Лишняя. С изъяном - Нинель Мягкова

раз в эпицентр этого жуткого запаха. Спаси Всеединый, во что я ввязалась?

Покопавшись в сумочке, я выудила надушенный платок. Весьма специфически надушенный: лимон, анис и мята. Специально для работы с вонючими объектами – далеко не все обитатели левого берега регулярно мылись, а приближаться к ним приходилось постоянно.

Тяжелая металлическая дверь, отделявшая обиталище мертвых от живых в участке, с душераздирающим скрипом медленно отворилась. Я поежилась. Ее бы на спецэффекты в фильм ужасов – готовый реквизит. Бродерик подтолкнул ее рукой и замер, перегораживая мне дорогу.

– Ты, если соберешься падать в обморок, скажи, и мы сразу уйдем.

Я смерила его взглядом, который достаточно четко объяснил полицейскому, что, когда мы с первым курсом посещали морг, он под стол пешком ходил. Ну, не дословно, конечно, но общий посыл он уловил даже сквозь вуаль.

Поднырнула под его выставленную руку и первой зашла в комнату.

* * *

В лицо дохнуло теплой вонью разложения, даже платок не сильно помог. Комната была практически пуста, только металлический шкаф в углу и пять металлических же столов в ряд посередине. От пола до потолка она была отделана кафелем. Чтобы мыть проще, наверное. В принципе, логично.

Три стола оказались заняты. Черные простыни – траур, как и положено, – обрисовывали контуры человеческих тел. Те, что пролежали в воде дольше, я определила сразу по провалам простыни в самых неожиданных местах. Морские обитатели неплохо подзакусили конечностями и внутренностями. Я с трудом подавила тошноту и разыгравшееся воображение, сконцентрировавшись на третьем теле. Бродерик обошел меня слева и откинул ткань с лица жертвы.

Блондинка, как и следовало ожидать. Распущенные волосы спускались до пола, при жизни была, наверное, прехорошенькая: круглые щечки, сейчас почерневшие и лопнувшие в нескольких местах, аккуратный носик, большие глаза… Были. Я сглотнула, отрывая взгляд от лица несчастной.

– Открывай остальное, – распорядилась я, откашлявшись.

Бродерик послушно стянул простыню за краешек со всего тела.

– А почему она все еще одета? – удивилась я. – Ты же говорил, ее лекарь уже осматривал. Из королевской лечебницы.

Полицейский вытаращился на меня, будто я сморозила глупость.

– Она же мертва. Зачем ее раздевать, позорить еще?

У меня даже тошнота прошла. Похоже, многое я еще не знаю о местных обычаях, в частности погребальных.

Бедняжка и впрямь выглядела не очень. От долгого пребывания в воде труп раздуло, кожа местами лопнула, и из трещин сочилось нечто густое и, несомненно, зловонное. Я покрепче прижала платок к носу и рту и склонилась над тем, что только недавно было стройной молодой женщиной.

Снова удары в грудь, в основном в центр. Вода смыла следы, трудно сказать, что именно ее убило, но если он не изменил своему почерку, то сначала ее задушили. Полоса на шее едва угадывалась в общем разложении, но – если знать, где смотреть, – была на месте. Одежда местами была разрезана, местами порвана, и изрядной части не хватало, но в какой момент произошла утрата, во время убийства или позже, в воде, понять было невозможно.

Чтобы определить, имело ли место насилие, пришлось использовать дар. На мертвых я не практиковалась со времен изменения внешности Хилли и уже успела подзабыть противное ощущение. Будто вместо солнечного теплого песка вдруг нащупала склизкую медузу. Небольшой импульс – и обратно, к реальности. Задерживаться в разлагающемся теле не хотелось категорически.

– Насилия не было, – констатировала я.

В прошлый раз, когда обследовала жертву, как-то забыла проверить этот немаловажный факт. Из сериалов я помнила, что если убивают женщину таким кровавым и близкоконтактным способом и при этом не насилуют, то убийца, скорее всего, импотент. Этот вывод я и озвучила. Бродерик закашлялся.

– Да, вам это не сильно поможет, – согласилась я под его молчаливым возмущенным взглядом. – Разве что можно по борделям поспрашивать, у кого не встает. Ладно, не красней так. Сама поспрашиваю.

Полицейский фыркнул (научила мальчика дурному!) и взялся за простыню.

– Все?

– Нет еще, – покачала я головой.

Сканировать бедняжку больше не хотелось совершенно, но осмотр провести по всем правилам надо, хотя бы наружный. Я не побрезговала и пропустила между пальцами высохшие спутанные волосы. Под ногтями неприятно заскрипел песок. А вот и что-то покрупнее.

Ракушка.

Вот когда пригодились мои бдения на пансионской кухне. Кто бы мог подумать?..

– Перловица. – Я продемонстрировала двустворчатую полуоткрытую раковину.

Обитатель ее недовольно шевелил ножкой и срочно хотел обратно в воду.

Бродерик, и без того приятно-зеленого оттенка, сглотнул, давя рвотный рефлекс.

– Она, вообще-то, в море плавала. Понятное дело, всякое налипло. Брось гадость, пойдем уже. Дурная была идея.

Он подхватил меня за локоть, пытаясь увлечь к выходу из морга. Он что, решил, что я ненормальная и люблю в отходах и трупах просто так копаться? Я решительно выдернула руку из захвата и потрясла перед его носом моллюском.

– Этот сорт не живет в морской воде. Они доплыли по реке до моря, потом их течением отнесло к берегу. По крайней мере эту – точно. Если бы я осмотрела других, можно было бы сказать наверняка. Может, вода в легких пресная?

Броди представил, наверное, как бы я определяла соленость воды, и аж вздрогнул.

– Не надо остальных осматривать. Зацепка вполне солидная, спасибо тебе. Пойдем отсюда.

Он решительно накрыл тело простыней и, подцепив меня снова за локоть, повлек к выходу.

– Мне бы в дамскую комнату зайти, – тонко намекнула я, поднимая повыше руки с налипшими песчинками и не только.

Бродерик кивнул и с грохотом захлопнул тяжелую дверь. Если бы так же просто можно было запереть воспоминания…

На мое счастье, участок был оснащен полным набором канализации. Там даже имелись душевые! Все в одном помещении: и туалеты, хорошо хоть в кабинках, и три душа в ряд, и рукомойники. Благо никого в этот момент там не оказалось, ведь предназначалось помещение исключительно для мужчин. Перед тем, как пустить меня внутрь, Бродерик проверил все кабинки и остался снаружи сторожить, чтобы никто не вошел.

Глянув на многократно использованное полотенце на крючке, я предпочла потрясти руками в воздухе, сбрасывая лишнюю влагу, и пихнула дверь бедром. Та поддалась, капитан галантно придержал ее, оказавшись неожиданно близко. Я сглотнула, подавив желание поправить вуаль – на таком расстоянии от нее маловато толку, – и отшагнула назад.

– Поехали на реку? – выпалила я первое, что пришло в голову, чтобы отвлечь Бродерика от увлеченного разглядывания моего лица.

Сработало. Капитан заморгал, отводя глаза. Не очень-то вы себя прилично ведете, бывший лорд. Непристойно так таращиться на даму, даже если она вам кажется знакомой.

– Зачем? – тупо спросил он, освобождая мне дорогу.

– Посмотреть, – пожала я плечами, проскользнув