Время жить. Пенталогия (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович

Выполнив задачу, танки развернулись и двинулись в обратном направлении, а из туч вынырнули три "Дракона" и высыпали на несчастный город свой бомбовый груз.

Джип Дэсса Ургана стоял между двумя горящими домами напротив того места, где раньше была мэрия. Мэрия не горела – там просто нечему было гореть.

Докладывал ему все тот же щеголеватый майор-порученец. Только теперь он не выглядел щеголеватым – в порванном и обгоревшем кителе, с опаленными волосами и измазанным сажей безбровым лицом с ожогом на щеке. К тому же он заикался.

– В-в-в-все п-погибли, – говорил майор. – И г-г-генерал В-в-вейн, и б-б-бригадный генерал, и п-полковник Гирг-го. И м-м-м…

– Мэр, – понял Урган.

– Д-да. И м-мэр. Т-т-теперь вы к-ком-мандующий. Т-только т-танков у нас б-б-больше нет, ни од-дного. И з-з-завода нет. И цент-т-трального склада ГСМ…

– Хорошо, майор, – прервал его Урган. – Я понял. Давайте сосредоточимся на том, что у нас еще есть…

Ургану было плохо. Ему было очень плохо. Он знал о результатах попытки остановить танки пришельцев. Он знал, что Кен Собеско ранен и контужен, и что Эстина Млиско нет ни среди живых, ни среди мертвых.

Полковник Дэсс Урган уже знал, что такое терять товарищей в бою. Но он не знал и не мог придумать, что скажет он Лике Ранси…

Глава 24. Каждый выживает в одиночку

Где я?

Глупый вопрос, но в данном случае, вполне уместный. Итак…

Койка. Довольно жесткая и узкая, с загнутыми вверх краями, что делает ее по форме немного похожей на корыто. Вверху прямо над головой – точно такая же койка. Внизу, совсем близко, только руку протяни – узкая полоска пола из шершавого черного пластика. По другую сторону прохода видны те же койки в три яруса.

Позади, в ногах, – стена, вернее, широкие металлические двухстворчатые двери. За черным стеклом в дверях ничего не разглядеть, лишь отражается тусклый свет плафона над потолком.

Запах. Едкий запах лекарств, грязных бинтов, дезинфекции и еще чего-то сугубо больничного.

Звуки. Хриплое дыхание откуда-то сверху, приглушенный кашель, чье-то неясное бормотание сквозь сон. Извне доносится чей-то голос, но кто говорит, о чем – различить невозможно.

Больница? Госпиталь? Подземное убежище?

Вдруг негромко взревывает мотор, и все трогается с места и медленно тащится куда-то по тряской дороге. Отчего вопрос о местонахождении становится еще более актуальным.

– Так где же я?

Кажется, Кен Собеско произнес это вслух, потому что сосед с койки напротив открыл глаза и приподнялся на локте.

Мальчик. Нет, подросток, почти юноша, лет пятнадцать-шестнадцать. Темные глаза, темные волосы, нос, пожалуй, чуть великоват, но все равно, приятное лицо.

– Где-то между Нейсе и Кодирне, – сказал он громким шепотом, слегка прокашлявшись. – Возможно, ближе к Кодирне, но я в этом не уверен.

– Кодирне? – переспросил Собеско. – Но почему Кодирне?

– Чтобы ехать в Лешек, разумеется.

– В Лешек? Из Нейсе через Кодирне?

– Из Акеса, – недогадливость Собеско, похоже, забавляла парня.

– Не понимаю…

Собеско и в самом деле ничего не понимал. От Акеса до Лешека по прямой около двухсот пятидесяти километров, по шоссе через Тороканские Ворота и Тамо – меньше четырехсот. Но вместо Тамо поворачивать в противоположную сторону, на Нейсе, а затем на север, к Кодирне…

– А зачем делать такой большой крюк?

– Нельзя напрямую, – серьезно объяснил парень. – Где-то возле Тамо сел корабль пришельцев, там не проедешь. А в Кодирне, говорили по радио, начинается безопасная дорога прямо к побережью. Вот мы и едем. Только что-то никак не можем доехать. Пришельцы мосты разбомбили, вот и приходится все время искать дорогу. У моего отца джип, вот он и ездит на разведку. Потом возвращается и ведет всех остальных.

– Постой, – сказал Собеско. – Значит, вы на побережье? А потом? В Гордану?

