Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки - Ефим Черняк

26 февраля Лозену едва не удалось бежать. Он пробил дыру в полу своей камеры, спустился вниз, выскользнул в окно и только тогда был задержан стражей. После этого Лозен попытался добиться освобождения, обещая полностью подчинять свои поступки видам Лувуа и Кольбера. В декабре 1677 г. Лозену было разрешено совершать двухчасовые прогулки в тюремном дворе совместно с Фуке, которого много лет держали в изоляции от других заключенных, кроме его слуг. Вместе с тем Сен-Мару предписывалось проследить за тем, чтобы заключенные не касались в своих беседах личных тем и говорили только громким голосом. Вероятно, эта милость к Фуке была в значительной мере видимой и рассчитана на распространение слуха об облегчении судьбы бывшего сюринтенданта. А в письме Лувуа к самому Фуке от 23 ноября 1678 г. министр формально по поручению короля запрашивал бывшего сюринтенданта, не рассказал ли что-либо его слуга о своем прошлом другому лакею (и даже запрещал сообщать об этом поручении Сен-Мару). По существу, Фуке предписывалось шпионить за шпионившими за ним его слугами. Одновременно в письме обещали Фуке в ближайшее время облегчить его участь. Любопытно, что это первое личное письмо Лувуа к Фуке уцелело в архиве, а ответ сюринтенданта вряд ли случайно затерялся. Не сохранилось и письма, посланного Сен-Маром в декабре 1678 г., поскольку оно раскрыло бы игру Лувуа. Это утраченное письмо Сен-Мара имеет тем большее значение, что, отвечая ему 26 декабря 1678 г., министр отмечал, что будет извлечена польза из совета, который дал тюремщик относительно Эсташа Доже.

В январе 1679 г. Фуке и Лозен получили право посещать друг друга и гулять в сопровождении двух лакеев. Наблюдение Сен-Мара за прогулками, конечно, сохранялось.

В мае 1679 г. в Пинероль был доставлен Маттиоли, причем через два дня после его ареста был схвачен и лакей мантуанца, у которого захватили вещи его хозяина. В Пинероле теперь были заключены и Маттиоли, и его лакей, но их посадили в разные камеры, и итальянец был без слуги. Разрешалось держать слуг лишь Фуке, Лозену, а после них - "маске". В служебной переписке Маттиоли фигурировал в 1679 г. под именем де Летанжа. Вместе с тем 18 августа 1679 г. Лувуа писал Сен-Мару: "О том, что Вы не можете доверить письму, Вы можете известить меня, отправив сюда господина де Бленвильера", то есть двоюродного брата главного тюремщика. Эти особо конфиденциальные сообщения явно не имели отношения ни к делу "де Летанжа", не говоря уж о еще одном узнике Пинероля - Дюбрее (ему разрешили писать министру о якобы известных ему государственных секретах, но он не сообщил ничего значительного), ни к сошедшему с ума монаху, ни к лакею Лозена или Ла Ривьеру, которые оба были шпионами на службе у Сен-Мара. Не могло это относиться и к Лозену, которого в более или менее скором времени предполагалось выпустить на свободу. Из оставшихся двух - Доже и Фуке посуществу, им мог быть только опальный сюринтендант, поскольку никому не ведомый за пределами тюрьмы Доже по решению Лувуа мог быть отдан в услужение только к Фуке...

Бленвильер отправился в Париж в том же августе 1679 г., когда было получено цитированное выше Письмо Лувуа. Он вернулся в Пинероль только в январе 1680 г. А как раз в это время, в конце 1679 г., в результате ряда дополнительных брачных союзов и служебных перемещений "клан" Лувуа и Кольбера сумел серьезно усилить свои позиции. Его ставленники заполняли весь Королевский совет. Таким образом, они все единодушно, по мнению Арреза, должны были опасаться возвращения Фуке и желали от него отделаться. После прибытия Бленвильера из Парижа режим для Лозена был еще более смягчен; напротив, все послабления для Фуке были прекращены. Ему запретили кого-либо принимать, даже Лозена. 23 марта 1680 г. Сен-Мар сообщил Лувуа о смерти Фуке.

И только после этого, по мнению Арреза, возникает арестант в маске. Уже 8 апреля 1680 г. Лувуа предписывает тщательно изолировать лакеев Фуке - Доже и Ла Ривьера, а также объявить Лозену, что они выпущены на свободу. Напротив, Лувуа 22 июня 1680 г. приказал освободить лакея Лозена с запрещением под страхом отправки на галеры находиться ближе чем 10 лье от Пинероля. 22 апреля 1681 г. Лозен был на свободе.

