Чертовски знаменита - Джоан Коллинз

– Сейчас мы займемся крупными планами главных героев, – распорядился он.

Все перешли в дальний конец зала, чтобы снять последние кадры с Китти и Джерардом. Но гром снова гремел все громче, а свет то и дело мигал. Неожиданно раздался такой оглушающий удар, что можно было подумать, над крышей столкнулись два «боинга»; зал осветила молния. Когда грохот затих, свет погас, и только в подсвечниках на стенах горели свечи. Внезапно и их загасил еще один свирепый порыв ветра, надувший кровавые занавески подобно парусам.

– Блин, блин, блин! – Джо Гавана едва не выдернул остатки своих волос. – Где этот гребаный генератор, черт побери?

Сэнди, главный электрик, поскреб голову.

– Извини, Джо, но генератор гикнулся. Мне кажется, леди не хочется, чтобы мы здесь продолжали снимать. – Он взглянул на портрет и нервно рассмеялся.

– Так наладь генератор, черт бы тебя побрал, – проревел Джо. – Нам необходимо снять эти четыре кадра сегодня.

– Не выйдет, – сказал Сэнди. – Молния попала в проводку, замкнула главный генератор. Он совершенно вышел из строя и невоз…

– Положил я на это откуда повыше, – прервал его Джо. – Ты должен его наладить.

– Его вообще можно исправить? – спросил Франко.

– Ну, если повозимся часа четыре с фонариками, может, чего и выйдет, – ответил Сэнди.

– Тогда уже рассветет, будь оно все проклято. – Джо положил голову на руки и вздохнул. – Мне после этой неудачи, мать ее так, никто больше работы не даст. – Потом он начал о чем-то быстро говорить с Франко и Пабло. Через несколько минут Франко громко хлопнул в ладоши, требуя внимания.

– Слушайте все, продолжим съемки завтра. Сожалею, если мы нарушили ваши планы, но такова воля Господня. – Собравшиеся приветствовали его сообщение недружными криками. – Собираемся в четыре – съемочная группа и массовка, мисс Беннет и мистер Ле Бланш – в пять часов. Желаю приятно провести остаток ночи, господа.

Все шумно двинулись к выходу, работники группы быстро упаковали оборудование, расставив коробки и софиты по углам зала.

Блэки протянул Катерин маленький фонарик.

– Черт-те что, – сказал он. – Слушай, мне очень жаль, но пришлось отправить твою костюмершу домой. Жаловалась, что живот болит, но, мне кажется, наслушалась про привидения. Я пошлю одну из местных девушек помочь тебе раздеться.

– Не надо, не беспокойся, – отказалась Китти, всегда предпочитавшая раздеваться сама, без любопытных взглядов посторонних. – Я управлюсь, если ты поможешь мне расшнуровать корсет.

Китти и Блэки устало поднялись по каменной винтовой лестнице в ее гримерную, освещая себе путь фонариком. Раздался еще один удар грома, и Катерин невольно остановилась. Кажется ей или действительно она заметила человека в черном, прячущегося в тени, хотя вся массовка уже ушла? Она тряхнула головой. Наверняка померещилось. Слишком утомилась и плохо соображает.

– Где же Фабрицио? – спросил Блэки, расшнуровывая корсет.

– Странно, он все время был рядом; я видела его всего несколько минут назад.

– Он не должен выпускать тебя из виду, – сказал Блэки.

– В туалет, наверное, пошел, – предположила Катерин.

Блэки в неясном мигающем свете свечи снял с Катерин шляпу, птиц и жемчуг и принялся проводить наконечником бутылочки с ацетоном вокруг ее парика, но в этот момент сверкнула особо яркая молния и раздался оглушительный раскат грома.

– Какой-то кошмар. – Катерин попыталась рассмеяться, но в этот момент снизу послышался крик.

– Эй, Блэки, ты идешь? Последний катер отходит.

– Ты уверена, что справишься одна? – спросил Блэки.

– Конечно, не волнуйся, Фабрицио будет ждать меня в гондоле. Иди, а то опоздаешь на катер, Блэки. Мне тоже хочется отсюда поскорее выбраться, так что я все это сниму в гостинице.

– Давай, Блэки, – раздраженно позвал Франко. – Мы все тебя ждем.

– Пошли. – Блэки собрал свои сумки, и они вместе вышли из комнаты. – Ты держи фонарик, Китти.

Он спустился по ступенькам, а она побежала в холл. Катерин показалось, что она услышала окликающий ее голос Жан-Клода. Она остановилась и прислушалась, но кругом было тихо. Катерин чувствовала удивительную легкость в голове, ей казалось, что она плывет по воздуху. Снова она услышала зовущий ее голос, но его заглушили страшные раскаты грома. Она пробежала через мраморный бальный зал, но тут ее почему-то потянуло в столовую, к портрету графини. Она поборола это желание и поспешила к выходу, придерживая свою тяжелую юбку. Затем услышала за собой шаги и снова голос Жан-Клода. Распахнув дверь черного хода, она выбежала на маленькую, мощенную булыжником площадь, освещенную единственным мигающим уличным фонарем. Где же Фабрицио и его гондола?

Черная вода канала вспыхивала в отсветах молний, но Катерин не видела ни гондолы, ни гондольера в знакомой желтой соломенной шляпе. Остановилась, не зная, что делать и куда идти. Затем площадь снова осветила молния, и на этот раз она четко услышала свое имя. Оглянувшись, она увидела, что из окна первого этажа на нее кто-то смотрит. То был человек в черной маске, и, перекрывая шум грозы, ненавистный голос позвал:

– Китти, Китти, cherie, это же я, твой муж. Дорогая, мне надо тебя видеть, поговорить, позволь мне поговорить с тобой.

Подхлестываемая страхом, она рванулась в ближайший переулок. Он оказался очень узким, тонкая материя юбки цеплялась за грубые стены, и, пытаясь отцепить ее, она выронила фонарик. Искать его не было времени. Она должна бежать. Булыжник – скользкий от дождя. Она мчалась сквозь путаницу петляющих переулков, надеясь, что сверкнет молния и она будет знать, куда бежит. Остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание, но тут вдали услышала звук, которого страшилась. Топот ног. Ног Жан-Клода и его умоляющий голос.

– Если ты спасаешь человеку жизнь, он принадлежит тебе, Китти. Я спас твою, cherie, теперь ты принадлежишь мне.

Он не спасал ей жизнь. Что он хочет этим сказать? Он что, совсем рехнулся? В таком смятенном состоянии Катерин не могла четко соображать. Она поскользнулась, упала, поднялась на ноги и снова побежала. Она понятия не имела, куда бежит. Знала только, что ей надо убраться подальше от Жан-Клода. Он стал ее врагом. Одна мысль о том, что он может приблизиться к ней, изнасиловать ее, придала ей энергии.

Вдалеке часы на соборе пробили четыре раза. В четыре утра вся Венеция крепко спала, и Катерин понимала, что ее крики о помощи никого не разбудят. Даже если кто и проснется, Жан-Клод с присущей ему убедительностью заверит этого человека, что они лишь поссорившиеся муж с женой.