Четыре йоги - Свами Вивекананда

Однако философы утверждают, что существует абсолютная радость — неисчерпаемая и неизменная. Она не связана с земными удовольствиями, но все же веданта показывает, что все, доставляющее нам радость, есть частичка той высшей радости, ибо иной просто нет. По сути дела, мы ежесекундно вкушаем абсолютное блаженство, но в замутненном, недопонятом, окарикатуренном виде. Всякое проявление блаженства, радости, пусть даже это будет радость вора по поводу удачной кражи, и есть проявление высшего блаженства, но искаженное условиями внешнего мира и не понимаемое нами. Понять блаженство мы можем путем отрицания, тогда и обнаружится его позитивная сторона. Мы должны отбросить невежество, отбросить все, что фальшиво, и Истина начнет раскрываться перед нами. Когда же Истина будет постигнута, то все, отброшенное нами раньше, обретет новый облик и форму, предстанет в ином свете, как воплощение Бога. Только тут мы сможем понять их суть. Но прежде нам надо хоть на миг прозреть истину, отказаться от всего, чтобы затем получить все обратно, уже в преображенном виде, как воплощение Бога. Нам прежде всего надо отказаться от наших бед и горестей, от наших мелких радостей.

«Весь смысл всех Вед, суть всех самоиспытаний, то, ради чего люди живут в воздержании, я изложу тебе в одном слове — и слово это Ом».[176] Слово «Ом» очень часто встречается в Ведах и считается священным.

Так вот наконец Яма отвечает на вопрос о том, что делается с человеком, когда умирает его тело: «Мудрый никогда не умирает и никогда не рождается; из ничего не возникает Он, и ничто не возникает из Него. Эта сущность Нерожденная, Вечная, Нетленная, эта Древняя сущность не может умереть, когда умирает тело. Если кажется убийце, будто он может убить, если кажется убиваемому, будто он может быть убит, то значит это, что ни одному не известна истина, ибо Душа не убивает и убита быть не может».[177] В высшей степени потрясающее утверждение.

Я хотел бы особо обратить ваше внимание на определение «мудрый». Нам предстоит увидеть, что, согласно философии веданты, вся мудрость и вся чистота изначально находятся в Душе, дело лишь в том, насколько отчетливо они выражены. Люди, как и все сущее, различаются только уровнем, основа же, реальность, едина для всего — Вечная, Вечно благословенная, Чистая и Совершенная. Единая Душа, Атман, живет и в святом, и в грешнике, в счастливом и в страдальце, в красоте и в уродстве, в человеке и в животном. Различие же только в степени выраженности этого: в одном это выражено сильнее, в другом — слабее, но различия в степени выраженности на самой Душе никак не сказываются. Если один человек меньше скрывает свое тело под одеждой, нежели другой, то это говорит о различии не в их телах, но только в их одежде. Здесь уместно вспомнить, что во всей философии веданты отсутствует различение доброго и дурного, их нельзя рассматривать как противоположности, они различны только по степени проявления качества. Что мне сегодня кажется приятным, завтра, в лучших условиях, я могу воспринять как боль. Огонь согревает, но он ведь и сжигает, что нельзя считать пороком огня. Душа чиста и совершенна, а потому человек, творящий зло, доказывает, что не понимает собственную природу. Даже убийца обладает чистой Душой, Душа бессмертна. Убийца допустил ошибку, не сумел дать Душе проявиться, напротив, он закрыл ее. Точно так же в человеке, который думает, что он убит, Душа не убита, она вечна. Она не может быть убита или разрушена.

«Меньше наименьшего, что есть, больше наибольшего, что есть, Владыка всего сущего обитает в глубине сердца каждого человека: кто свободен от греха и от страдания, может узреть его милостью господней. Нет тела у Него, хоть Он и обитает в теле; не занимает Он пространства, хотя кажется, что он в пространстве, Бесконечный и Вездесущий. Зная, что такова Душа, мудрые пребывают в постоянном блаженстве».[178]

«Атман не поддается осознанию ни через слово, ни усилиями могучего разума, ни изучением Вед»,[179] заявление весьма смелое. Как я вам уже говорил, мыслители древности отличались большой смелостью, и мысль их не знала препон. Дело в том, что в Индии Веды почитаются более, нежели у христиан Библия. Христиане считают, что озарение исходит от Бога, для Индии же существует лишь то, что упомянуто в Ведах, в них содержится все знание. Каждое их слово священно и вечно, вечно, как сама Душа, ибо не имеет ни начала, ни конца. Собственно говоря, в Ведах заключены все помыслы Творца, и в этом свете положено рассматривать их. Почему то-то и то-то следует считать моральным? Потому что так сказано в Ведах. Какой же отвагой нужно обладать, чтобы заявить, что Веды не помогут в раскрытии Истины!

«Кто угоден Богу, перед тем Он открывает себя». На это можно возразить, что Бог в таком случае достаточно пристрастен. Однако и Яма поясняет: «Кто вершит зло, чей ум лишен покоя, тот никогда не увидит Света. Душа обнаруживает себя перед тем, кто чист сердцем и деяниями, кто управляет своими чувствами».

