Туман войны - Алексей Колентьев

— Внимание черным и белым: всем внимание, общая готовность. Белый Ферзь — работай по определенной групповой цели.

Скрючившись так, чтобы силуэт мой не слишком выделялся на фоне ровной плоскости крыши, я сжал в руках автомат, приготовившись к броску и забегу через открытое пространство. Как только Мурзилка положит или подранит вылезших наружу техников, несомненно идущих к вертолету с нашим призом, мне предстоит под прикрытием дымовой завесы забрать чемодан, удостоверившись, что искомая микросхема именно в нем. Знаю, звучит, как исповедь самоубийцы, но в нашем деле наглость — второе счастье.

В это мгновение заработали сразу три пулемета на вышках, над моей головой пошли четкие росчерки трассирующих пуль. Лучи прожекторов, увязая в дыму, тоже потянулись в мою сторону, но свет их, все более рассеянный и блеклый, уже ничем не мог помочь своим хозяевам. Ожила рация:

— Белый Ферзь — Гроссмейстеру. Оглох от стоячей овации. Продолжаю играть, все в норме. Работаю.

— Белый Ферзь, как сильно тебя оглушило?..

Ответа не последовало. Мурзилку зацепило случайной очередью — будь его позиция раскрыта, сейчас возле моего укрытия и вокруг вышки уже бы суетилось с десяток солдат. Так тоже бывает, когда случайность ломает четко спланированную операцию.

— Гроссмейстер — Белому Слону. Похоже, нам шах. Выдвигайся к призовому сектору, страхуй меня.

В ответ раздался только прерывистый тоновый писк — позиция Детонатора оказалась под угрозой или была вскрыта противником. Славка сигналил, что отходит, меняя позицию. Теперь все зависело только от меня, план полетел к чертям. Резко выдохнув, я скатываюсь с крыши. Выходя из кувырка и низко припадая к земле, бегу по утоптанной до состояния твердого асфальта земле к удаляющейся в сторону вертолетной площадки группе людей. Разглядеть их можно только схематично: один высокий, сухопарый, одет «по гражданке», в светлый, может быть, бежевый или серый, костюм; второй, у которого к руке пристегнут кейс, в парадной форме с поблескивающими в свете прожекторов знаками различия. Остальные — просто пара охранников, они волнуют меня в последнюю очередь. Бег по задымленному плацу, когда вокруг полно мечущихся в суете вооруженных людей, это не для всякого. Но поверьте, проблема тут есть только для несведущего в нашем деле, стороннего наблюдателя. Когда вокруг неразбериха, да еще дым и темень, люди перестают мыслить как индивидуумы, отдельный разум выключается, подчиняясь инстинкту толпы. Зрение выключается тоже, все ориентируются на звук, срабатывает нечто, дремлющее с доисторических времен, когда человек жил в темных пещерах. Тут главное повторять движения массы, не выделяться: все бегут и ты беги, кто-то орет — смело подключайся, но на полтона ниже. Тогда толпа на уровне инстинкта примет тебя за своего, и не важно, что ты одет в лохматый костюм, напоминая лешего, главное, что ты делаешь то же, что и все. Так работает общий принцип «человека-невидимки»: не выбиваться из общего ритма как можно дольше.

Бег у меня получался с препятствиями, то и дело приходилось лавировать между двигавшимся к западному КПП транспортом и замирать, когда рядом оказывались слепо шарившие вокруг себя фонарями люди. Переждав, пока вперед поедет двигающийся резкими толчками джип с тремя орущими команды вояками, я помчался на северо-восточную оконечность базы. Тут, между развалинами храма и восточным КПП, было открытое место, сейчас заполненное снующими туда-сюда людьми, но их было от силы с десяток, включая спешившую к вертолетной площадке компанию. Вот дистанция между нами сократилась до расстояния, с которого можно открывать огонь. Мурзилка молчал, видимо, ослаб от потери крови или убит, Славка тоже не давал о себе знать, поэтому я, припав на одно колено, вскинул автомат к плечу и, поймав в прицел плотную массу теней справа от меня, начал выбирать спуск, сопровождая цель движением ствола.

Раздался резкий визг тормозов, в глаза мне ударили два желтых снопа мутного света, а затем меня словно боднул в левый бок локомотив. Удар получился страшный: в глазах заплясали кроваво-синие круги, левая сторона тела занемела, и следующее, что я увидел, было растерянное лицо чернокожего морпеха.

— Эй! — голос негра дрожал от страха. — Приятель, я в темноте тебя совершенно не разглядел, как ты?

