Украинский футбол: легенды, герои, скандалы в спорах «хохла» и «москаля» - Артем Франков

А что до Соловьева… Это поразительно, но он возглавил команду, когда ему было всего-то 36 лет. Очень открытый и красивый человек, он не только разнообразил тренировочный процесс, но и нашел подход к ребятам. А главное – сумел убедить, что не только московские команды, но и мы, тогда периферия, можем быть чемпионами Союза. Он изменил нашу психологию – вот почему мы начали побеждать. Нет, Ошейков тоже сделал для «Динамо» очень и очень многое, но он в первую очередь был великолепным, как бы сейчас сказали, организатором. При нем команда всегда была сыта и обута. Это очень важно, но это не все. Соловьеву, когда он пришел, удалось заразить нас большой целью.

До чемпионства-61 Каневский запросто мог в Клеве недоиграть. В 58-м «Динамо» уехало в турне по Египту, а он заболел и остался дома. В тот момент к нему лично пожаловал Всеволод Бобров и позвал в ЦСКА. Виктор Израилевич не жеманится, изображая, будто киевский патриотизм априори исключал для него уход. Признается, что даже успел съездить в Москву и подобрать квартиру.

И все-таки в какой-то момент сам нажал на «стоп-кран» – зазвучала-таки, когда настала пора делать решающий выбор, в его душе киевская нотка. В итоге даже не стал всерьез ставить перед руководством «Динамо» вопрос о переходе. Тем более что в новом клубе пришлось бы все начинать заново, а в своем – авторитет рос. И в 60-м Каневский стал капитаном «Динамо», которым и оставался вплоть до ухода из команды.

Полагаю, что и на материальные посулы от ЦСКА в Клеве отреагировали адекватно. Благо, возможности были, и порассуждать об этом хочется отдельно. Ради этого позволю себе даже некоторое отступление от биографии нашего героя.

Похоже, что в Украине – причем не только в ее столице – раньше, чем где бы то ни было, осознали важность материального стимулирования. Задолго до времен Лобановского и Базилевича, который, по рассказу Евгения Ловчева, пригласил его «Динамо», получил ответ, что его не поймут болельщики, и страшно удивился: «О чем ты говоришь? Какие болельщики?! Мы валютой получаем!»

Не знаю, как насчет валюты, а возможности у Клева, да и того же «Шахтера» тоже, были роскошные уже в 60-х. Свидетельством тому – два рассказа, которые я услышал в процессе подготовки книги «Спартаковские исповеди» от звезд красно-белых. Увы, уже покойных…

Владимир Маслаченко, друживший, кстати, с Каневским (о чем вы узнаете из его рассказа), поведал драматичнейшую историю, как его сманивали в «Динамо»:

«В 62-м, когда я окончательно решил переходить в «Спартак», случилась вот какая история. Тогдашний тренер «Локомотива» Костылев знал, что я уйду при любых обстоятельствах, но попросил помочь железнодорожникам и съездить с ними в Киев. За «основу » я не хотел играть, поставил бы свой переход под угрозу. А за дубль согласился – нужна же была какая-то практика. В итоге основной состав проигрывал после первого тайма – 0:3, и тренер умолил меня выйти на второй тайм. Больше нам забить не смогли. А на матче был Владимир Щербицкий, с которым мы были знакомы еще по Днепропетровску.

После матча сели в поезд, но меня настоятельно попросили остаться. Я отказывался. 50 минут литерный состав не отправляли – это было неслыханно. Минута задержки скандал – а тут почти час!

Пришел начальник поезда. «Владимир, во-первых, пассажиры страшно нервничают. Во-вторых, как мне нагонять это время? В Москве же люди придут встречать, а на дворе зима. Что, они ждать будут?» В общем, пришлось остаться и переночевать у моего друга, нападающего киевского «Динамо» Вити Каневского. Устроили там маленький сабантуйчик.

Наутро меня встречает зам. председателя спорткомитета Украины. Встречает с ключами. И везет смотреть квартиру в доме Совета министров республики. Четыре комнаты, лепнина, гараж. Входим в первую комнату, и я говорю: «Замечательно, здесь можно поставить два стола для настольного тенниса и играть две партии одновременно».

Дают мне ключ – я не беру. Поскольку твердо решил для себя: что бы ни предлагали – не перееду. Хотя жена у меня в тот момент была в положении. Тогда председатель спорткомитета и его зам куда-то вышли – видимо, позвонить. Вернулись и говорят: «Вам сразу же будет присвоено звание капитана милиции – со всеми вещами, к этому прилагающимися». То есть меня прикрепляли к республиканской столовой – по ценам и качеству, как в Кремле. А также к базе снабжения продуктами, одеждой и промышленными товарами.

