ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета - Кристофер Райт

Итак, мы вновь видим первичную необходимость познания Божьей благодати, искупительной или восстанавливающей, для того, чтобы утвердилась, поддерживалась или была восстановлена подлинная социальная справедливость. Сам по себе закон не может достичь этих целей. Справедливость исходит от познания Бога, а не просто от познания закона.

Дополнительная литература

Barr, James, 'Biblical Law and the Question of Natural Theology', in Timo Veijola (ed.), The Law in the Bible and in Its Environment (Gottingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1990), pp. 1 — 22.

Bruckner, James K., 'The Creational Context of Law before Sinai: Law and Liberty in Рге–Sinai Narratives and Romans 7', ExAuditu 11 (1995), pp. 91 — 110.

Clements, R. E. (ed.). The World of Ancient Israel: Sociological, Anthropological and Political Perspectives (Cambridge: Cambridge University Press, 1989).

Gemser, В., 'The Importance of the Motive Clause in Old Testament Law', in Congress Volume in Memoriam Aage Bentzen, Supplements to Vetus Testamentum, vol. 1 (Leiden: E.J. Brill, 1953), pp. 50 — 66.

Gerstenberger, Erhard, "'… He/They Shall Be Put to Death": Life–Preserving Divine Threats in Old Testament Law', ExAuditu 11 (1995), pp. 43 — 61.

Greidanus, Sidney, 'The Universal Dimension of Law in the Hebrew Scriptures', Studies in Religion 14 (1985), pp. 39 — 51.

Hays, J. Daniel, 'Applying the Old Testament Law Today', Bibliotheca Sacra 158 (2001), pp. 21 — 35.

Hesselink, 1. John, 'John Calvin on the Law and Christian Freedom', Ex Auditu 11 (1995), pp. 77–89.

Janzen, Waldemar, Old Testament Ethics: A Paradigmatic Approach (Louisville, KY: Westminster John Knox, 1994).

Kaiser Jr, Walter C, Toward Old Testament Ethics (Grand Rapids: Zondervan, 1983).

Martens, Elmer Б., 'How Is the Christian to Construe Old Testament Law?' Bulletin for Biblical Research 12 (2002), pp. 199 — 216.

McBride Jr, S. Dean, The Yoke of Torah', ExAuditu 11 (1995), pp. 1 — 15.

Patrick, Dale, Old Testament Law (Atlanta: John Knox, 1985).

Taylor, Robert D, and Ricci, Ronald J., 'Three Biblical Models of Liberty and Some Representative Laws', ExAuditu 11 (1995), pp. Ill — 127.

Tucker, Gene M., The Law in the Eighth–Century Prophets', in Tucker, Petersen and Wilson, Canon, Theology and Old Testament Interpretation, pp. 201 — 216.

Wright, Christopher J. H., Deuteronomy, New International Biblical Commentary, Old Testament Series (Peabody: Hendrickson; Carlisle: Paternoster, 1996).

10. Культура и семья

Несмотря на то, что Израиль призван быть святым народом, и Валаам их видел как «народ живущий отдельно и между народами не числящимся» (Чис. 23, 9), важно помнить, что они не были «чистым листом». Израиль не жил в вакууме, отгороженный от остального человечества. Напротив, они были древним народом в мире народов. Они находились на географических перекрестках древних цивилизаций Нила и Месопотамии, влияние которых ощущалось на протяжении всей истории. Кроме того, они жили среди особенной ханаанской, или западно–семитской, культуры, распространенной на восточном Средиземноморье. Поэтому у Израиля и его современников было много общего в культуре, социальных нормах и обычаях. В нашем исследовании нас будет интересовать следующий вопрос: «Как религиозная вера Израиля была связана и взаимодействовала с социальной и культурной сферой жизни?» Этот же вопрос волнует многих миссиологов (к сожалению, он чаще рассматривается в Новом Завете, чем в Ветхом, хотя проблемы, в сущности, те же). Каковы отношения между евангелием (повествованием о спасительном деянии Бога, и всем, что оно означает) и культурой (постоянно изменяющейся системой исторического человеческого существования)?[275]

Простые ответы в столь сложной области чреваты последствиями, однако можно попытаться определить широкий спектр ответов Израиля на окружающую его современную культуру. В одних случаях мы увидим откровенное отрицание и запрет некоторых обычаев, в других — терпимость с аккуратными предписаниями, в третьих — критическую оценку с «добавленной стоимостью» богословского толкования. Мы рассмотрим каждый из этих трех ответов в его ветхозаветном контексте и затем попытаемся определить их важность для христианской этики. Попутно мы подробнее рассмотрим одну особенность человеческой жизни, характерную для всех культур — родство и семью, чтобы увидеть, как Израиль строил богословие и этику вокруг семьи, которая была в центре их общества, и как такие ветхозаветные взгляды соотносятся с Новым Заветом и христианской этикой.

