Тень Серафима - Наталья Сергеевна Корнева

тени цветущих деревьев, и с неподдельным интересом наблюдал за происходящим. Луцилла совершила несколько медленных шагов в его направлении, всем своим видом демонстрируя намерение вступить в переговоры.

Лорд Эдвард жестом позволил ей подойти ближе. Посмотрим, что там. Если снова скучные мольбы о помиловании или однообразные проклятья и обвинения, он будет очень разочарован.

Луцилла приблизилась еще немного и, оставаясь на почтительном расстоянии, грациозно опустилась на колени. В руках она держала усыпанный драгоценностями футляр с символическими золотыми ключами от города, подобный которому имелся у каждого правителя Бреонии. Этот футляр Луцилла протянула лорду и возложила к его ногам, а сама ритуально простерлась ниц, лбом касаясь земли, на которую сегодня пролилось так много крови.

– Приветствую тебя, августейший повелитель Ледума, – невозмутимо произнесла она, будто говоря о каких-то рядовых, само собой разумеющихся вещах. – Город Ламиум пал и принадлежит тебе.

Правитель с любопытством посмотрел на женщину. Неброская одежда негеральдических цветов делала ее похожей на прислугу, и только серьги из розового золота с крупными эвклазами с лихвой опровергали ошибочное первое впечатление. В высшей степени редкие минералы чистого нежно-голубого цвета горделиво сверкали в ушах, завораживая совершенным стеклянным блеском.

Они же говорили лорду Эдварду еще о двух немаловажных деталях: Луцилла была малоопытным, но от рождения очень сильным магом.

Вывод сделать было несложно. В Бреонии как таковые отсутствовали официальные учреждения, дающие высокую магическую грамотность. Более того, распространение знаний сами заклинатели стремились, насколько возможно, ограничить. Магия – это власть, а власть всегда была уделом малочисленной касты избранных, и расширять ее без надобности никто не желал.

Сведения о минералах считались тайными, а потому в большинстве случаев заклинатели продвигались по извилистому пути познания самостоятельно, практически вслепую, полагаясь лишь на интуицию и данные, полученные собственным опытным путем.

Исключение составляли рядовые военные маги, которых специально обучали стандартным боевым техникам и приемам в обмен на бессрочную службу. Им даже выдавали унифицированные драгоценные камни, как выдают мечи солдатам. В каждом полисе такой набор для военных магов определял лично лорд-защитник.

Обычно на такую службу призывались люди неблагородных сословий с небольшими дарованиями, но тем не менее это было намного почетнее большинства доступных им работ и оплачивалось также очень неплохо. Недостатка в желающих никогда не было, скорее наоборот.

И если военные сделали магию ремеслом, то были и те, кто сделал ее высоким искусством.

Избравшие путь высшей магии знали, что он, как и путь меча, требует постоянного самосовершенствования и практики.

Ценный опыт чрезвычайно редко передавался напрямую от учителя ученику, так происходило только в известных фамильных кланах, таких, как клан Севиров, где великие способности наследовались вместе с кровью. Чаще же опыт со временем перекочевывал на страницы особых книг, которые старательно береглись. Такие исключительные книги, личные гримуары заклинателей, существовали в единственном экземпляре и ценились на вес золота… да что там, гораздо выше.

За ними велась постоянная, непрекращающаяся охота ювелиров.

Но, так или иначе, каждый искатель знаний довольно скоро обнаруживал в практике определенные закономерности и пользовался ими, подводя теоретическую базу или нет.

К примеру, заклинатели знали, что человеческое тело пронизывают многочисленные энергетические каналы, которые находят выход в кончиках пальцев рук. По этой причине наиболее рационально было надевать кольца: с ними работалось легче и действеннее всего. Почти столь же эффективно показали себя браслеты и наручи. Сразу после рук шли макушка и центр груди – средоточие ментальной и сердечной энергий. Именно по этой причине большой популярностью среди магов пользовались разнообразные диадемы и медальоны.

Как видно, уши в перечисленные удобные зоны не входили, а потому манипулировать драгоценностями в них было довольно затруднительно. В прежние времена лорд Эдвард экспериментировал с серьгами, но быстро отказался от этой затеи: минералы зарекомендовали себя плохо, поддаваясь управлению почти так же, как если бы вообще не имели контакта с энергетическим полем человека.

Когда такое происходило, более сильный маг мог попытаться подчинить минералы себе, перехватив инициативу. Это было опасно. Если два заклинателя одновременно хотели использовать драгоценный камень, находящийся за пределами прямой досягаемости, им приходилось бороться за его внимание.

Все это говорило о том, что Луцилла имеет весьма скромный опыт в теории и практике, раз не пришла до сих пор к таким основополагающим выводам. В то же время она очевидно не испытывала дискомфорта в управлении столь неудачно расположенными на теле камнями, а значит, природная сила ее велика.

Луцилла была внучатой племянницей лорда Доминика, и о чистоте ее крови говорил глубокий черный цвет волос. Но, к сожалению, на этом достоинства заканчивались: внешности недоставало контрастов, которые считались обязательным признаком аристократической красоты. Пронзительные ведьминские глаза также были черными, и сам тон кожи казался несколько темнее, чем полагалось. Тяжелые линии нижней челюсти и чересчур массивный подбородок окончательно хоронили девичьи мечты о хрупкости и элегантности.

Хотя Луцилла и имела благородное происхождение, лицо ее было слишком невыразительным для такого высокого статуса, к тому же лишенным должного ухода и макияжа, который мог бы смягчить недостатки.

Единственным элементом ритуального раскраса была густо-алая вертикальная полоса, пересекавшая лоб от линии роста волос до переносицы, – смелый символ отступничества.

Мятеж был ей к лицу.

По правде сказать, лорд Ледума еще не определился, как поступить с лидером повстанцев, намереваясь принять решение на месте, в зависимости от обстоятельств.

Несмотря на внешнюю простоту, Луцилла показалась ему особенной. Коротко остриженные волосы были растрепаны и, по-видимому, никогда не знали сложных церемониальных причесок, которые полагались ей по статусу. Луцилла напоминала галчонка – маленького, взъерошенного, но чертовски упрямого. Перед лицом человека, от прихоти которого зависела судьба, ей удалось сохранить спокойное достоинство, лишенное страха или высокомерия.

Только один взгляд бросила она на правителя, но его было достаточно, чтобы прочесть, что в ее глазах нет ненависти и жажды мести. То, что лорд Эдвард различил в них, вполне подходило для будущей правительницы, которую он хотел бы видеть в Ламиуме – острый ум и готовность подчиниться могуществу Ледума.

Похоже, Луцилла с самого начала предполагала подобное развитие событий, но для достижения амбициозных целей была готова пойти на риск и неминуемо высокие жертвы. Лорд Эдвард высоко ценил таких вассалов – способных, самостоятельных и, что немаловажно, знающих свое место. Ламиуму все равно требовался новый лорд-защитник, и лучшей кандидатуры, по-видимому, не сыскать. Луцилла молода, сильна, хорошо осведомлена о положении дел в городе и к тому же находится в кровном родстве с трагически погибшим лордом Домиником… что дает все основания законно претендовать на трон.

– Ледум официально выражает глубочайшие соболезнования в связи с несчастьем, обрушившимся на Ламиум, – торжественно провозгласил лорд Эдвард. – Увы,