И все это время Лувуа по-прежнему был озабочен судьбой слуг Фуке, которые официально вовсе не содержались в темнице, а были отпущены на волю. Чтобы лучше сохранить секрет того, что они оба оставались в заключении, был один способ - - перевести их в другую тюрьму. И вот уже 11 мая 1681 г. Лувуа объявляет о назначении Сен-Мара губернатором Экзиля, с тем чтобы он увез с собой двух из находившихся на его попечении арестантов, оставив в Пинероле только тех, которые официально фигурировали в тюремных регистрах (по мнению Арреза, с которым в данном случае можно вполне согласиться, это были Маттиоли, его лакей, Дюбрей и монах). Увезенные арестанты уклончиво именуются в переписке "двумя из Нижней башни" (один из потомков тюремщиков "маски" поведал Вольтеру, будто неизвестного узника называли "башней"). Большой эскорт, щедрые траты на содержание одного из двух узников с очевидностью свидетельствуют, что это был не слуга, а какое-то значительное лицо. Отметим, что отъезд Сен-Мара в Экзиль был отложен до сентября 1681 г. по прямому указанию Лувуа, рекомендовавшего (в письме от 22 июля) ссылаться на то, что в новом месте не был еще произведен необходимый ремонт. Лувуа при этом прямо пишет, что это не причина, а предлог для задержки. Дело в том, что, если бы Сен-Мар уехал вместе с очень большим конвоем, увозя из крепости двух арестантов, и там официально осталось бы только двое заключенных (на деле - четверо), это могло бы породить нежелательные разговоры и догадки. Чтобы пресечь подобные толки в Пинероле, следовало разыграть комедию временно посадить двух мнимых арестантов, один из которых должен был быть значительным лицом. Лувуа так и поступил. В тот же день, 22 июля, когда он послал Сен-Мару приказ задержаться в Пинероле, министр предписал генералу Катина сообщить своим друзьям, что он получил двухмесячный отпуск для улаживания своих дел, и явиться к Лувуа для получения устных указаний. А 8 сентября 1681 г. генерал, который уже посещал Пинероль при аресте Маттиоли, доносил оттуда, что он с 3 сентября с соблюдением всех необходимых форм заключен Сен-Маром в тюрьму под именем инженера Гибера из Ниццы, арестованного по дороге в Панкарлье. Чтобы убедить всех в важности нового арестанта, его вместе с лакеем поместили в лучшем помещении Боковой башни, которую занимал Фуке. Дело было устроено так, что никто посторонний не видел в лицо мнимого Гибера и его слугу, зато стало известно, что они лишь временно помещены в тюрьму Пинероля и будут увезены с собой Сен-Маром. А 28 сентября 1681 г. Катина уехал из Пинероля, в который он якобы только что прибыл, и отправился в Казаль, где занял пост коменданта крепости. Почему для выполнения этой роли был избран Катина? Да потому, что он был сыном одного из членов суда над Фуке и, надо кстати добавить, дальним родственником вдовы поэта Скаррона, которая под именем мадам де Ментенон (по воле "клана", добавляет Аррез) стала последней по счету и всемогущей фавориткой Людовика XIV.

После отъезда Катина Сен-Мар в сопровождении всей своей роты отправился с двумя действительными арестантами из Пинероля в Экзиль. Всю дорогу, составлявшую 86 километров, заключенные находились в плотно закрытых носилках. Даже губернатор Пинероля д'Эрлевиль мог считать, что Сен-Мар увозит "инженера Гибера" и его слугу. Все следы были таким образом уничтожены.

Итак, Сен-Мар в Экзиле, новое назначение было служебным продвижением, связанным и с заметным повышением жалованья. Однако тюремщик по-прежнему прикован к своим арестантам. Он, правда, получает разрешение время от времени на короткий срок посещать своего друга Катина в Казале (поскольку в Экзиле главного тюремщика заменяет его неизменный помощник майор Росарж), но обычно Сен-Мару разрешается проводить вне Экзиля лишь одну ночь. В своих письмах Сен-Мар сообщает о чрезвычайных мерах предосторожности, направленных не столько на предотвращение побега, сколько на то, чтобы не допустить какого-либо контакта двух заключенных с внешним миром, возможности их опознания кем-либо. Этой цели служили двойные посты по обе стороны башни, в которой содержали узников. Задачей часовых было следить, чтобы никакая записка не была выброшена из окна камеры и не попала в чужие руки. Новый священник (прежний остался в Пинероле) отправлял для них церковную службу из специально переделанной проходной комнаты, туда же приносилась слугами пища, которую помощник Сен-Мара передавал заключенным. (Между прочим, именно о такой процедуре рассказывал сын одного из племянников Сен-Мара Вольтеру.) Сен-Мар не покидал заключенных, когда их осматривал врач, не допуская недозволенных разговоров, сам проверял доставляемое им белье. В марте 1682 г. Лувуа ответил отказом на просьбу Сен-Мара разрешить еще одному его помощнику - помимо майора Росаржа - разговаривать с заключенными, а в мае 1682 г. Сен-Мар получил отказ в отпуске для улаживания личных дел - это следовало произвести, не отлучаясь из Экзиля. Не прекращались и напоминания, чтобы заключенные исповедовались в соответствии с инструкцией, иначе говоря - чтобы духовник не видел арестантов, а Сен-Мар наблюдал за всей процедурой. Эти предписания повторялись из года в год. Такие же меры предосторожности принимались в Пинероле только в отношении Фуке.