Обычаи под запретом

Некоторые обычаи древних культур, современных Израилю, изображены как мерзкие для Бога и, соответственно, они были запрещены для Израиля. Наиболее ясной формулировкой требования к Израилю отличаться от остальных является двойной запрет в Лев. 18, 3: «По делам земли Египетской, в которой вы жили, не поступайте, и по делам земли Ханаанской, в которую Я веду вас, не поступайте, и по установлениям их не ходите».

Большинство этих культурных обычаев, конкретно запрещенных законом, были прямо или косвенно связаны с ханаанской религией, и запреты касались не только их внутренней порочности, но также их связи с идолопоклонством и иными богами. Принятие каких–либо деталей религии Ханаана запрещалось с бескомпромиссной строгостью. Тем не менее, непрекращающаяся борьба пророков с этой проблемой показывает, как сложно было Израилю противиться поклонению древним богам земли.

Отражение ханаанской религии в социальной сфере подвергается такому же осуждению. Практика культовой проституции была вне закона вместе с различными сексуальными извращениями. Все виды оккультной деятельности были запрещены, включая спиритизм, колдовство, некромантию и ворожбу. Вероятно, основание запрета некоторых культурных обычаев, которые кажутся столь странными для нас, находится в их связи с извращенными ханаанскими религиозными культами (например, некоторые формы стрижки волос или бороды, ритуальное членовредительство, ношение одежды противоположного пола и пр.). Наибольший ужас вызывала практика детских жертвоприношений, которые Книга Второзакония считала наихудшим проявлением этого мерзкого поклонения (Втор. 12, 31). Спектр запрещенных обычаев и глубину чувств, направленных против них, можно оценить, прочитав приведенные в подстрочном примечании библейские ссылки.[276]

Во–первых, если бы Израиль впитал эти особенности своего культурного окружения, вместо того чтобы воспротивиться и уничтожить их, он перестал бы быть особенным. А это было бы потерей главной цели их избрания. Как ясно дает понять Втор. 7, 1–10 — заповедь отвергнуть и уничтожить религиозную культуру Ханаана — прежде всего основывалась на том, кем они были — народом, призванным быть святым у Господа (Втор. 7,6). Но это, в свою очередь, основывалось на том, что Бог совершил для них — он избавил их от рабства (Втор. 7, 8). А этот акт Бога, в конечном счете, основывался на необъяснимой любви и верности Бога к ним и их предкам (Втор. 7, 9–10).[277] Они не должны были думать, что произошедшее с ними было благодаря их численному (более того, культурному) превосходству, как раз наоборот. Поэтому, когда в ходе своей истории Израиль действительно шел путем хананеев, со всей его культурной и религиозной деградацией, это было не просто печальным культурным упадком, а фундаментальным богословским отречением. Он отрекался от всего, для чего был избран, призван и избавлен.

Во–вторых, если бы Израиль шел путем хананеев, принимая их мерзкие обычаи, он подверг бы себя такому же божественному осуждению, как и те, кто практиковал их в то время. Земля была готова «извергнуть» хананеев, таким было божественное отвращение к этим аспектам их «культуры» (Лев. 18, 25). Тот же критерий суда относился бы и к Израилю, и земля вполне смогла бы повторить свое очищающее действие (Лев. 18, 28). Святость Израиля и ханаанские обычаи не должны смешиваться.

Ограниченная терпимость

Израиль терпимо относился к некоторым обычаям и обрядам древнего мира, не имея прямого божественного повеления или санкции, но при наличии развивающейся богословской критики считавшей их не соответствующими высшим стандартам Бога. Поэтому обсуждаемые обычаи регулировались юридическими мерами предосторожности так, чтобы смягчить или устранить их наихудшие последствия. В эту категорию для краткого обсуждения можно включить полигамию, развод и рабство. Вероятно, в эту группу можно было бы включить монархию (о которой мы говорили в седьмой главе), как установление позволенное, но не заповеданное Богом, и ограниченное критикой, демонстрировавшей сильное несогласие с тем, как она практиковалась в окружающих культурах.

Полигамия

Полигамия, несомненно, присутствует в Ветхом Завете, но ее масштабы не следует переоценивать. Примеры ограничиваются царями и людьми, которые занимали высокое положение в обществе. Но даже в этих случаях, за исключением некоторых ярких примеров, вроде Соломона, данные свидетельствуют скорее о бигамии, нежели полигамии. Похоже, что все же моногамия была наиболее распространенной среди населения.

Иногда в качестве примеров полигамии приводят патриархов — факт, вызывающий ухмылку у некоторых, когда патриархальные браки приводят в качестве образцов моногамной верности в разделе службы бракосочетания Книги общей молитвы! Все же нам необходимо отличать полигамию (наличие более одной жены) от практики иметь наложниц. Разница может показаться нам несущественной, однако она имела огромное социальное значение в древнем мире. Наложница была рабыней, которую обычно покупали, как и прочих рабов. Отношения наложницы и господина существенно отличались в законодательном и социальном плане от отношений мужа и жены. Помня об этом, мы понимаем, что, строго говоря, на языке древней культуры брак Авраама и Исаака был моногамным. Иаков, по сути, хотел только одну жену, однако в результате ревности и обмана его жизнь была связана с четырьмя женщинами (две жены и две наложницы).