Пета бяху или по миру наугад - Анфиса Кохинор

- Он собирается вернуться в Делвайер за подмогой? Или сразу бросится за нами в погоню? Что он говорил? Неужели он не предложил тебе провести отряд по тайным охотничьим тропам?

Лекарь отрицательно замотал головой и едва слышно пробормотал:

- Сначала он обвинил меня в вашем побеге, хотя я тут не причём, а потом сказал, что за небольшую услугу простит меня.

- Что за услуга? - насторожился Ирсин, но лекарь только пожал плечами. - Не знаю, я опять упал в обморок…

- Слабак! Ладно, возвращайся откуда пришёл.

Маг провёл ладонью над головой лекаря, отступил на несколько шагов, и Лейтис почувствовал, как его трясут за плечо.

- Да очнись же ты наконец! Вот же задохлик! И как только других лечит, если сам каждые пять минут сознание теряет?!

Лейтис застонал, приоткрыл глаза и с усталой обречённостью посмотрел на хмурого и раздражённого Зарина, который снова протягивал ему кружку.

- Пей! Приходи в себя и слушай.

- Да, господин. - Лекарь приподнялся, облокотился на спинку кровати и покорно выпил тёплый напиток. И если прошлый раз он сразу понял, что за зелье дал ему вящий, то это терпкое, немного сладковатое питьё было совершенно незнакомым. - Спасибо за заботу, господин Брант, я не пропущу ни единого слова.

- Пока ты валялся в постели, я проследил, куда открывали порталы с твоего двора. Один, естественно, в Либению, а след другого обрывается на границе Гиблых болот. К оборотням нам пока ходу нет, а вот болота мы вполне можем прочесать, и ты как местный житель будешь нашим проводником. И не смей отказываться! Уверен, ты знаешь эти вонючие лужи как свои пять пальцев.

"Как он и говорил", - мрачно констатировал Лейтис и кивнул вящему:

- Я согласен, только… - Он замялся, не зная как сказать о хозяйке болот, и не быть осмеянным, но Зарин неожиданно помог ему.

- Слышал я, - начал он с лёгкой ухмылкой на губах, - что в ваших местах ходят слухи о некой ведьме, живущей в сердце Гиблых болот. Так вот, успокойся. Никакой ведьмы не существует! Это всё легенды. Я читал об этой дамочке в древних как сама Арента источниках, и если она когда-то и существовала, то давным-давно померла, ибо столько и самые сильные маги не живут. Уяснил?

- Ага, - машинально согласился с ним Лейтис - перед глазами встало совершенное лицо колдуньи. Её синие (или зелёные?) глаза смеялись, а чётко очерченные губы влажно кораллового оттенка были сложены в едва заметной усмешке.

- … на берегу. Мои люди уже поставили шатры. Так что с рассветом двинемся в путь!

- Ага, - снова пробормотал Лейтис. Он уловил только конец речи вящего и, когда тот сердито нахмурился, поспешно натянул на себя одеяло, словно оно могло защитить его гнева мага.

- Где ты витаешь, идиот?! - взревел Зарин, глядя на побледневшего и трясущегося как осиновый лист лекаря. - Немедленно одевайся и пошли. Скоро совсем стемнеет, а я не намерен болтаться по вашим грязным дорогам ночью.

- Да-да. Уже иду.

Лейтис выскочил из постели, метнулся к платяному шкафу, резким движением распахнул створки, схватил первую попавшуюся под руку рубаху и стал поспешно натягивать её. Рубаха как на грех оказалась праздничной: белоснежная, с косым воротом-стоечкой, украшенным затейливой красно-оранжевой вышивкой. Такой же узор пламенел по краям рукавов и подолу.

- Для кого наряжаешься? - тут же съехидничал Зарин, но в его словах чувствовалось нешуточное беспокойство - лекарь вёл себя как-то странно, будто рассудком повредился, а какой толк от сумасшедшего проводника? И наплевав на субординацию и гордость, один из Десятки шагнул к старосте затерянной в лесах Воулена деревеньки и по-дружески сжал его плечо. - Ты в порядке, Лей? Скажи, что тебя гложет, и я постараюсь всё исправить! А если ты обиделся на мои слова… - Зарин мысленно выругался ("Не хватало перед всяким дерьмом извиняться!"), а вслух проникновенным, полным отчаяния голосом произнёс: - Извини, что обвинил тебя в измене. Сам понимаешь, разозлился, погорячился вот и сорвалось…

"Как сильно я ему, однако, нужен! - внутренне скривился Лейтис. - Мог бы любого из кузенских охотников попросить. Они были бы рады перед Вящими выслужиться. Или не хочет публично признавать, что лоханулся по-крупному: и предателя-мага, и оборотней упустил? А я вроде как уже в курсе. Интересно, после того как надобность в моих услугах отпадёт, он меня прибьёт или отпустит? Боюсь, что прибьёт. Зачем оставлять в живых свидетеля своего позора?" Лекарь тяжело вздохнул, снял и, аккуратно сложив, вернул праздничную рубаху на полку.

- Конечно-конечно, господин, я всё понимаю, - роясь в шкафу, пробормотал он, обернулся к Бранту и, стараясь говорить уверенно и твёрдо, произнёс: - Я буду верно служить Ордену и сделаю всё от меня зависящее, чтобы помочь вам отыскать беглецов.

- Вот и молодец! - обрадовался вящий и похлопал лекаря по плечу: - Одевайся, я подожду тебя во дворе. И поторопись - гулять по вашим раздолбанным дорогам в темноте то ещё удовольствие.

Возле ручейка, вытекающего из болота, весело трещал костерок. Несколько магов из отряда Бранта, расположившись на свежесрубленных деревьях, вели неторопливый разговор, изредка перемежающийся смехом и громкими возгласами. Лейтис, хоть и сидел рядом, участия в нём не принимал и даже за нитью беседы не следил, полностью погрузившись в свои мысли. А мысли были не весёлые. Он был уверен, что Зарин Брант убьёт его сразу после того как беглецы или хотя бы их следы найдутся. А они обязательно найдутся, поскольку вящий требовал прочесать чуть ли не каждый сантиметр болот. К тому же то ли видение, то ли сон, то ли спонтанное путешествие вне тела ясно говорили, что Ирсин со своими нелюдями находится на болотах. Лейтис, конечно же, рассмотрел вариант побега к либенийскому магу и пришёл к выводу, что несмотря на то, что молва приписывала Ирсину необычайную доброту, тот бы, как и вящий, не пощадил его. Убил и глазом не моргнул. И за мучения оборотней отомстил и подстраховался - вдруг единожды предавший предаст снова… В общем, с какой стороны не посмотри - быть ему убитым. А мастеру Лейтису очень хотелось жить. Вот и выпал он из реальности, тщетно пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. Однако мысли, как запертые в клетку крысы, метались от стены к стене, натыкаясь то на круглое самодовольное лицо вящего, то на строгое вытянутое лицо либенийского мага. В конце концов, лекарь не выдержал, решив, что мысль мудра - приходит с утра, поднялся и, не обращая внимания на насторожившихся вящих, направился к ближайшему шатру. Завернувшись в походный плащ и подсунув под голову рюкзак, он улёгся на заботливо приготовленное ложе из веток и устало смежил веки. На задворках сознания затеплилась какая-то неясная, но по ощущениям дельная мысль, однако обдумать её лекарь не успел, провалившись в глубокий, беспробудный сон, больше похожий на обморок.