Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия» - Сергей Степанов

Указ 9 ноября 1906 г., получив одобрение нижней и верхней палаты, превратился в закон от 14 июня 1910 г. Не считая мелких частностей, все основные положения первоначального указа были сохранены. Разумеется, защита Столыпиным принципов реформы во время затянувшегося обсуждения в Государственной думе и в Государственном совете не исчерпывала его усилий в реализации реформы. Столыпин говорил членам Государственного совета: «Я, господа, не преувеличиваю значение закона 9 ноября». Он прекрасно понимал, что дело решают не речи и даже не законы, а колоссальная организационная работа по воплощению аграрных преобразований.

Непосредственное руководство аграрными преобразованиями было возложено на Главное управление землеустройства и земледелия, которое имело права министерства. В июле 1906 г. главноуправляющим землеустройством и земледелием был назначен князь Б.А. Васильчиков. Сын Александра Васильчикова, который вместе с Монго Столыпиным был секундантом на последней дуэли Лермонтова, князь в молодости прославился как прожигатель жизни, над которым по ходатайству родственников учредили опеку. Запершись в деревенской глуши, он взялся за благоустройство своего имения и добился больших успехов в птицеводстве, разведении породистых свиней и применении минерального удобрения. Когда Столыпин предложил Васильчикову возглавить Главное управление земледелием, первое побуждение, по словам князя, было отказаться: «Но в последующих переговорах со Столыпиным и в значительной мере под влиянием убеждений, что в такую минуту нельзя отказываться, я согласился»[275].

Министр иностранных дел А.П. Извольский писал, что князь Васильчиков, крупный землевладелец, не имел связи с официальным миром и пользовался репутацией умеренного либерала. По словам Гурко, «Б.А. Васильчиков – тип просвещенного барина, русского европейца, был убежденный конституционалист… Огромные средства и принадлежащее ему по рождению высокое общественное положение – все это давало ему независимость, которая позволяла ему не идти ни на какие компромиссы и «истину царям» даже без улыбки «говорить». С.Ю. Витте также сообщал, что до 1905 г. Васильчиков «высказывал гораздо более либеральные взгляды, чем я», но весьма скептически оценивал твердость его убеждений и приводил в пример избрание князя председателем клуба националистов. «Все-таки я должен сказать, – подытоживал Витте, – что князь Васильчиков делал это малосознательно, так как по его натуре, как мне кажется, он глубоких убеждений иметь не может»[276].

Назначение Васильчикова оказалось не слишком удачным, так как он, разделяя отрицательный взгляд на общину, считал необходимым заручиться поддержкой Думы и выступал против проведения указа о выходе из общины в порядке статьи 87-й. Кроме того, Васильчиков, как человек, не прошедший чиновничьей выучки, не смог заставить министра финансов В.Н. Коковцова ассигновать необходимые средства на осуществление реформы.

В 1908 г. Столыпин заменил Б.А. Васильчикова на А.В. Кривошеина. В отличие от большинства министров Александр Кривошеин не принадлежал к родовитому дворянству. Он был сыном крепостного крестьянина, который в армии дослужился до офицерского чина. Несмотря на скромное происхождение, Кривошеин с молодых лет умел устанавливать полезные связи в высших кругах. В.И. Гурко довольно ядовито описывал начало его карьеры: «Судьба ему улыбнулась в этом отношении со студенческих лет, когда он сумел сойтись с сыном министра внутренних дел гр. Д.А. Толстого пресловутым «Глебушкой» – полуидиотом, отличавшимся необычайным аппетитом и думавшим только о том, что он в течение дня съест. Гр. Толстой, не терявший надежды так или иначе развить своего сына, вздумал послать его в заграничную образовательную поездку в сопровождении нескольких лиц, на обязанности которых было разъяснять «Глебушке» все значение и смысл обозреваемого». Протекция министра внутренних дел была отличным подспорьем, и Кривошеин быстро поднимался по служебной лестнице. На должности начальника Переселенческого управления он заслужил прозвище «министра Азиатской России», затем возглавлял Дворянский и Крестьянский банки. На этом посту его даже обвиняли в том, что он якобы слишком стремительно распродавал помещичьи имения.

Став главноуправляющим землеустройством и земледелием, он проявил незаурядный административный талант, хотя был юристом по образованию и не имел специальных знаний в аграрной сфере. Высокопоставленный чиновник этого ведомства И.И. Тхоржевский писал о своем начальнике: «Судьба толкнула его в область, где он – человек городской – был меньше всего «дома», гораздо меньше, чем, например, в торговле и промышленности или в просвещении (сам Кривошеин помечтал бы: «и в дипломатии…»). Но специалистов в Министерстве земледелия было и без него предостаточно. Сам же министр в совершенстве знал главную науку администратора: знал жизнь, людей, человеческую психологию. Всегда знал, чего от кого можно требовать, что кому следует поручить. Умел быть приятным, умел быть очень неприятным, всегда был взыскателен…»[277]

Основным направлением деятельности ведомства Кривошеина в проведении аграрной реформы являлось открытие губернских и уездных землеустроительных комиссий. Уездные комиссии создавались под председательством предводителя дворянства, включали чиновников и выборных от земств и волостных крестьянских сходов. В 1906 г. было открыто 186 уездных комиссий, а к 1912 г. комиссии действовали в 463 уездах 47 губерний Европейской России. Уездные комиссии нанимали землемеров. В 1907 г. в распоряжении комиссий было всего 650 землемеров, а к 1914-му – 7 тысяч. Следующим звеном были губернские землеустроительные комиссии под председательством губернатора. Они включали как чиновников, так и выборных от земства, в том числе крестьянских представителей. Возглавлял пирамиду землеустроительных комиссий Комитет по землеустроительным делам, являвшийся подразделением Главного управления землеустройства и земледелия.

Главная задача землеустроительных комиссий состояла в разверстании общинных земель на хутора и отруба. Данной форме землеустройства отдавалось предпочтение. Сложнее было разделить землю между теми, кто пожелал выйти из общины, и теми, кто предпочел в ней остаться. Это порождало наибольшее количество недовольных, которые нарекли землеустройство землерасстройством. Противники столыпинских аграрных преобразований утверждали, что реформа проводилась насильственными мерами. Так, Витте утверждал, что собирался реформировать общину на принципах добровольности, тогда как Столыпин извратил его проект «внесением в него, к сожалению, принудительного уничтожения общины для создания полу-, если не совсем бесправных крестьян – частных собственников»[278]. Однако Столыпин постоянно подчеркивал, что правительство старается избегать насильственных мер. Выступая перед членами Государственного совета, среди которых был Витте, премьер-министр говорил: «Правительство, веря в жизненность законов 9 ноября 1906 г., не стремилось и не стремится вводить в закон каких-либо признаков принуждения». В циркуляре, направленном губернаторам в июне 1907 г., Столыпин предупреждал: «Так как вопрос о выделе земли к одному месту острый и при насильственном его разрешении может возбудить нежелательные недоразумения между сторонами (укрепляемые и общество) и вызовет в населении отрицательное отношение к указу 9 ноября 1906 г., я предлагаю проявлять при проведении дел весь такт и умение и стараться, по возможности, достигать полюбовного соглашения».