Отель «Белый носорог» - Бартл Булл

В верховьях реки раздался грохот — как будто приближающийся паровоз громыхал на стыках. Шум заполнил собой пространство. Тяжелая вода поблескивала, словно лемех гигантского плуга. Энтон схватил Гвенн за руку и увлек на кручу.

Разверзлись небеса. Факел погас. Все четверо безмолвно внимали реву неудержимой стихии. Энтон сжимал Гвенн в объятиях. Мокрая одежда облепила фигуру молодой женщины. Гвенн не пыталась освободиться — наоборот, всем телом прижималась к нему. Они словно стали одним существом. Гвенн зажмурилась и на минуту забыла о ферме.

— Тлага, за домом!..

За их спинами загромыхало. Энтон выпустил Гвенн, и они, спотыкаясь, бросились к бунгало. Эрнст выхватил из непогасшего костра другую головешку.

Позади бунгало несся другой водный поток.

— Мы на острове, — объявил немец. — Река вышла из берегов и затопила высохшую балку — свое прежнее русло.

Река обрела новые берега и понемногу начала успокаиваться. Бунгало и крохотный клочок земли перед ним возвышались над водой, точно плот.

— Наверное, пора пить кофе? — принужденно улыбаясь, спросила Гвенн.

— Пора пить добрый немецкий шнапс с фермы «Гепард», — возразил Эрнст, доставая последнюю бутылку. — Мы у себя в Германской Африке не привыкли лакать всякую гадость.

Глава 28

Кариоки недовольно ворчал, сажая вместе с Энтоном саженцы яблонь:

— Это работа для женщин, Тлага, — недовольно проговорил. Даже белому мужчине не подобает становиться на колени. — Не для этого я, Кариоки Китенджи, сын вождя, учил тебя охотиться!

— Скоро твоя очередь, старина. Хочу, чтобы после моего отъезда мой брат Кариоки позаботился о миссис Луэллин.

— Ради тебя, Тлага, я это сделаю, но мои руки не коснутся земли.

— Просто позаботься об их безопасности — ее и Велли.

— Это я тебе обещаю. Белый мальчишка нуждается в мужском воспитании, чтобы не быть в буше таким беспомощным, как ты когда-то, и не копаться в земле, на коленях, вместе с женщинами. Да и, по правде говоря, здесь следует еще за кое-кем присмотреть. — Он погрозил пальцем проходившей мимо женщине. Та горделиво вздернула подбородок.

— Слава Богу, этим не десять лет.

— Не волнуйся, Тлага, молоденькие тоже набегут сюда с дарами, как только узнают, что Кариоки решил задержаться на ферме «Керн».

— Мужской разговор?

Сзади подошла Гвенн с провизией в корзинке и дробовиком.

Кариоки ухмыльнулся и отошел в сторону.

— Что ты сажаешь, Энтон?

— Сюрприз для хозяйки. Яблони из Германии, высший сорт. Подарок отца Эрнста. Сеянцы еще молоды, но я хочу посадить их до своего отъезда. — Почему она молчит? — Тебе еще надо бы посадить груши и чеснок.

Гвенн не шелохнулась.

— Съездим с тобой к инвалидам, — продолжил Энтон, — а потом мы с Эрнстом отправимся добывать золото.

На душе скребли кошки. Будет ли Гвенн в безопасности? А может, ему просто не хочется с ней расставаться? Может, он, как последний идиот, бежит от того, что ему по-настоящему дорого?

Гвенн без слов опустилась рядом. Она твердо решила не давить на Энтона. Если он решит остаться, пусть сделает это по своей воле.

Энтон выкопал во влажной земле еще одну маленькую квадратную ямку. Достал из деревянного ящика сеянец и укрепил как следует перед тем, как засыпать. Он посадил уже целый ряд из восемнадцати будущих деревьев, заботливо укутал основание соломой и окружил низенькой земляной насыпью. Потом огородил весь участок проволочной сеткой для курятника. Рядом, за двойной сеткой (защита от мелких хищников), бегали и сами цыплята. Превосходные красные куры, подарок Оливио, жирные и необычайно драчливые — особенно после появления Адама, петуха леггорнской породы.

— Почему ты копаешь квадратные ямки? — немного раздраженно спросила Гвенн.

— Так учил мистер фон Деккен.

Энтон достал из кармана мятую рукописную инструкцию.

«Непременно делай квадратные ямки, — вслух прочитала Гвенн, восхищенная четким почерком Гуго фон Деккена. — Если они круглые, корни закручиваются внутри круга, а если квадратные — устремляются в углы и дальше пробивают себе дорогу в земле. Так деревья вырастут более крепкими. Сделай все как положено, сынок, и, если даже ты не станешь фермером, мои яблони будут радовать твоих внуков».

Щеки Гвенн окрасил румянец.

— Пора, — коротко произнес Энтон и выпрямился. Взял свой «меркель» в чехле из шкуры газели и повел Гвенн по наспех сколоченному мосту, соединившему бунгало с остальной территорией фермы «Керн». С одного берега на другой перебросили два ствола высоких хинных деревьев и сделали настил из прибитых к ним гвоздями сучьев и веток.

Утром Энтон в очередной раз обследовал реку. Старое ложе Эвасо-Нгиро уже немного подсохло и начало затягиваться илом. Пока оно не совсем исчезло, небольшое озерцо отделяло дом от земли на востоке. Внимание Энтона привлекла стайка ткачиков, занятых строительством висячего гнезда на суку фигового дерева. Вот из кого вышли бы первоклассные фермеры!

Гвенн сложила брезент, которым был укрыт «эксельсиор», Энтон проверил бензин и зажигание. Гвенн прикрепила к заднему сиденью тушу только что подстреленной импалы — подарок инвалидам. Потом повязала шарфом голову и, надев авиаторские очки Эрнста, забралась в коляску.

Они понеслись на север по необозримой равнине. При виде нового пейзажа Энтон ожил. Его радовал встречный ветер и рев двигателя. Справа от них под дубом завтракала колония бабуинов. Рассевшись, как для чаепития, они аккуратно брали пищу пальцами, не спеша поглощая омытые дождем белые и розовые цветы.

Даже на средней скорости «эксельсиор» нещадно бросало из стороны в сторону, когда Энтон огибал крупные валуны и колючие кусты. Обитатели буша разбегались перед ними, как косяки рыбы перед рассекающим волны носом корабля. В траве прошмыгнула стайка турачей. Метнулись зебры, поднимая пыль, и, отбежав на приличное расстояние, оглянулись — что происходит? Из-под колес выскакивали зайцы и карликовые антилопы — дукеры. Белобрюхие дрофы разбегались, как стаи гусей, и взлетали вверх. Энтон различил невдалеке повернутые в их сторону головы трех любопытных жирафов. Он сбавил скорость и показал их Гвенн. Она с улыбкой кивнула.

Перед ними поднялись в воздух еще две элегантные дрофы с серыми и черными перьями. Они долго, как перегруженные аэропланы, бежали впереди мотоцикла и наконец, набрав скорость, оторвались от земли.

Час спустя они достигли каменистого ступенчатого холма, выступающего из густого буша, как стопка серых тарелок. Энтон притормозил и повернулся к Гвенн. Ее щеки под авиаторскими очками были исцарапаны в кровь. В кожу лица впились колючие шипы.