Стоянка поезда – двадцать минут. Роман - Юрий Мартыненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, не утомили, наоборот, новое всегда интересно, достаточно обстоятельно складывается общее впечатление, — ответила Катерина и глянула на приятельницу. Та согласно кивнула.
— Ну, и замечательно, — как бы подвёл черту пресс-секретарь.
— У меня один вопрос, можно? — спросила Катерина.
— Да, пожалуйста, — с готовностью ответил тот.
— Взаимосвязь с Центрами российско-немецкой дружбы, которые сейчас открываются и в России, и в самой Германии, у вас осуществима?
— Да, разумеется. Следует работать, так сказать, в позитивной связке с подобными организациями. Такие положительные начала открывают довольно широкую перспективу для дальнейшей совместной работы. Правда, ведь?
— Совершенно верно, — согласилась Катерина. — Мне бы хотелось добавить к сказанному, что одним из главных факторов человеческого благополучия считается состояние здоровья, так?
— Пожалуй, с этим трудно не согласиться.
Особенно в пожилом или, скажем так, в преклонном возрасте.
— Да, конечно.
— Поэтому хотелось бы и в этом плане организовать какую-то помощь именно ветеранам, ветеранам из России. И это касается как российских немцев, так и чисто российских ветеранов. Возраст, скажем так, болячки — это общее для пожилых людей. Это их даже как-то сближает.
— Мы, кстати, затрагивали и этот момент ещё на этапе согласования организационных вопросов по поводу открытия нашего Центра. Действительно, предложение, я бы так сказал, очень гуманное и благородное. Некоторые российские ветераны Великой Отечественной войны до сих пор страдают от ранений, полученных в молодые годы…
* * *
Катерина была не в восторге от предпринимательской деятельности брата. Откровенный разговор состоялся в первый же вечер, когда она приехала. Полагая, что младший брат, может быть, прислушается, сестра высказала свою точку зрения. Смысл её в том, что с приходом капитализма не может большинство людей стать коммерсантами, предпринимателями, бизнесменами. Пока, в основном, коммерция или предпринимательство сводятся к купле-продаже, точнее, к купле-перепродаже. Надо бы и что-то производить, а не скатываться к примитивной банальности: перекупить товар — перепродать товар.
— Это слишком упрощённое понятие предпринимательства, Валера. А вообще, мой дорогой братик, меня по-прежнему гложет досада. Такой большой конкурс преодолел в МГУ. В итоге бросил. А ведь первые сессии сдал на круглые «отлично»?! Разве не обидно? И к чему теперь свелась вся твоя философия? К тому, чтобы купить-продать?
— Вся наша философия сегодня свелась к тому, чтобы выжить! — парировал терпеливо молчавший Валера, сидя за столом и не оборачиваясь назад. А за спиной сестра мерила шагами небольшую комнатку снимаемой братом «однушки» и продолжала свою лекцию относительно теперешнего положения дел младшего брата. Про себя, однако, она, зная характер Валеры, полагала, что толку от её нравоучений просто ноль, но, кто знает, может быть, и хотя бы на грамм прислушается? — Одно радует, что вредных привычек ты смог избежать. Не курить и не пить — уже хорошо, учитывая, что это сегодня — редкое явление. В стрессовых условиях, а стресс сегодня на каждом шагу, столько приличных людей от бутылки страдает. Да, и стресс на каждом шагу, и пьют на каждом шагу. Ты молодец, что в своё время придумал отговорку насчёт больной печени. Срабатывает?
— Безотказно. Ладно, сестра, чайник остывает. Лучше расскажи, как там, в Германии, люди живут? — обернулся, наконец, Валера и протянул руку к сестре.
— Как живут? Как живут? Хорошо живут, — ответила она, присаживаясь за стол и пододвигая на середину вазочку с вареньем. — Пробуй. Клубничное. С самой Москвы везла. Подружка угостила. У её свекрови на даче выращивают. В Забайкалье такая не растёт.
— Зато у нас земляника знатная.
— Земляника не каждый год. Если лето засушливое, так и никакой земляники. А у нас, сам знаешь, летом то заливает, то сушит. Раньше, маленькие были, кажется, такого не бывало. Дожди такие тёплые шли. Купались в дождь. Помнишь?
— Кажется, всегда такая погода.
— Ну, это ты просто маленький был. Нет. И люди постарше говорят, что изменения в природе и погоде произошли за последние годы. Мол, дырок к атмосфере наделали ракетами, теперь и сифонит планету.
Валера пожал плечами. Он напряжённо размышлял о том, как хорошо, что сестра ничего не знает о наезде на него рэкетиров, отобранной ими его личной машины и трагическом бандитском финале…
— Катька?
— Что?
— Так, всё-таки ты ушла от вопроса.
— Какого?
— Как там?
— Где?
— Мне, что? Из тебя клещами вытягивать слова? В Германии, конечно.
— Я же сказала, что хорошо живут.
— А поподробней?
— Поподробней, только расстраиваться.
— Да, я не расстроюсь, у меня устойчивая психика.
— Да, кстати, всё не решаюсь спросить.
— О чём?
— Я так понял, что теперь ты как бы поменяла, так сказать, свою трудовую деятельность?
— Правильно понял. И не как бы, а поменяла.
— Там, вроде, нормально у тебя складывалось переводчицей в совместном российско-германском проекте по горной переработке?
— По совместному предприятию ничего не получилось. Проект не получил должного развития, зачахнув на начальной стадии. К сожалению, подвела, Валера, русская необязательность. Как-нибудь подробнее расскажу.
— И немцы остались не у дел?
— Почему? Немецкая фирма заключила договор с одной из африканских стран…
— Вот так-так, — удивился Валера. Он снял очки, протёр их свежим носовым платочком и вновь надел, внимательно глядя на сестру.
— В Германии жизнь устойчивая, скажем так, самих немцев устраиваемая, — продолжила она.
— Все довольны, все смеются?
— Ну, положим, это у нас смеялись от радости, когда Союз развалили, а там всё как-то посерьёзнее…
— Никто не жалеет, что объединились?
— Скорее, наоборот. От объединения, наверное же, плюсов больше, чем от разъединения. Да, ты и сам понимаешь!
