Драматургия ГДР - Фридрих Вольф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С у д а н е (стоит с тюком, который слишком тяжел для нее, кричит вслед). Калаф! (Опускает руки и рыдает.)
Из толпы выходит н о с и л ь щ и к.
Н о с и л ь щ и к (подняв ношу). Я знаю дорогу — можно идти?
С у д а н е кивает и следует за ним.
А л и (сморкается и начинает кричать). Покупатели Кувейта! Только что один господин полюбовался на мои ковры и потерял рассудок. Так прекрасны мои ковры. Покупайте у Али бен Бадави! Кто увидит красоту его ковров, тот потеряет разум!
М е н т о л у с. А они действительно из Багдада? Меня интересуют эти ковры.
Оба уходят за один из развешанных ковров. И б е н э л ь З а м а н быстро идет за ними.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Встреча друзей.
А б у а л ь К а с с и м и его жена Д а р д а н а сидят, как и в первой картине, во дворе. Дардана замерла, прильнув к смотровому отверстию в стене. С л у г а умащает благовониями грудь и спину Абу.
А б у (задумчиво, иногда постанывая от удовольствия). Новые рисунки ковров имеют успех. Добрый Калаф был хитрым человеком.
Д а р д а н а. Если бы он был хитер, то тебя бы давно черти побрали!
А б у (смеясь). Не забывай, он был моим лучшим другом.
Д а р д а н а. Как я могу забыть об этом. Ты истратил так много денег на его прославление. Я так часто слышала эти песни, что запомнила их наизусть. (Поет вполголоса.)
О Калаф бен Юссуф,
О мой братец-близнец!
Мы навеки с тобой неразлучны.
Пусть делится месяц,
А солнце — одно,
А солнце — едино,
И мы, как оно.
О мой братец-близнец,
О, зачем ты ушел?
А б у. Прекрати! Сколько раз я должен тебе повторять, что ты отвратительно поешь. Умение петь есть божественный дар, а ты лишена его. (Начинает петь так же фальшиво.)
Пусть делится месяц,
А солнце — одно,
А солнце — едино…
Прекрасная, истинно прекрасная песня… Очень трогательная!
Д а р д а н а. А ты мне однажды сказал, что моя душа и тело — единственное в мире песнопение.
А б у. Но неблагозвучное…
Д а р д а н а. Я не желаю терпеть грубости, даже от тебя.
А б у. Возвращайся-ка ты лучше обратно к своей матери, ты…
Д а р д а н а. Уйду, конечно, но только тогда, когда сама захочу.
А б у. Ну, еще что скажешь…
Д а р д а н а. Я с тобой больше не разговариваю. (Ложится, молчит.) Вот как тебя изменило богатство, Абу. А теперь прикажи своим неряхам певичкам снова спеть хвалебный гимн в честь твоего друга. Он через минуту постучит в наши ворота. Сегодня ты можешь воспеть его бороду. У него очень красивая борода.
А б у. Твои шутки всегда отвратительны.
Д а р д а н а. Истина еще более отвратительна, мой милый. На, посмотри сам, если ты, конечно, не ослеп. Но я не вижу ни единого вьючного животного, и он так спешит…
А б у (встает и с недоверием подходит к смотровому отверстию. Заглядывает в него, испуганно смотрит на жену и шипит). Коварная змея, это ты его сюда заманила своим колдовством. (Снова смотрит на улицу и трет глаза.) Маслины в кувшине?
Д а р д а н а (громко). Конечно, нет! Их давно съели. За семь лет они заплесневели бы.
А б у (слуге). Быстрее, собака, одень меня! (Дардане, пока его одевают.) Ты разоряешь меня своей скупостью. Разве мы не самые богатые люди в этом городе? Но ты все равно должна была украсть маслины моего друга. Я прикажу отравить всех твоих кошек, если ты немедленно не вернешь мне маслины! Положи в кувшин маслины и приведи в порядок печать! Ты должна сама проводить его в подвал. Слышишь, ты?! Он должен найти свой кувшин на том же самом месте, куда он его собственноручно поставил. Доверие. Это минимум того, что имеет право требовать друг! Скажи ему, что я уже неделя как уехал в горы. Ты не знаешь, по какой дороге я поехал. Будь с ним любезна. Прикажи танцевать и петь для него. Мой дом все еще остается его домом. Когда он откроет кувшин, сохраняй спокойствие. Ты ничего не знаешь! И помни, я могу отравить не только твоих кошек… Прикажи приготовить его любимые блюда… Маслинами я лучше займусь сам. (С этими словами он исчезает.)
Д а р д а н а (со злостью). Проклятый трус! Снова я должна расхлебывать за него эту кашу. Если я не ошибаюсь — кагар с фигами был любимым кушаньем нашего единственного друга?
В эту минуту раздается торопливый стук в ворота. Дардана шепотом отдает служанкам приказания и снова ложится на свое место.
П р и в р а т н и к (докладывает). Путешественник желает видеть господина, он говорит, его имя Калаф бен Юссуф.
Д а р д а н а (громко). Калаф — друг моего повелителя? Беги, не заставляй его ждать, если это он, а не его дух. (Продолжает спокойно лежать на своем ложе.)
Привратник возвращается обратно с К а л а ф о м. Он недоверчиво оглядывается по сторонам и проходит на середину двора. Замечает Дардану.
Чужестранец, докажи мне, что ты не дух, подними эту подушку и дай ее мне. Прошу тебя, чужеземец, сделай это, ведь ты принял облик единственного друга нашего дома.
К а л а ф. Я еще из крови и плоти, Дардана. Пожалуйста, вот твоя подушка. (Протягивает ей подушку.)
Д а р д а н а (берет ее, затем осторожно прикасается к Калафу и обнимает его). Калаф, вернулся ли дух умершего в твое тело или же аллах наконец одарил нас встречей с другом, за жизнь которого мы так долго беспокоились?
К а л а ф (небрежно обнимая ее). Я пришел, чтобы повидать Абу аль Кассима.
Д а р д а н а (делая знак служанке). Быстро приготовь ложе для отдыха и благовонную ванну для друга, вернувшегося из дальних странствий.
К а л а ф. Я вряд ли буду купаться, если не увижу Кассима.
Д а р д а н а. Его дом по-прежнему остается твоим домом. Абу, мой добрый господин, пребывает в настоящее время в горах, только через несколько дней я ожидаю его обратно. Он будет неутешен, когда узнает, что не присутствовал при твоем возвращении. К сожалению, я не знаю, куда послать ему весточку.
За это время появилось ложе с балдахином. Калаф присаживается на край его. Дардана тоже садится и смотрит на улицу.
(Удивленно.) Перед нашим домом стоит твой слуга и белый осел.
К а л а ф. Ты не можешь или не хочешь мне сказать, где я могу найти Абу аль Кассима? Когда он вернется?
Д а р д а н а. Я в отчаянии — я пошлю за ним бедуина, он возьмет самого быстрого коня! Вы же будьте
