Время жить. Пенталогия (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович

– Не скажи, – не согласился Второй. – Хорошая миссия, она тоже дорогого стоит. Вот на восьмом уровне миссии – это да! Я одну даже попробовал – "Долина ветра" называется. Только там меня сразу вынесли.

– Восьмой – это уже командный уровень, – вздохнул Первый. – Нам пока туда рановато. Мы еще только фендрики.

– А говорят, нам после окончания операции второй ранг присвоят!

– Это кто говорит?!

– А старший-три и говорит! Есть такой закон, что во время боевых действий месяц идет за три. А у нас за начало боевых – не высадка, а прибытие корабля в систему.

– Это круто!… Так, а знаешь, Второй, мы уже пришли. Видишь, город уже полностью достаем.

– А может, еще немного проедем? Вдруг танки попадутся?!

– Так они тебе и попадутся. Слышал, что старший-три сказал? Мы должны попытаться их выманить, а займутся ими "Драконы". К тому же видишь, вон, впереди, речка с обрывистым берегом?

– (с сожалением) Ага. Жаль. Будь у нас "Громовержцы", а то эти "Охотники" на антигравах маневрируют по вертикали как беременные крокхи.

– Беременные кто?! Ой, не могу! А ты хоть видел когда-нибудь крокхов?

– Чё ржешь?! Конечно, видел. Как и ты, по телеку. Здоровущие такие жирные птицы, летают плохо.

– Так это грукхи! А крокхи – это на Киилинарэ такие ящерицы летающие. Точнее, не ящерицы, а земноводные.

– Та ладно! Я чё, оринтолог? Главное, ты понял. А вон, смотри, какой-то поселок. Может, через него и спустимся? Там еще мостик… Может, и пленными разживемся.

– Мостик раздолбаем. А что, поселок довольно крупный, может, действительно, кого возьмем. Ладно, двинули.

– Есть, Первый! Разрешите начать движение, Первый?

– (важно) Разрешаю, Второй! Перестраивайтесь в боевой ордер.

Наблюдатель, устроившийся прямо на развилке ветвей большого дерева, выросшего на краю речного обрыва, видел, как танки пришельцев, перемешивая с землей стерню, повернули к селу. И взялся за рацию.

Кен Собеско в последний раз проинструктировал свой расчет.

– Вы нам пока не понадобитесь, – сказал он четырем солдатам, поставившим на землю тяжелый ящик с ракетами к мухобойке. – Спрячьтесь пока в том погребе. Если надо, мы сами вас вызовем по рации. А вы, ребята, держитесь где-нибудь поблизости от нас. Если после выстрела останемся целы, вы, двое, отвечаете за запасную ракету, а вы помогаете нам нести установку. Ясно?

Они выбрали позицию у пролома в каменном заборе, ограждавшем сельскую школу. Пролом выходил на главную улицу, полого спускающуюся к реке, и через него было видно людей, бегущих куда-то вниз. Наблюдательные посты вовремя подняли тревогу, но куда повернут пришельцы, не было ясно до последнего момента.

Собеско помянул недобрым словом инженеров с завода, так и не наладивших производство мухобоек. Из-за этого их задача сильно смахивала на лотерею – пройдут ли танки пришельцев по главной улице или не пройдут. Собеско надеялся, что хотя бы один пройдет.

Но пока его надежды не сбывались. Немного не дойдя до села, пришельцы остановились и открыли огонь. Это было даже не страшно. Негромкие далекие хлопки, заунывный и печальный вой где-то вверху и отдаленное глухое эхо взрывов. Множества взрывов.

– Они стоят прямо посреди поля, метрах в четырехстах от крайних домов, – сообщил наблюдатель. – И садят, гады, прямо по городу.

Собеско зло выругался. Они не могли сделать ничего, совершенно ничего. Преодолеть четыреста метров по открытому пространству, чтобы приблизиться к пришельцам на расстояние выстрела, было абсолютно невозможно. Оставалось только ждать и считать залпы. После сорок второго обстрел города прекратился.

– Ну же, – шептал Собеско. – Ну, идите, идите сюда. Чего вы копаетесь?

Но танки стояли на месте.

– Первый, первый, у меня третий номер погас!

– Как погас? Совсем?

– Совсем! Он даже не захватывается! И не двигается!

