Гори, гори ясно - Карина Вран

Я сходил поставить на зарядку «нокию». Она у меня была выключена еще с отъезда, после того, как разослал всем контактам сообщение про свой загородный отпуск, где я буду вне зоны доступа. Подзаряжать аппарат я не забывал, вдруг самому связь понадобится. А меня дергать по вопросам важным и не очень — обойдутся. Нет меня.

Пока был в душе, мне соорудили поесть. И теперь была моя очередь рассказывать о приключениях, а у нечисти удивляться. А дальше сон и новая дорога под колеса.

Следующее чаепитие проводили вчетвером: я, Таша и Кошар с Нелидом. К нашему приезду снова наготовили пирожков с ягодами, которые взрывались на небе и языке ярким летним вкусом. Ягоды на столе были и в свежем виде: в основном лесная малина, черника и немножко морошки. Не знал, что в этих краях морошка растет. Не иначе, по знакомству среди нечисти болотной Евсей добыл мою любимую ягоду.

— Все по правде, — шерстистый тоже не брезговал ягодками. — По труду и награда. И тем сочнее вкус, чем честнее труд. В осень звереныши войдут в силу, откормятся, им теперь есть, куда вернуться и нет нужды бежать, спасаться. Не всякая птица найдет гнездо целым, но те, кто уцелел, совьют новые на тот год. Лес залечит раны. Жизнь возьмет свое. Всегда берет, если не мешать ей.

Я молча принял похвалу. Настроение было созерцательное, вальяжное и доброе. Смаковать янтарные ягоды, думать о том, как золото полей скоро перекинется на деревья, где смешается с багрянцем августовских закатов. Земля отдарится за труды предыдущего сезона.

Румяные яблоки, алые гроздья рябины, мед на разнотравье и самогон на дубовой щепе, да прибавь ко всему славную компанию, в которой каждому можно доверить спину — и выходило, что я тот еще везунчик. А август обещает подарить немало теплых воспоминаний.

Арктика уловила мое нежелание выходить из-за стола и предложила устроить продолжение посиделок, сменив направленность. Устроить состязание по стад-покеру в формате два на два. Бартош в паре с Нелидом, я с Кошаром. Сдавать по очереди, круг я, круг она. Вместо фишек — спички, запас коих у дядьки скопился ого-го, на пару зим ежедневного розжига хватит, и еще останется.

Так нигде в рамках цивилизованного игрового сообщества не делают, но мы-то в глухой провинции, и чхать хотели на все правила.

Нам с Ташей полезно для мелкой моторики. С тяпкой на участке руки грубеют, теряют чувствительность пальцы.

Нечистикам — развлечение и ощущение причастности, вроде как не бросают их в стороне, ставят наравне с собой.

Помнится, Джо однажды обмолвился над скалящимся стаканом с виски, что нечисть — многие ее представители — питает страсть к азартным играм, особенно к картам и костям. Вот мы и получили возможность убедиться: действительно питает, и еще какую.

До появления звезд на небе мы резались в своеобразном покерном турнире, и самую ярую активность, с чистейшими, незамутненными эмоциями, с пылом и страстью, с руганью и победными выкриками проявляли как раз представители славянской мифологии. И так это дело нам «зашло», что покерные посиделки стали непременной частью наших деревенских вечеров на весь отпуск.

Так и повелось. Дни я проводил в лесу, оттачивал понимание и управление пламенем. Я учился вести в нашем огненном танце, и стихия постепенно покорялась моей воле, позволяя все более тонкие воздействия.

Когда в очередной мой сон занесло сноходца, я порвал своего противника на лоскуты, а из тех соорудил фейерверк блескучих искр.

С шокером-молнией тоже потренировался. «На кошках», причем немного деревянных — Кирилла я под манекен приспособил. Таша страховала и помогала парню отойти от незабываемых ощущений.

Антонов стучал зубами, подвывал, если я жахал очень уж круто, раза четыре принимался биться головой о стену, чтобы прекратить искрение перед глазами. Но не жаловался и не просил воли. Прознал Антонов-старший о моем договоре с местными ведьмами и счел себя должным. Конкретно должным. Настолько, что на опыты с «электрическим стулом» пошел добровольно и с песней.

Не все в августе шло складно, случались и неприятные моменты. Скажем, когда я бросил байк возле дома Антоновых, а по возвращению там его не нашел. Нашел дальше, в сторону ручья и костровища, почему-то лежащим поперек дороги. А в стороне валялся замершей сломанной куклой знакомый пацан, Сережка.

Не дождался деревенский подросток, пока я его покатаю, решил сам... Я, когда подбегал к нему, думал — все, насмерть убился балбес. Он же шлем мой напялить не догадался и теперь голова сочилась липкой жидкостью с тягучим запахом.

Перепугался я за него так сильно, что жахнул живым огнем, не думая, что могу остаться с головешкой в руках. Обошлось. И паренька не спалил, и повреждения живой огонь ему вылечил. Юного гонщика отконвоировал к порогу родительского дома. Он отделался трепкой, я — легким испугом. Двухколесный дружище не пострадал.

Перед завершением отдыха я зашел на кладбище, проведать дядькину могилу. Как положено, с выпивкой, с закуской. Склонил голову возле места последнего упокоения, постоял. Рассказал не без улыбки о Нелиде, что бережет он дом пуще живота своего, и что волноваться об оставленной недвижимости нет нужды.

— Знаешь, дядь, я ведь к тебе на могилу прихожу чаще, чем к отцу, — сказал, потому что иногда нельзя не сказать, даже если никто не услышит. — А ведь я тебя и не знал, считай. Кровь родная — это да, так и с отцом у вас была общая кровь. Чего вы разругались? Что так братьев раскидало? Вот уж не поверю, что па к силе ревновал. Эх, что теперь говорить... Хотел бы я вас помирить. Наверное, даже будь у меня такая возможность, вы бы уперлись рогом, оба, потому как один самый умный, а второй самый опытный, но я бы попытался.

— Обязательно бы уперлись, наш так точно, — глухо и немного скрипуче проговорили за спиной. — Ты стой, не вертись, ни к чему тебе на меня таращиться.

— Позвольте осведомиться, — я вежливо обратился в никуда. — Не вертеться — это запрет или пожелание? Мне воспитание не позволяет стоять спиной к собеседнику.

— Пусть будет запрет, — безразлично откликнулись. — Мы тишину и покой сильно уважаем, а они всякий раз нарушаются, когда нас пугаются.

Меня чуть напополам не разорвало от противоречий. Тело рвалось обернуться, глянуть на того (тех, раз оно о себе во множественном), кто мной мелко манипулировать пытается. Разум