И тут мы сталкиваемся с прекрасной метафорой. Представьте себе, что Душа — седок в колеснице тела, колесницей управляет интеллект, ум — его поводья, а чувства — кони. Чьи кони хорошо выезжены, а поводья крепко держит возничий в руках, тот достигнет цели. Если же понесут кони-чувства, если порвут они поводья ума, в щепы разобьется колесница.[180]

Центральной мыслью всех Упанишад является мысль о непосредственном восприятии. Она всегда вызывала множество вопросов, особенно много их у современного человека. У него возникает вопрос о полезности такого знания, как и ряд других, обычно связанных с прошлыми ассоциациями. Ассоциации обладают огромной властью над нашим умом. Человек, с детства приученный к мысли о Личностном Боге, к мысли о ценности индивидуальности, найдет веданту чересчур суровой и жесткой, но со временем он может свыкнуться с ее представлениями и перестать бояться их. Но, как правило, все начинается с вопроса о полезности философии. На это можно дать только один ответ: если есть люди, которые видят пользу в поиске удовольствий, то почему не быть и другим, которые получают удовольствие от религиозных размышлений? Большинство предпочитает плотские удовольствия и ищет их, но есть же и другие, кто стремится к удовольствиям более высокого плана. Пес получает удовольствие от еды и питья. Он не в силах понять радость ученого, который от всего отказывается и, скажем, поселяется на горной вершине, чтобы оттуда наблюдать звезды. Пес может усмехнуться и предположить, что ученый не в своем уме. Возможно, что ученый беден, так беден, что не сумел обзавестись семьей и живет весьма скудно. Возможно, псу все это просто смешно. Но ученый может сказать на это: «Мой милый пес, ты получаешь удовольствие только через органы чувств, а об иных радостях и не подозреваешь. Я же счастлив своей жизнью и имею на нее такое же право, как и ты на свою!»

Беда в том, что нам всякий раз хочется связать весь мир собственным образом мышления, сделать наш образ мышления мерилом для всей вселенной. Возможно, вы получаете уйму радости от чувственных удовольствий, но ведь может статься, что для меня это не так! Есть же разница между человеком, пекущимся о мирской пользе, и человеком религиозных склонностей. Первый говорит: посмотрите, как я счастлив. Я зарабатываю деньги, но не забиваю себе голову религией. Религия — дело туманное, а я и без нее всем доволен.

Ну что же, эта точка зрения устроит любого утилитариста. Но мир ужасен. Если человек умудряется найти в нем счастье, никого при этом не ущемляя, — дай ему Бог. Однако, когда такой человек приходит ко мне и требует, чтобы и я жил, как он, потому что глупо жить по-другому, я принужден ответить: «Вы ошибаетесь, ибо то, что нравится вам, меня совершенно не привлекает. Если бы все дело было в том, чтобы набить карманы золотом, жизнь не имела бы смысла. Я в этом случае предпочел бы не жить». Таков будет ответ всякого религиозного человека. Дело в том, что религиозным способен быть лишь тот, кого больше не влекут соображения низшего порядка. Но и этот этап должен быть пройден, только после этого открывается перед человеком иной мир.

Удовольствия, доставляемые органами чувств, иной раз переходят в фазу и опасную, и соблазнительную. Все знакомы с представлением, которое запечатлела в себе почти каждая религия, о том, что наступит время, когда придет конец бедам мира, останутся одни радости и земля станет раем. Я не могу в это поверить. Земля всегда будет такой, какая она есть. Страшные слова, но не думаю, что может быть по-другому. Беды мира похожи на хронический ревматизм — вылечите его в одном месте, он скоро проявит себя в другом и так далее. В далеком прошлом люди жили в лесах и поедали друг друга. Сейчас мы друг друга не поедаем, зато готовы на любой обман, на ложь. Обман губит целые государства и города. Вряд ли можно считать, что это шаг вперед. Я вообще не знаю, что назвать прогрессом, это просто увеличение желаний. Если что мне представляется совершенно очевидным, то это прямая связь между желанием и страданием: как нищий, который вечно клянчит, который неспособен чего-то не хотеть, которому необходимо клянчить еще и еще. Если способность к удовлетворению желаний возрастает в арифметической прогрессии, то сила желаний возрастает в прогрессии геометрической. Счастье и страдание в мире по меньшей мере уравновешивают одно другое — когда в океане поднимается волна, то, значит, где-то образовалась впадина. Если один становится счастливым, значит, к другому приходит беда, даже не имеет значения к кому, возможно к животному. Растет число людей — уменьшается число каких-нибудь животных, которых человек убивает или занимает их территорию. Как же можно говорить о том, что жизнь становится счастливее? Сильный поедает слабого, но становится ли сильный счастливее от этого? Нет, рано или поздно сильные примутся убивать друг друга. Я не вижу никакой практической возможности для превращения мира в райскую обитель, все факты доказывают противное. Да и теоретических предпосылок для этого тоже нет. Это невозможно.