Слава для Бога - Дед Скрипун

— Я хочу к жене. — Понял, что имеет в виду богиня Ратмир.

— А вот мне не хочется с тобой расставаться. — Девана посмотрела на умирающего, и не выдержав затухающего взгляда волка отвернулась. — Столько веков вместе... — Голос ее дрогнул. — Мне будет тебя не хватать.

— Я оставляю после себя достойную замену. — Улыбнулся окровавленными губами оборотень. — Тебе отныне будет служить мой старший сын Вул. Только не одаривай его бессмертием, пусть будет просто долгожителем. Пусть лучше молится о здоровье, чем о смерти, потому как бессмертие — это не дар, а проклятие.

— Хорошо. Я принимаю замену, и выполню твою просьбу. — Вздохнула богиня, посмотрев оценивающе на поднявшегося Вула, и вновь опустила глаза на Ратмира. — Иди с миром к своей Беляне, и будь счастлив, ты этого заслужил.

— Не могу. Я еще не сказал спасибо, тому, кто подарил мне счастье умереть. Та девушка не выдержала вида того, что тут происходило, не справилась с собой, хотя весь бой вела себя геройски. Она потеряла сознание. Твой племянник, и ее жених, пытается вернуть красавицу нам. — Улыбнулся Ратмир.

— Слава была с вами? — Удивленно вскинула глаза Девана, и встала. — Не знала. Надо посмотреть на эту знаменитую девчонку. — Она подошла к суетящемуся неподалеку над бесчувственным телом Богумиру, и коснулась плеча. — Что с ней?

— Не пойму. Какой-то не правильный обморок. Отказывается возвращаться, словно держит ее кто-то там. — Выдохнул горечью тот. — Проклятье какое-то. То меня не поднять было, то ее. Гляди. Улыбается. — Он склонился над невестой.

— Не суетись. — Богиня то же склонилась над Славой. — Дай ей время. Думаю, с ней разговаривают, не мешай.

— Кто? — Вскинул удивленные глаза Богумир.

— Не будь глупцом. — Нежно взлохматила его волосы богиня. — Тот, кто имеет на это право. Там, где она сейчас, не сделают твоей невесте больно.

***

Березовая роща, сливающаяся где-то в глубине леса в белесую радующую глаз дымку, обнимающихся кронами веселых сестер. Она наполнена светом двух огромных, теплых светил. Голубое, бездонное небо над головой, такое же как дома, но и в то же время другое, более высокое, наполненное насыщенной краской божественной благодати, и облака в нем, они в форме животных, и птиц, они живые, и гуляют по бескрайней синеве разговаривая друг с другом, поют, смеются, они счастливы.

Слава стоит на опушке леса, который подрагивает белесым маревом за спиной. Она только что из него вышла, и обомлела. Впереди, прямо перед глазами, расстилается бескрайний простор голубого, улыбающегося зелеными искрами солнечного света, океана. Она никогда не видела его ранее, но точно знала, что это именно он. Только он может быть таким грозным и добрым одновременно, только он может быть таким страшным и прекрасным, веселым и трагичным.

Неторопливые волны накатывают на прибрежный песок, вздыхают, и шуршат по нему, словно говоря: «Иди сюда, девица, не бойся. Мы не причиним вреда. Мы добрые, мы теплые, мы ласковые. Тебе будет хорошо с нами».

Слава решительно шагнула вперед, и океан шагнул волной ей на встречу. Вода омыла ступни, словно теплые ладони нежно погладили ноги, и счастье наполнило душу. Девушка засмеялась, зачерпнула ладонями пахнущее водорослями и свободой искрящееся чудо, и поднесла к губам...

— Не стоит. — Нежный женский голос раздался сзади. — Она очень соленая. — Слава обернулась, и словно посмотрела в свое отражение. Там на опушке стояла она сама. — Не удивляйся. — Улыбнулась гостья. — Ты просто очень похожа на меня.

— Кто ты? — Слава вышла из воды и шагнула на встречу незнакомке.

— Я родила когда-то тебя, но увы, успела лишь один раз взять на руки, и поцеловать. — Вздохнула та. — Так распорядилась смерть.

— Мама?! — Слава едва не упала от осознания, и нахлынувших чувств.

— Да. — Кивнула она. — Я твоя мама. Иди, и обними меня доченька, мне так этого не хватает. Я смотрела на тебя из нави, переживала твоему горю, радовалась удачам, но всегда желала только одного, прижать к груди, и поцеловать. Неужели мои мечты наконец сбудутся. Обними меня родная. Обними, кровинушка моя...

Они стояли, молчали и плакали, уткнувшись лицами друг в дружку, две копии одного целого, мать и дочь, и даже океан молчал штилем, не смея шуметь, и мешать двум душам любить.

— Мама. — Слава отстранилась, и посмотрела в глаза. — Какая же ты красивая.

— Как и ты. — Улыбнулась Хавронья. — Но расскажи мне, как там отец? Знаю только, что сохранил мне верность, и не женился. Здоров ли?

— Все хорошо мамочка. Он сейчас вернулся к князю воеводой, а до того мы в деревне жили. Кузня у нас была. Потом Богумир появился... — Она вдруг осеклась. — Ой! Это что же, я умерла?

— Нет, что ты, просто нам с тобой, Родом, дарована за твой подвиг возможность увидится. — Улыбнулась мама.

— Какой подвиг. Я ничего такого не совершала. — Недоуменно осмотрелась Слава, словно попыталась найти тот самый подвиг где-то рядом.

— Совершала, совершала. Еще как совершала, и достойна награды. — Раздался с небес густой смех. — Твоими молитвами и песнями, я смог помочь оборотням в сече. Ты смелая, и любви в тебе столько, что я едва не захлебнулся ей. Ты заслужила награды. Но встреча с матерью это только аванс. Основной мой подарок впереди, но всему свое время. Наслаждайся пока разговором с родным человеком. Время я остановлю. Там в Яви, ты просто несколько минут будешь спать, а здесь могут пройти года, но думаю, что столько вам не понадобится. — Голос перестал смеяться и наполнился теплотой. — Идите влево по берегу, там стоит дом, и там ждет Перв, ваш отец и муж. Там пыхтит самовар, там лежат на столе бублики. Вы никогда не жили полной семьей, так сделайте это. Отдохните, поговорите, расцелуйтесь наконец, и наслаждайтесь друг другом, вы этого заслужили.

Как только ты Слава решишь вернутся, просто скажи: «Пора». — На том покидаю вас, и ухожу, ведь счастью нельзя мешать, оно такое хрупкое, что даже я, Род, могу его сломать, и помни дочка, что главный мой подарок, еще впереди. Мир вам, дети.

***

Небо серело зябким рассветом. Легкая дымка тумана укрывала поле и дорогу, словно специально скрывая от глаз последствия произошедшего тут сражения.