Меня сбил армейский джип, нагруженный какими-то канистрами, укрытыми брезентом. В машине больше никого не было, водила ехал один. Пока морпех в закопченной полевой форме приглядывался ко мне, я быстро ощупывал себя, одновременно стараясь двигать конечностями. Повезло — удар пришелся по касательной, в худшем случае сломано несколько ребер и вывихнуто плечо. Автомат я из рук не выпустил, поэтому просто дал водиле подойти на пару метров и два раза нажал на спуск. Негр охнул и мягко, без единого звука, осел на землю. Подниматься мне было нелегко, кости и мясо вопили, что с ними обошлись не слишком вежливо и они отказываются служить как в былые времена. Проще всего в таких случаях вколоть обезболивающее и вроде как бежать дальше, но это неправильно. Стимуляторы затуманивают сознание, притупляют инстинкты, кроме того, их действие рассчитано на последний рывок, когда надежды на спасение нет и нужно подороже продать свою жизнь. Не мой случай, поскольку все только начинается, боль лучше чувствовать, она может стать помощником.

Двигаться было не слишком тяжко, но осмотревшись кругом, я понял, что упустил добычу. Вынув из подсумка детектор, глянул на стрелку индикатора, которая после недолгой пляски замерла в крайне правом положении, точно показывая источник сигнала. Развернувшись в нужном направлении, я снова побежал. Люди и машины мне больше на дороге не попадались, но скоро обнаружилась другая проблема: я снова был в двух десятках метров от входа в развалины храма. Резануло по нервам чувство досады — или эта хренова коробка сломалась, или ученые опять что-то напортачили!.. Спрятав злосчастный прибор в подсумок, я совсем уж было развернулся в обратную сторону, как вдруг ожил наушник, хрипя слабым голосом Мурзина:

— Белый… Белый Ферзь — Гроссмейстеру… Цель на вертолетной площадке, работать не могу, слишком большое расстояние… Не вышло приложить… коленку только подпортил какому-то штатскому…

Все запуталось еще сильнее: получается, что в кейсе было что-то другое и я чуть не завалил всю операцию. С юго-восточной окраины базы послышался отчетливый стрекот винтов, который стал быстро удаляться в сторону побережья. Отжав тангенту, я вызвал Мурзилку:

— Белый Ферзь, я Гроссмейстер, как сильно ты устал, в сон клонит?

В ответ я ничего не услышал, Мурзин либо мертв, либо потерял сознание. Решение пришло само собой, поскольку своих мы никогда не бросаем.

— Гроссмейстер — Белому Слону, отзовись!

— Здесь Белый Слон. Слышу тебя, командир.

На душе стало теплее: Славка справился и не дал себя убить. Потом такие моменты вспоминаются чаще всего, затирая всякие ненужные мелочи. Присев у сложенных в полутораметровый штабель металлических труб, я снова вызвал Детонатора:

— Гроссмейстер — Белому Слону. Белый Ферзь выбыл из игры или под шахом, проверь и помоги. Ждите меня у буфета, скоро буду.

Конечно, если Мурзин мертв, то Славка все равно заберет тело и постарается его спрятать или уничтожить, что в сложившихся обстоятельствах нетрудно. Скоро тут будет бушевать пожар, который после себя улик не оставит. Я двинулся к входу в развалины, довольно с меня этих ребусов, пора закругляться с поисками. Но тут же пришлось снова скрыться — раздался вой автомобильного двигателя, работавшего на высоких оборотах, и к дверям подкатил еще один джип. Оттуда выпрыгнул и сразу же заторопился зайти внутрь храма давешний сопровождающий из группы, которую я так некстати упустил. В свете фонарей я успел разглядеть только полевую форму нового образца и обычный для морпехов автомат с подствольником. Машина осталась у входа с включенным двигателем, значит, этот шустрый мужик там долго не задержится. Я вынул детектор еще раз, и сейчас его показания мне совсем не нравились: интенсивность излучения упала, а если чип поместят в какой-нибудь хитрый контейнер, может статься, и совсем пропадет.

— Белый Слон — Гроссмейстеру, — голос Славки дрожал от сильных помех. — У нас минус один, командир.

— Гроссмейстер в канале, понял тебя, Белый Слон. Собери инструменты и снимай Белого Ферзя с доски.

Мурзилка погиб. Видимо, держался из последних сил, стараясь выполнить приказ. Жаль, что такой веселый и добродушный парень, как Никита Мурзин, сгорит дотла за тысячи километров от своей родной Псковщины. Так часто бывает: ни холмика, ни памятной надписи, одна отметка в рапорте и неопознанные останки. Даже само место, где захоронили кого-то из ребят, останется неизвестной точкой на карте. На наших могилах не ставят крестов.