Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки - Ефим Черняк

Между тем нет никаких доказательств существования таких опасений. Учитывая несомненную ненависть, которую питал к бывшему сюринтенданту финансов король, речь могла идти лишь о некотором смягчении в будущем его участи, максимум об освобождении из тюрьмы. Предположение, что Фуке сохранял сильную партию при дворе и в столице после многих лет нахождения в тюрьме, также остается бездоказательным. Примером всесилия его "клана" Аррез считает судьбу д'Артаньяна. Основываясь во многом на мемуарах мушкетера, которые были изданы... и в значительной мере сочинены Гасьеном де Куртилем и которые щедро использовал Дюма, Аррез излагает историю того, как д'Артаньян был "куплен", а потом убит врагами Фуке. Подчиненные Фуке потребовали от мушкетера внести плату за его должность (тогда существовала система продажи должностей), а противники сюринтенданта дали ему необходимую сумму. После этого попытка Фуке исправить промах и перетянуть д'Артаньяна на свою сторону окончилась неудачей. Как известно, именно д'Артаньян 5 сентября арестовал Фуке. Однако он отказался от поста его тюремщика, который достался Сен-Мару. Д'Артаньян стал слишком близким к королю. Поэтому Людовика XIV убедили назначить мушкетера губернатором Лилля, но уже через несколько месяцев этот пост был возвращен маршалу д'Юмьеру, связанному различными родственными связями с "кланом" врагов Фуке. Через несколько месяцев после этого д'Артаньян, которого его мушкетеры потеряли из виду во время схватки с неприятелем, был найден мертвым на поле боя около Маастрихта. Обоснованы ли подозрения Арреза, пусть решает читатель.

Согласно теории Арреза, Сен-Мар не только был, но и оставался все время тюремщиком одного заключенного - Фуке. Исключением являлся лишь герцог Лозен, пытавшийся при прямом содействии самого короля подорвать влияние "клана" и в результате попавший надолго в Пинероль, пока не сумел договориться с министрами об условиях своего освобождения. Все остальные заключенные в Пинероле не имели в глазах Лувуа ровно никакого значения, или, точнее, только такое значение, какое могли приобрести для более надежной охраны Фуке. В августе 1670 г. Лувуа посетил Пинероль и был гостем Сен-Мара. Напомним сообщение Вольтера, что маркиз Лувуа приезжал, чтобы навестить заключенного в маске.

Поскольку прежние исследователи "отсеяли" большинство других заключенных, не исключая и Маттиоли, как возможных узников в маске, Аррез попытался то же проделать и в отношении Эсташа Доже, который стал главным претендентом на роль "маски". Прежде всего атака началась против утвердившейся интерпретации знаменитого письма Лувуа к Сен-Мару от 19 июля 1669 г. относительно направления в Пинероль Эсташа Доже. Лувуа презрительно называет его "неким", подчеркивает, что Доже "всего лишь слуга". (Заметим, однако, в скобках, что не очень логично брать на веру в данном случае слова Лувуа, отказываясь это делать во многих других, как поступает Аррез.) Лувуа предписывал содержать Тоже в темнице в Нижней башне, а не в "апартаментах" в Боковой башне, которые предоставлялись знатному заключенному - Фуке, а потом Лозену. В темнице были только самые необходимые вещи. Лувуа предписал принять в отношении Доже ряд мер предосторожности - оборудовать специально для него темницу с двойными дверями, причем за наружные не должны были переступать часовые. Сен-Мар мог, как отмечалось, угрожать пленнику смер1ью, если тот скажет что-либо, не относящееся к его нуждам, пищу ему должен был приносить один раз в день Сен-Мар, и она совсем была не похожа на изысканные блюда и вина, которые давали Фуке. У "слуги" Доже, конечно, не было лакея. Таким образом, он находился в строжайшем заключении, как и "маска", но содержался совсем в других условиях, чем неизвестный узник. Кроме того, меры, принятые в отношении Доже, нельзя считать исключительными. Такие же строгости по указанию Лувуа соблюдались в отношении Лозена, арестованного монаха и Маттиоли, а также заключенных, содержащихся в других тюрьмах. Словом, в письме Лувуа к Сен-Мару от 19 июля 1669 г. отнюдь не предусматривались какие-то беспрецедентные меры предосторожности (инструкция Лувуа даже прямо предписывала содержать "маску" так же, как арестанта Доже).