– Второй, подожди, не суетись! Попробуй запустить на всей шестерке автоконтроль.

– О, пошел. Проклятье! Тьма и пламя! Глюкнулся третий! Неисправимая системная ошибка! Вот зараза! На миссиях такого не бывает.

– Бывает, бывает, ты просто сэйвиться привык и потом переигрывать. Сбрось и попробуй дать третьему внешний контроль. Должна запуститься программа авторемонта.

– Не сбрасывается! Совсем завис! Что теперь делать?!

– Что делать, что делать… Инструкцию вспомни. Гасить или обрезать и вызывать платформу или ремонтников. Подожди, сейчас я свяжусь со старшим-три… Знаешь, он советует гасить. Говорит, место больно неподходящее, слишком близко противник. Ты только остальных подальше отведи…

– Да знаю, знаю! От, зараза! Теперь скрипу не оберешься.

– Ничё. Старший-три говорит, не огорчайся. Эти "Охотники" – они по жизни такие недоделанные. Такие глюки у них – сплошь и рядом.

– Есть, холера! Ликвиднулся. А теперь что? Попробуем пленных?

– Да. Я тут с краю прочешу немножко, а ты стой и смотри. Если кого увидишь, сразу глуши, потом подберем… Давай, я повел своих. А ты подкинь пока немножко огоньку…

– Один вдруг взорвался! – испуганно-радостно доложил наблюдатель. – Сам! А теперь пять штук остались на месте, а шесть двинулись как бы в обход. Точно! Они точно собираются зайти в село справа! Не по главной улице!

– Куда…

Договорить Собеско не успел. Танки открыли огонь по селу. Один из снарядов угодил прямо в здание школы, и взрыв накрыл их, разбросал, оглушил…

Эстин Млиско с усилием поднял голову и брезгливо стер грязь с губ. В ушах звенели и стучали молотки, перед глазами разрывались огненные шарики.

Кен Собеско лежал на спине с окровавленным лицом, наполовину заваленный рухнувшей стеной. Но он был жив, Млиско видел, как поднимается и опускается его грудь. Из четырех солдат-носильщиков один был мертв, другой стонал, держась за разбитое колено. Двое остальных, кажется, целые и невредимые, медленно поднимались с земли. Мухобойка была отброшена в сторону, но, похоже, не пострадала. Держась за голову, Млиско поднял с земли попискивающую рацию.

– Отзовитесь, отзовитесь, – кричал наблюдатель. – Шесть танков вошли в село со стороны ремонтной станции. Они едут к центру по параллельным улицам!

– Ниже или выше нас? – с усилием спросил Млиско. Наблюдателю пришлось повторить свое донесение дважды, прежде чем он понял.

– Ниже, ниже! Крайний за две улицы от вас!

И Млиско решился.

– Оставайся с раненым! – приказал он солдату с разбитым коленом. – Остальные, за мной! Поможете мне с установкой! Побежали!

Через пролом они попали на главную улицу. Пригибаясь под тяжестью мухобойки, пробежали по ней квартал, завернули за угол и вдруг оказались посреди толпы, в панике разбегающейся от горящего храма.

– Прочь, прочь! – кричал Млиско. – Убирайтесь отсюда! Прячьтесь!

С тяжеленной и массивной заряженной мухобойкой они никак не могли протолкаться. Люди разбегались в стороны слишком медленно, и Млиско с нарастающим отчаянием ждал, что в эту людскую массу вот-вот посыплются снаряды.

И дождался. Снаряды разорвались прямо в толпе, но не взорвались, а раскололись с глухим "Пок!" Оттуда повалили клубы белого дыма. Млиско еще увидел, как люди, попавшие в этот дым, спотыкаются, хватаются за грудь, падают на землю… А через секунду дым накрыл и его. И мир вокруг сразу стал черно-белым, завертелся вокруг и начал гаснуть. И еще в нем совсем пропал воздух…

Дальнейшие события проходили уже без участия Эстина Млиско. Он не видел, как танки пришельцев, выехав на площадь перед храмом, начали длинными манипуляторами, похожими на клешни, собирать усыпленных людей и деловито запаковывать их в белые полупрозрачные коконы, похожие на муравьиные яйца. Это вообще мало кто видел – снотворный газ держался довольно долго и действовал даже в самой малой концентрации.