– В Гордану, – равнодушно подтвердил парень. – Или в Телларну. Отец говорит, это как получится.

– Вот как, – растерянно произнес Собеско.

Какая-то мысль мелькала в голове, но все время ускользала. Он попытался потереть пальцами виски, но наткнулся на повязку.

Паренек с соседней койки понял этот жест по-своему.

– Это вас в бою с пришельцами ранили?

– …Не знаю, – признался Собеско. Ему было не по себе. В голове царил полный хаос, мелькающие обрывки воспоминаний никак не хотели становиться по местам. – А почему ты так решил, может, это меня при бомбежке. Как тебя, наверное.

– Не-а, – покачал головой парень. – Не как меня. Я не раненый, я больной. Правда, глупо? А чего я спросил, так вы, пока без сознания были, все время говорили. Что-то вроде "Стреляй, скорее, он тебя сожжет" или Стину какому-то кричали, чтобы быстрее перезаряжал мухобойку. Вот я и подумал… Кстати, а что такое мухобойка?

– Стой! – с облегчением перебил его Собеско.

Он вспомнил. Да, они с Млиско ждали атаки пришельцев. А затем… Затем был снаряд! А потом кто-то – наверное, Урган – решил отправить его в Лешек как летчика. Или как раненого летчика?

Все вставало на свои места. Оставалось только проверить.

– Как я очутился у вас? И когда? – Он почему-то очень боялся, что пролежал в забытьи уже несколько суток.

– Да вчера днем вы появились. Точно, мы как раз мимо Нейсе проезжали. Принесли, помню, вас на носилках солдаты, а с ними были врач и полковник авиации…

Урган?

– Точно авиации? – спросил Собеско. – Ты не ошибся?

– Да что я, маленький? – возмутился парень. – У него на погонах был крылатый меч – значит, полковник авиации. Я же знаю. У пехотного полковника – скрещенные алебарды, а интенданта – бычья голова, а у танкиста – хвостатая звезда. Он еще попросил, чтобы с вами поосторожнее, у вас два ребра треснули. И контузия.

– Это я догадался, – усмехнулся Собеско. – Еще бы не догадаться, если грудь стягивает тугая повязка, а каждый вздох вызывает боль в правом боку. – А с полковником больше никого не было? Такого чернявого мужчины примерно моего возраста и очень загорелого?

– Не-а, – помотал головой парень. – Не было. А полковник сказал, вы были в Тороканских Воротах, и у вас даже орден есть. Правда? А то тут рядом со мной двое – так у них медали. Один горданец, у него нога сломана, вот ему все время и дают снотворное. А второй – баргандец, он сказал, что вас знает. Вас ведь зовут Кен Собеско, верно? А меня Чирр Чолль. Только не Чоллу и не Чолло, а именно Чолль. Это тороканская фамилия…

Кен Собеско рассеяно кивнул. Человек, лежащий над головой Чирра Чолля, повернулся лицом к проходу и открыл глаза. На этот раз капризная память не подвела.

– Дилер Даксель!

– Точно! Он самый. Вот ведь, как жизнь повернулась. А ведь я еще вчера вашему напарнику, Драйдену, жаловался, что уже, видать, не судьба встретиться и поблагодарить за то, что не бросили тогда в Макьелине…

– Как, и Драйден тут?! – удивился Собеско. – Вот уж, действительно…

– Ну, это долгая история, – сказал Даксель. – Хотите?

– Хочу. Только не слишком ли вас это напрягает, ночь ведь уже…

– Не уже, еще, – улыбнулся Даксель. – Ну и что? Вы спать хотите? И я – нет, днем выспался. Да и знаете, мне тут больше не с кем особенно и разговаривать. У Драйдена сломана лодыжка, он очень мучается на этих проселочных дорогах, вот его и держат все время на снотворном. Гранидского я не понимаю, а мой единственный переводчик – вот этот молодой человек – к сожалению, владеет баргандским только на уровне школьной программы… В общем, ладно. Итак, все началось с того, что я вашими трудами – спасибо – оказался в чужой стране без документов и практически без денег…

Рассказ был долгим и с подробностями.

– …Ну, и после всей этой эскапады, – закончил Даксель, – Мы снова оказались там же, откуда стартовали. То бишь, в акесской городской больнице.

– Говорят, вам медаль дали, – рассеяно сказал Собеско.