Однако возникает вопрос: почему вообще они были приняты в отношении "слуги", зачем потребовался датированный 26 июля 1669 г. специальный приказ за подписью Людовика XIV Сен-Мару о содержании под стражей Доже? Интересно, что темница была заранее переоборудована к его прибытию. Не было ли здесь начало сложной макиавеллиевской интриги: поместить в эту темницу никому не ведомого слугу, придать заключенному известную значительность в глазах стражи (она сочла его, по словам Сен-Мара, маршалом Франции или другим знатным лицом) и в удобный момент подменить его другим, действительно важным узником, которого объявить умершим и навсегда заточить под именем Доже? Пока же по-прежнему единственной реальной заботой Сен-Мара был Фуке. Друзья сюринтенданта - его конюший Лафоре и де Валькруассан, фигурировавший под именем Онеста, - в конце 1669 г. сделали попытку помочь ему вырваться из тюрьмы. Они проникли в крепость, подкупили нескольких солдат и составили план бегства. Однако в декабре 1669 г. Сен-Мар раскрыл заговор. Солдаты, виновные в измене, были казнены по приговору военно-полевого суда. Лафоре и Валькруассан, бежавшие в Турин, были выданы герцогом Савойским Сен-Мару. Конюший был повешен на виселице, сооруженной в центре тюрьмы. Валькруассану спасло жизнь его дворянство - он был отдан под суд позднее, когда утихли страсти. (Между прочим, добавим здесь, вопреки мнению Арреза, этот заговор свидетельствовал скорее не о сохранении "партии" Фуке, а о том, насколько безнадежным было положение бывшего сюринтенданта: даже если бы ему удалось бежать, его наверняка тут же выдал бы в руки французского правительства хотя бы тот же герцог Савойский!)

Иностранные послы в 1667 г. сообщали, будто позиции Кольбера и Лувуа несколько ослабли, что, по слухам, влияние приобретали маршалы Тюренн, Бельфон и Креки (два последних были родственниками Фуке) и что король разрешил опальному министру переписку с семьей. В действительности, если этот приказ короля и был когда-либо отдан, его не передали Сен-Мару. Аррез считает это дополнительным свидетельством, что Людовик XIV не имел подлинной власти, но даже приведенные выше факты показывают, насколько сама позиция министров зависела от благоусмотрения монарха. Можно предположить, что агентура министров спровоцировала Лафоре и Валькруассана на их попытку освобождения Фуке с целью усилить строгости заключения. В первой половине 167U г. проходил процесс Валькруассана, которого приговорили к пятилетней каторге (гребцом на галерах). Может, в относительной мягкости приговора сказалось влияние друзей Фуке. Быть может, игра партии Фуке была проиграна только наполовину, но для победы ей требовался руководитель, остававшийся в тюрьме.

В ходе процесса Валькруассана 26 марта 1670 г. Лувуа запросил Сен-Мара, не может ли он сообщить что-либо дополнительно для включения в обвинительный акт против Онеста (Ж. Монгредьен и М. Паньоль в своих построениях не учитывали, что неведомый Онест - псевдоним Валькруассана). В этом странном письме министр поинтересовался, не получил ли Онест или один из двух лакеев Фуке каких-либо сведений от... Эсташа Доже, и предписывал Сен-Мару допросить на сей счет этого "слугу". Какие же сведения мог разболтать Доже? По мнению Арреза, лишь то, что он такой же заключенный, как они, а не слуга с воли, каким его могли впоследствии представить Фуке. Кроме того, очевидно, что к Доже в темницу время от времени подселяли других арестантов - по крайней мере одного из слуг Фуке (вероятно, на ночь, после того как его отпускал бывший сюринтендант) и Онеста. Строгость заключения Фуке была усилена инструкции Лувуа на сей счет были настолько детальными, что содержали указания об устройстве ставен. К этому времени позиции Кольбера и Лувуа снова упрочились. А в ноябре 1671 г. столкнувшийся с Лувуа герцог Лозен был арестован и направлен в Пинероль. Чтобы временно ослабить активность партии Фуке, взволнованной арестом Лозена, на которого она возлагала большие надежды, был пущен слух о предстоящем освобождении Фуке. Это было, конечно, только маневром его врагов, прочно удерживавших в своих руках все рычаги власти.

В сентябре 1674 г. умер Шампань, наряду с Ла Ривьером являвшийся слугой Фуке (оба лакея были одновременно шпионами Сен-Мара). 30 января 1675 г. Лувуа сообщил Сен-Мару, что ему разрешается приставить Доже слугой к Фуке, но только в том случае, если у того не будет вообще слуги (Ла Ривьер много болел). Аррез считает, что это условие явно вызвано было опасением, что Доже признается Ла Ривьеру, откуда его привели к Фуке, а Ла Ривьер разболтает это своему хозяину (непонятно, почему не опасаться в таком случае, что Доже откроется самому Фуке?). Надо отметить, что Сен-Мару еще ранее было запрещено приставить Доже слугой к герцогу Лозену. Между прочим, как раз в это время было наконец - впервые за 14 лет - Фуке позволено обмениваться с женой двумя письмами в год. (По мнению Арреза, Людовик XIV дал такое разрешение еще за шесть лет до того, как Сен-Мар получил соответствующее приказание из Парижа.) 11 марта 1675 г. в письме к Сен-Мару Лувуа повторил запрещение приставлять Доже лакеем к Лозену, хотя разрешил найти второго лакея для герцога. Иначе говоря, Доже резервировался для Фуке.