническая сущность. Это не было похоже на пытки в кипящей крови или терзания крюками. Трансформация ощущалась иначе — словно кто-то стирает твою личность ластиком, оставляя пустой холст для новой. Кроме того, изменения коснулись и физиологии: кожа почернела и затвердела, превратившись в костяные пластины, на спине выросли крылья, больше похожие на лохмотья, пальцы удлинились и заострились, превратившись в когти.

Став демоном, он влился в воинство Ада. Здесь царила железная иерархия: архидемоны, высшие демоны, адские палачи, искусители душ. И во главе — Властелин Бездны, Темный Князь, Отец Лжи — сам Сатана, чьей незримой рукой управлялся Ад. Даже в Аду никто не знал, откуда пришел Враг Рода Человеческого и в чем его конечная цель.

Смертные придумали множество историй о его происхождении. Одни верили, что он падший ангел, первым восставший против Создателя, низвергнутый с Небес. Другие утверждали, что он существовал всегда — как дух тьмы и разрушения, близнец-антипод самого Создателя, рожденный вместе со светом в момент создания вселенной. Третьи считали его древним змеем, порождением первозданного Хаоса, что каждую ночь пытается пожрать солнце. Были и те, кто видел в нем не врага богов, а одного из них — хитрого и коварного обманщика, чьи интриги однажды приведут мир к концу времен.

Но все это были лишь слухи, легенды, которые сам Темный Князь никогда не подтверждал и не опровергал.

Однако достоверно было известно, что Сатана имеет множество обличий среди смертных. Ни один демон не мог похвастаться, что видел истинный лик Темного Князя — лишь его проявления в мире людей: успешный торговец, чья жадность разоряла целые города; военачальник, ведущий армии на бессмысленную бойню; блестящий философ, чьи идеи отравляли умы поколений; прекрасная куртизанка, разрушающая судьбы королей; скромный советник, толкающий правителей на путь к тирании…

Адом же он управлял незримо, через иерархию демонов, каждый из которых считал, что выполняет волю Темного Князя, но никогда не мог быть уверен в этом до конца. Его замыслы и истинные цели оставались тайной даже для высших архидемонов.

У каждого были свои обязанности в вечной войне за человеческие души. Нур-Шаррур быстро нашел свое место: он стал одним из адских искусителей, тех, кто склоняет людей к греху.

Его метод отличался от грубой силы других демонов. Никаких явлений в вихре пламени или устрашающих видений. Он предпочитал тонкую работу: шепот в ухо священнику о молодой прихожанке, намек торговцу на легкие деньги, убеждение правителя чрезмерно использовать власть. Шаг за шагом, капля за каплей, пока жертва сама не превращалась в худшего из грешников.

Это была важная задача. Ад существовал благодаря человеческим порокам и слабостям, питаясь тьмой, что таится в каждой душе. Особенно сладкими были падения тех, кто считал себя праведником: жрецов, проповедников, служителей храмов. Будучи людьми, они не могли избежать искушений и часто, сами того не ведая, служили целям Ада. Осуждая других, забывали древнюю мудрость о том, что лишь безгрешный имеет право бросить камень. А демоны только помогали проявиться тому, что уже таилось в глубинах человеческой души, — каждый раз оставляя решение за самим человеком.

Смертные всегда боялись одержимости демонами. За двадцать шесть веков Нур-Шаррур видел, как менялись их представления об этом. Древние жрецы и шаманы считали, что злого духа можно изгнать дымом трав и ритуальными плясками. Позже священники размахивали крестами и кропили святой водой бьющихся в судорогах несчастных.

Нур-Шаррура это веселило, ведь чаще всего эти «одержимые» действительно были безумны, просто шло то умопомрачение не от демонов, а от собственных страхов и пороков. Лишь в редких случаях, когда смертный был уже бесполезен демонам в качестве носителя, а его душа неизбежно направлялась в Ад, демон позволял себе развлечься. Тогда да — тело билось в судорогах, изо рта шла пена, звучала древняя речь. Последние дни жертвы превращались в представление, призванное смутить, напугать свидетелей и как можно скорее добить изношенную плоть, отправив душу в Ад.

Настоящая одержимость была куда тоньше и страшнее. Демон не захватывал тело в припадке — он сливался с душой носителя, становясь с ним единым целым. Человек продолжал считать все решения своими собственными, даже не подозревая, что его воля давно переплелась с чужой. Такие носители могли годами и десятилетиями жить обычной жизнью, занимать высокие посты, руководить другими людьми. И каждый их поступок, каждое решение незаметно вело к увеличению страданий и греха в мире.

Каждый одержимый становился новым источником порока, заражая других. Успешный торговец развращал целый город алчностью. Военачальник сеял семена жестокости в сердцах своих солдат. Судья, отправляя невиновных на казнь, плодил ненависть