Инстинкт - Владислав Хохлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Запах свежей и природной еды был пьянящим, у Томаса даже подкосились ноги. Он видел картофель, огурцы, помидоры, даже некоторые ягоды, которые он сам с трудом узнал. Юноша обрадовался, увидев такое сокровище, но почти сразу начал злится, так как понимал, что всё это добро не уходило в тарелку обычному бойцу. Это была еда отцов. Томас с силой ударил по дверному проёму, пытаясь сдержать злость, чтобы не догнать Евгения. Он решил выместить все свои чувства на холодном железе. «Когда я буду отцом, это будет принадлежать всем» — подумал юноша от прилива мысли о равноправной жизни для всех.
Том продолжал стоять у двери и наслаждаться сладковатым запахом. Он бы делал это долгие часы, если бы не понял, что и так долго стоит на одном месте. Закрыв дверь, он продолжил осмотр зала. Первая боковая комната являлась кладовой, где стояли высокие стальные стеллажи с консервами еды, батарейки для фонарей, которыми никто не пользовался очень давно, и прочий полезный хлам: пятидесятилитровые канистры с водой, семена различных растений и медицинские препараты. Просматривая каждую из этих вещей, Томас всё сильнее и сильнее злился на всех отцов, которые находились в этом зале и ничего никому не говорили и не делились, даже в самые тяжелые времена. Все считали, что они живут так же плачевно, как и бойцы, но стеснялись всех из-за высокого статуса, а на самом деле шиковали в своих крысиных норах.
Другая боковая дверь была опечатана. На ней не было дверной ручки или любого другого способа открыть её. Она отличалась от всех остальных тем, что все её края были приварены к стальной раме. Ничего не покидало пределов той комнаты, ни звуков, ни запахов. Томас посчитал, что она была заварена с самого переворота, и возможно, там самая страшная тайна отцов и всех, кто принимал участие в том событии. Осталось ещё несколько комнат, и Томас горел желанием осмотреть их. Заглянув в следующую, он встал колом. В полутьме от пары ламп он увидел небольшое помещение. Оно было переполнено деревянными яслями и низкими крохотными кроватями, которые были идеально построены под размеры маленьких детей. Помещение ужасно смердело множеством запахов человеческих отходов, а все постельные принадлежности были перепачканы и покрыты тёмными пятнами.
Томас вспомнил слепого старика из Граунд-Хилла, который говорил, что из бункера происходят поставки детей не только мужского пола. Именно в этом небольшом помещении находились все дети, которых приводили в «ночь продолжения» каждые пару месяцев. Здесь их сортировали и выбирали им будущее. Выбирали им место жизни, семью и место смерти. Томас осознал, как отцы, с самого начала их правления и установления нового режима, водили всех за нос и обманывали. И только демонстрация всем этих комнат, могла уже послужить сильным доказательством против них и быть наилучшим механизмом для их свержения. Их тайна стоила многим людям жизни, и в конечном итоге, их империя превратилась в прах. Сейчас это помещение пустовало — последние дети уехали в новый дом.
Пройдя через несколько кроватей, он насчитал шестьдесят штук… шестьдесят детей, которых часто отправляли в другие места, где они не могли быть самими собой, где они доставлялись в виде товара и удобного ресурса для обмена. На одной из стен, что стояла между соседней комнатой с приваренной дверью, находилось окно. Оно было длинной во всю стену. Даже стоя на достаточно большом расстоянии от него, Томас мельком смог разглядеть сидящих у стен мумифицированных людей в камуфляжных одеждах. Это была очередная страшная тайна отцов.
Томасу уже не хотелось отправляться по остальным комнатам и изучать их. Но он должен был. Если он собирается встать во главе правления бункера и быть его командующим, то он обязан знать всё о том, что у него будет под рукой, даже если там будет самая безумная и ужасная тайна всего человечества.
Последние четыре комнаты были личными покоями отцов. Но Томас открыл их быстро, проверяя одну за другой, потому что вид одной уже говорил о многом. Вся картина сложилась в голове. Первая комната принадлежала отцу Бернарду. Помимо схем коридоров, старых фотографий, книг и инструментов из старого мира, на столе была большая книга правил бункера. Самой страшной находкой в комнате Бернарда и других комнатах было то, что в углу помещений были худые бледные девушки разных возрастов. Их кости выступали из кожи, они были немощными и бледными. Их глаза были чуть темнее кожи, что говорило об их слабости, они были не только физически немощны, но и психологически. Каждая из них была привязана к стальным кольцам на стенах. Их рты были закрыты, но по шрамам и бинтам было заметно, что девушек когда-то лишили связок и языка. Они сидели кучей в своих углах, пытаясь спрятаться друг за другом от Томаса. Он бы не удивился, если и они выступали в роли матерей, если не кем-то хуже. Даже несмотря на то, что Том отличался от отцов, а тишина вокруг говорила об его одиночестве, они боялись любого внимания, испытывая страх и боль перед всеми. Они были одеты в лёгкие и полупрозрачные сорочки, под которыми были совершенно нагими. Ну руках и других частях тела красовались чёрные синяки и порезы. Часть из них была беременна.
Ни одна из девушек во всех комнатах не рискнула приблизиться к Томасу. Среди всех двадцати девушек никто даже жестами не пытался изъяснится, они только дрожали и плакали, прижимаясь друг к другу. Томас начал жалеть, что не убил Евгения на месте, ведь тот полноценно заслужил любую смерть. Власть развратила этих людей, что ради своей нечеловеческой мечты были готовы ходить по головам невинных. Они не считали никого из людей за равных, мучая одних и отправляя на убой других. Томас бы даже не поверил, если бы кто-нибудь сказал ему, что Евгений, Бернард, Николай или Оскар раньше были хорошими, если бы ему сообщили, что они раньше сажали цветы и переводили старушек через дорогу и ухаживали за животными.
Том не смог приблизиться к девушкам, не мог и помочь им. Любые попытки хоть как-то взаимодействовать с ними приводили к тому, что девушки только сильнее и сильнее начинали его бояться. Они не понимали его,
