Зачарованный книжник - Кристофер Сташеф

— В тебе говорит страсть, рожденная моей магией!

— Нет, — покачал головой юноша. — Ведь мой разум был надежной защитой против твоих чар! Я всегда знал, что это всего лишь фокусы твоего сознания.

— Неужели? Тогда что же позволило мне завоевать твое сердце?

— Твой ум и целеустремленность, — ответил Грегори. — И еще — жажда жизни и сила духа, которые я в тебе обнаружил. Вот где корни моей любви! Я был покорен еще до того, как увидел твой истинный облик.

— Мой истинный облик! — удивленно воскликнула Алуэтта. — Я знаю, что я невзрачная и малопривлекательная.

— Ты прекрасна, — прерывающимся голосом возразил Грегори. — У тебя очаровательное лицо и потрясающая фигура!

Затем юноша внезапно умолк, как будто поток его чувств наткнулся на неожиданную преграду, и без сил опустился на землю.

— Поверь мне, — тихо сказал он, — я б никогда не пленился прелестью твоего лица, если б уже не был покорен твоим умом и характером.

— Но у меня нет характера!

— Ну ум-то ты, по крайней мере, не отрицаешь! — улыбнулся Грегори.

Алуэтта вспыхнула и невольно подумала, что не краснела уже лет восемь. Она резко отвернулась и встала.

— Довольно этой чепухи! — воскликнула она. — Пора продолжить наше путешествие!

Грегори также поднялся, глаза его по-прежнему сияли, на губах играла едва заметная улыбка.

Девушка в нерешительности взглянула на него, не зная, о чем говорить.

— И где же твоя мать? — спросила она, меняя тему. — Та леди, которая была проводником в моих снах?

— Отправилась отдыхать, — ответил юноша. — Ибо Эта работа, даже при том, что мы все ей помогали, совершенно исчерпала ее силы.

— Все вы? — уставилась на него Алуэтта. — И кто же эти все?

— Я, Корделия и Джеффри.

Девушка едва сдержала вопль отчаяния — быть обязанной жизнью ненавистным Гэллоуглассам! Хватаясь за соломинку, она съязвила:

— Ага, а ваш старший брат не принимал участия!

— Он не мог этого сделать, так как в настоящий момент путешествует среди далеких звезд. Но Магнус тоже высказался за милосердие и, без сомнения, отдал бы все силы для твоего исцеления, если был бы тут.

Алуэтта закусила губу, чтобы не закричать. Это так горько, так унизительно — принимать прощение от своих врагов! Она встряхнула головой, плотно сжав веки, но непослушные слезы уже вовсю текли по щекам.

— Мне так стыдно! Я была несправедлива к тебе, ко всем вам! — плакала Алуэтта. — Но, наверное, это можно как-нибудь исправить? Каким образом я могу отплатить за вашу доброту, чтоб не терзаться так сильно?

— Помогая другим людям, — просто сказал Грегори. — Пусть доброта переходит от одного к другому неиссякаемым потоком, и ты увидишь, как невообразимо вырастет количество добра в мире.

Алуэтта слушала в изумлении.

— Сегодня у меня день поразительных открытий, — произнесла она почти неслышно.

Она отвернулась, пряча лицо от Грегори.

— Как же вы, после всего, должны меня презирать!

— Вовсе нет, — возразил он. — Мы прекрасно понимаем, что твоя душа была намеренно исковеркана, из тебя растили убийцу и предательницу, уродовали ложью и нажимом, против которых ты была бессильна.

Мы презираем тех, кто все это проделал, но не тебя!

— Не понимаю, как ты можешь так говорить, зная о моих преступлениях, — покачала головой девушка.

— Все прошлое перевешивается добротой и великодушием твоей натуры. Этот клад был спрятан в глубине тебя и открылся, когда моя мать окунулась в пласты воспоминаний, — Грегори нахмурился. — Знаешь, она ведь говорила, что труднее всего будет тебе самой простить себя.

— Это действительно так, — отвела глаза Алуэтта, чувствуя, как в ней закипает гнев против справедливости этого утверждения. — А что еще говорила твоя мать?

— Что, поскольку ты была мне спутницей во время поисков моего Места Силы, будет только справедливо, если я помогу тебе познать твое истинное предназначение.

— Истинное предназначение? О, мне оно хорошо известно! Я — убийца и потаскуха!

— Нет! — горячо воскликнул юноша. — Это то, к чему тебя толкали другие люди, а не твоя натура! Поскольку ты уже начала искать пути исправления, необходимо простить себя!

— Исправления? — на губах девушки мелькнула слабая горькая усмешка. — Для этого ты должен помочь мне изыскать такое наказание, чтобы оно удовлетворило меня саму.

— Пожалуй, — согласился Грегори. — И знаешь, я Думаю, нам не удастся познать твою истинную сущность, пока мы не найдем его.

— Хотя ты утверждал, что все знаешь про меня?

— Конечно, — он приветливо улыбнулся ей. — Ты — это образец красоты и нежности, ума и упорства, внимания и остроумия!

Алуэтта почувствовала, что краска заливает ей лицо, и поспешно отвернулась.

— Боюсь, вы ошибаетесь, сэр!

— Увидим, — примирительно сказал Грегори и поглядел на лошадей.

Узда, привязывавшая их к ветвям деревьев, распуталась, и животные тяжело переступали с ноги на ногу, поглядывая на своих хозяев.

— Ну что, по коням? — предложил юноша. — Отправимся на поиски вашей истинной сущности и доказательств моей не правоты.

— Это вызов? — блеснула глазами Алуэтта, ей легче было с ним соревноваться, чем спорить.

Она шагнула к своей кобыле, но Грегори подхватил ее за талию и поднял в седло. Улыбка сползла с лица девушки, и она усаживалась верхом с негодующим видом. Хотя, по правде сказать, сила юноши приятно удивила Алуэтту.

— Если вы не возражаете, впредь я буду делать это сама, сэр!

— Как будет угодно, — с притворным раскаянием ответил Грегори.

Он был уже верхом и разворачивал свою лошадь в направлении лесной дороги.

— Куда направимся?

— Разве мы не должны следовать в Раннимид? — удивилась девушка.

— Да, но туда ведет множество дорог — одни длиннее, другие — короче. Так какую же вы выбираете?

— Это зависит от цели, — прищурившись, посмотрела на него Алуэтта. — Как по-вашему, что мы ищем?

— Возможно, вы решите провести свою жизнь, помогая бедным и семьям ваших жертв.

От неожиданности она осадила лошадь, и Грегори поспешно добавил:

— Я не имею в виду свою семью. Может быть, вы выберете какую-то другую деятельность, которая, пусть косвенно, но послужит к пользе людей, например, будет направлена против войны или бедности.

— Вы увлекаетесь фантазиями, сэр!

— Такие фантазии, на мой взгляд, делают мир лучше, — ответил Грегори. — А возможно, ваше покаяние примет такие формы, которые я не могу себе представить, но зато сможете вы.

— Итак, мы едем неизвестно куда искать неизвестно что, — подытожила Алуэтта.

— А почему бы и нет? — блеснул улыбкой Грегори. — Я знаю: рано или поздно, вы обретете себя в этом поиске. А еще я верю, вы не успокоитесь, пока не найдете то, что ищете.