Избранные произведения - Пауль Хейзе

растопыренные, широкие, грубые пальцы опять пытались найти руку Катри. Так зверек с подрубленной лапкой протягивает вперед свой обрубок, но потом снова боязливо отдергивает его, потому что понял: там ожидает боль.

С важным видом бодро подошла Нойберша.

— Вы уже слышали? — задыхаясь от волнения, спросила она. — Они еще раз сошлись в драке, ваггингенцы и вальдисхофские пожарники. За виноградником, в рубистальских скалах. Будто бы вальдисхофцы прошли лесом и отрезали ваггингенцам путь. Вальдисхофцы вели себя совсем неразумно, словно дикие звери, а не люди, особенно Кристиан, вахмистр. Это ведь тоже неправильно! Ваггингенцы ведь тоже люди, хотя и чересчур задиристые и шумные. Они же молодые! По крайней мере, когда они заглядывают к нам, никогда не дают повода на них жаловаться. Несколько человек остались лежать в винограднике. Верхневаггингенского адвоката отвезли домой на телеге, а Маттисова Михеля пришлось отнести в Херрлисдорф. Вряд ли он теперь поднимется.

— Вот и поделом, меня это радует, — заметила Катри.

В этот момент затрепетал воздух и задрожала земля. Раздался сигнал, и со свистом и шумом из мрака выкатилась черная бесформенная масса с красными глазами, мгновенно приобретая гигантские размеры, словно вырастая из земли.

— Пришел ваш поезд, — напомнила Нойберша. Катри поспешно встала, бросив на ходу «спасибо».

— Вы собираетесь меня покинуть? — запричитала Юкунда. — У меня больше не будет никого на свете, кто бы меня хоть немного понял и утешил!

В тот миг, когда Катри спешила через дорогу, на бесшумных колесах под звон колокольчика и дробный стук копыт лошади быстро подъехала пролетка.

— Конрад еще в трактире или уже дома? — благодушно крикнул Бенедикт.

Катри не стала задерживаться и отвечать, а побежала к станции, где как раз затормозил поезд.

Колеса еще не совсем остановились, как уже отовсюду послышались взволнованные возгласы и расспросы:

— Вы уже знаете? Что? Где? Когда? Не может быть!

Но начальник станции закричал любопытным:

— Сейчас не время для расспросов! Поезд и без того опоздал больше чем на полчаса. Выходите, кто хочет выходить, и поднимайтесь, кому ехать дальше! — сказав это, он, как одержимый, ударил в вокзальный колокол.

Последовало беспорядочное движение людей в противоположных направлениях.

— Где третий класс? — добивалась Катри.

— В третий класс подниматься сзади, — грубо ответил кондуктор. — Да поскорее!

— Третий класс, — повторила она, когда, совсем запыхавшись, добежала до заднего вагона. Кондуктор яростно крикнул ей:

— В третий класс заходить спереди!

— В свином хлеву и то больше порядка! — возмущенно ответила Катри.

После этого между кондукторами разразилась перебранка, а Катри властно потребовала машиниста.

Возмущенный задержкой отправления поезда, к ним поспешал начальник станции. Узнав Катри, он сам вежливо проводил ее в купе первого класса.

— Все, отправляйтесь! — проворчал он.

Раздался пронзительный свисток машиниста.

Стрекотали кузнечики, перемигивались звезды. Тяжелый состав, глухо стуча колесами, медленно проехал мимо Лисси, которая нетерпеливо вытянула ноздри через шлагбаум, жадно вдыхая знакомые запахи родного дома. Поезд прогромыхал в сторону водолечебницы мимо станционного трактира, где в ночной черноте раздавались безутешные причитания Юкунды.

ИМАГО

© Перевод В. Седельника

ВОЗВРАЩЕНИЕ СУДЬИ

— Не торопитесь выходить! Подождите, пока не остановится поезд!

— Носильщика, пожалуйста! Носильщик!

Значит, это и есть родина, по которой так тосковала душа! По виду сельского жандарма, что торчит без дела на крытом перроне, этого не скажешь. Сдается мне, он зевает. Родина и зевки!

— У вас есть еще крупные вещи?

Вокзал как вокзал; стылые дома, серые и неприветливые, как и повсюду; нет и намека на сияние пурпура и блеск золота. Неужто эти улочки и раньше были такими пустынными и так же продувались ветром? Фу, сколько тут пыли! И какой ледяной ветер, хотя только начало сентября! В одном, Виктор, ты можешь быть уверен посреди этой холодной рассудительности: соблазны любви тебе здесь не грозят. О, никакой опасности с этой стороны!

Вот только этот увалень-носильщик с его навязчивой болтовней мешает погрузиться в свои мысли.

— Не окажете ли вы мне большую услугу? — попросил его Виктор. — В таком случае медленно, очень медленно обойдите вокруг этой колонны и точно сосчитайте шаги… Сколько? Шесть? Хорошо, благодарю вас. А теперь, если вы не против, отправимся дальше.

От удивления у малого отвисла нижняя челюсть, и до конца пути он не произнес больше ни слова.

Остановившись в гостинице, Виктор тут же потребовал адресную книгу. Какая теперь у нее фамилия, у этой неверной, выскочившей замуж? Кажется, Вюсс, фрау директор Вюсс. Но директор чего? Есть директора железных дорог, банков, газовых и цементных компаний, фабрик, изготавливающих резиновые изделия, директора чего угодно. Ну что же, сейчас узнаем. Точно, вот и она; конечно же, предусмотрительно спряталась за спиной мужа. Д-р Тройготт Вюсс, профессор, директор городского музея и школы искусств, председатель правления кантональной библиотеки, член комиссии по сиротским приютам, Мюнстергассе, 6.

Ого, сколько мудрости! И какая куча всяких званий! Странное чувство, я, пожалуй, предпочел бы директора банка. Во всяком случае, господин этот весьма и весьма образован. И все же — не знаю, почему, тут нет моей вины — этого бравого супруга я не представляю себе иначе, как маленького роста, человека невзрачного, немного беспомощного, если не сказать комичного.

Итак, завтра в первой половине дня, Мюнстергассе, дом шесть. Признайся, прекрасная госпожа, ты и не догадываешься, что завтра явится к тебе твой судья?

И на следующее утро в приемные часы он отправился на Мюнстергассе.

Выдержит ли она мой взгляд? Тут два варианта. Она или побледнеет и выйдет, пошатнувшись, из комнаты, или же покраснеет, возьмет себя в руки, заупрямится и дерзко взглянет мне в глаза. В этом случае я напомню ей взглядом о том, что было, и заставлю опустить глаза. Затем я повернусь к нему, бравому супругу. «Высокочтимый господин, загадочная пантомима, которую мы, ваша жена и я, только что разыграли перед вашим изумленным взором, нуждается в объяснении. Разумеется, я готов дать вам его, но полагаю, что будет по-рыцарски благороднее предоставить слово вашей жене. Ибо хотя она и виновата передо мной, я не хочу выступать в роли ее судьи. Итак, пусть она поведает вам, как и почему я являюсь истинным собственником вашей супруги, а вы, господин директор, всего лишь исполняющий обязанности и, с моего позволения, мой верный наместник. Гоните прочь все ваши тревоги; согласившись признать в вас своего наместника в браке, я сознательно взял на себя обязанность никоим образом не нарушать ваше супружество, ваш покой, ваше счастье. Ваш очаг свят для меня, и я хочу только одного — раскланяться и исчезнуть; на моем примере, господин директор, вы научитесь ценить добродетель