Потом еще добавили: «Мы слышали о том, что вы хотели купить машину». Я ответил, что у меня на нее нет денег. Это, говорят, не имеет значения: машину продадут мне по старой цене. А на старую денег действительно хватало. Спросили, какого цвета автомобиль я хочу. И пообещали: «Если дадите нам паспорт – пригоним незамедлительно. И тут же оформим в заявку, и будете играть за киевское “Динамо”». Наконец, официальную ведомственную зарплату – 200 рублей – они утраивали. А в «Спартаке» у меня было 160, за звание мастера спорта накидывали еще 10, заслуженного – 20.

Но я от всего этого отказался. Потому что уходил в «Спартак» по идейным соображениям. Я любил эту команду. Еще раз говорю: после того, как в 59-м Старостин на моем переходе не настоял, сказал самому себе: «Я им все равно докажу!» И доказал.

А вот что рассказал Геннадий Логофет о том, как в 66-м едва не перешел в «Шахтер»:

– Донецк тогда тренировал известный специалист Олег Ошенков. И как только он проведал о моих конфликтах с тогдашним главным тренером «Спартака» Николаем Гуляевым – три раза подсылал ко мне «на растерзание» своих людей. Говорил, что для доплаты устроит меня в шахту на ставку Героя Социалистического Труда. То есть, если в самой команде зарплата была 250 рублей, то на шахте я бы каждый месяц еще смог получать 850—900рублей – более чем втрое больше. Ответил, что из «Спартака» не уйду ни за что, хотя с этим тренером работать не хочу.

Старостину про предложение «Шахтера» я не говорил. Не скажу, что я бессребреник, но просто не мог променять «Спартак» на материальные блага. Сейчас, наверное, ни один футболист такими категориями не мыслит.

Потом, когда приезжали со «Спартаком» в Донецк и встречались с администратором горняков Гарбером, приятным человеком, он всегда говорил: «Ну что же ты не перешел? Меня тогда Олег Александрович Ошенков чуть с работы не выгнал за то, что я тебя не привез. Тебе же такие условия предлагали – доплаты на двух шахтах, как Герою соц-труда и заму начальника смены, квартиру в Москве!» А квартирка у меня тогда была малогабаритная двухкомнатная, которую Старостин после свадьбы дал в 65 году. Но я не мог…

А многие другие – могли. Каким же лицемерием все-таки было в те времена со всех трибун заявлять, что наш советский футбол – любительский, и в трудовых книжках записывать футболистов как «инструкторов физкультуры»!

Впрочем, вернемся к Каневскому. Чемпионат мира 1962 года запомнился для Виктора тем, что… удалось взять автограф у Пеле. Его тогда «сломали», и во время финальной игры Бразилия – Чехословакия будущий король футбола и Каневский оказались на трибуне рядом. Для него в тот момент понятия «Пеле» и «Бог» означали практически одно и то же, и киевлянин не мог не использовать своего шанса. Правда, единственным местом, где этот автограф мог быть поставлен, оказался его собственный билет участника ЧМ-62…

Вот, кажется, везунчик этот Каневский! И с завода в «Динамо» взяли, потому что в нужный момент была сделана ставка на местных игроков. И на матч воинских частей, в котором он восемь голов забил, Ошенков случайно зашел. И уходить в ЦСКА чутьишко не разрешило. И Пеле по соседству на трибуне…

Ничего, судьба еще на нем отыграется. По полной программе.

Помимо росписи Пеле, ЧМ-62 для него ничем особенным не запомнился. Не почувствовал Каневский праздника мирового футбола, которого ожидал. В Чили советская сборная играла в Арике, по поводу которой он говорит: «У нас даже деревень таких нет. Стоит на берегу океана гостиница, футбольное поле в километре от нее, и больше ничего».

Даже по-советски держать игроков взаперти в отеле смысла не было – убегать некуда. Потом уже, когда сборной Союза за не слишком удачное, по тем меркам, выступление тем не менее выдали фантастические для СССР начала 60-х премиальные – по 500 долларов на брата, – и команда отправилась домой по маршруту Сантьяго – Париж – Москва, удалось поднабрать впечатлений. Но сам чемпионат, как он выражается, получился каким-то местечковым.

Как Каневский стал «специалистом» по Яшину и Маслаченко? Говорит: как-то так получилось, что сразу начал им забивать. Более того – подходил к ним перед игрой и на спор заявлял: «Сегодня забью!» И забивал. При этом с обоими партнерами по сборной поддерживал замечательные отношения. И вообще в советской национальной команде чувствовал себя уютно – человеком был контактным, и приняли его аксакалы легко. Вот только пребывание его в сборной закончилось резко и неожиданно: после Чили-62 ее принял Бесков и своей «новой метлой» вымел из команды в том числе и Виктора. Да что там говорить, если Константин Иванович и Яшину долго не доверял…