«Игры престолов» средневековой Руси и Западной Европы - Дмитрий Александрович Боровков

дверях церкви при наступлении 22-го дня мая. Епископы же забрали тело его в ту же церковь с гимнами и молитвами и погребли его».

В «Летописи попа Дуклянина» соединены факты о двух зятьях царя Самуила – Владимире Дуклянском и Ашоте Тароните, который, по свидетельству Иоанна Скилицы, был взят в плен Самуилом и освобожден из темницы благодаря заступничеству его дочери. Повествование, по утверждению летописца, основано на утраченном агиографическом источнике, известном под названием «Книги деяний Владимира». Элементы агиографической топики присутствуют в повествовании о посмертных чудесах Владимира и перезахоронении его останков. «Господь же явил заслуги блаженного мученика Владимира – многие пораженные различными недугами ходили в церковь и, помолившись на его могиле, исцелялись. Ночью же там являлся всякому Божественный свет, как будто пылало множество свечей. Жена же святого Владимира плакала плачем, более великим, чем может быть сказано, много дней. Император же, увидев чудеса, которые сотворил Бог, раскаялся и изрядно испугался и позволил двоюродной сестре забрать его тело и похоронить его там, где ей будет угодно. Коротко говоря, она взяла его тело и принесла в место, что зовется Краина, где был его двор, и схоронила в церкви Святой Марии. Там лежит его тело, оставаясь нетленным и благоухая как бы множеством неведомых ароматов, и в руках держит крест, полученный от императора». В завершение сообщалось о том, что «в то же самое время, когда было перенесено тело святого Владимира из Преспы в Краину, император Владислав, собрав войско, пошел завладеть женой блаженного Владимира и городом Диррахий, согласно обещанию императора Василия за учиненные им убийства. Когда же остановился он перед Диррахием, в один из дней, за трапезой и развлечением внезапно явились ему вооруженные воины в обличье святого Владимира. И, пораженный страхом великим, громко возопил он: „Спешите, воины мои, спешите и защитите меня, ибо Владимир хочет меня убить!“ И с этими словами вскочил со своего престола, чтобы бежать. И немедля был он поражен ангелом, и упал наземь, и умер телом и душою. Тогда князья его и воины, и весь народ, пораженные великим ужасом и страхом, предали огню свой стан и той же ночью все бежали восвояси. Так и вышло, что негоднейший убийца, который, сидя за завтраком, приказал обезглавить святого Владимира и сделал его мучеником, в час ужина был поражен, чтобы стать ангелом сатаны»[543]. Действительное положение вещей, по-видимому, было прозаичнее: по свидетельству арабского историка аль-Мекина, Ивана-Владислава убил один из его воинов[544].

Еще один случай братоубийства, зафиксированный в «Летописи попа Дуклянина», связан с именем «короля» Константина Бодина, который правил дуклянским государством в последней четверти XI в. и который отнял власть у своего дяди Радослава, оставив ему в удел примыкавшую к Дукле с севера область Требинье (Требине). Первую войну Бодина с восемью сыновьями Радослава удалось прекратить благодаря посредничеству Петра, архиепископа черногорского города Бара (Антибари). «Поклялись друг другу Бодин с братьями, что будут жить мирно и тихо», однако жена Бодина Яквинта настроила его против двоюродных братьев Бранислава и Градислава, прибывших к Бодину в город Скодру, говоря: «Знаю, что как только ты умрешь, эти получат королевство. Дети же твои подъедать будут у них под столом». И «побежден был король Бодин женой, как Ирод Иродиадой, и когда сидели они за ужином и веселились, пленили их по приказу короля и поместили в узилище, и поскольку не воспротивился король воле жены своей, клятвопреступником стал за трапезой, как Ирод-убийца», – резюмировал летописец, проводя параллель между Бодином и царем Иродом Антипой, по настоянию своей жены Иродиады казнившим Иоанна Крестителя. Оставшиеся на свободе братья и племянники Бранислава и Градислава, укрепившись в Рагузе, начали новую войну и «ежедневно стали устраивать великое побоище войску короля Бодина», однако Яквинте удалось убедить мужа принять решение о казни Бранислава, Градислава и его сына, которых обезглавили перед Рагузой на глазах родственников. Бодин «присоединил к своему клятвопреступлению убийство», и «епископы и аббаты, которые пришли просить короля не обезглавливать их и хотели утвердить между ними мир, увидев, что они уже обезглавлены, – ибо пришли слишком поздно, – очень опечалились и стали яростно увещевать и упрекать короля, что он послушался слов жены своей и убил своих братьев. Король, тотчас раскаявшись, горько заплакал, и поскольку были то его братья, приказал похоронить их с почестями». После этого остальные сыновья Радослава отправились в Сплит, а затем в Апулию и Константинополь. Бодин сумел взять Рагузу, где построил крепость. Этот династический конфликт, произошедший во второй половине 1090-х гг., получил продолжение после смерти Бодина в начале XII в., когда сыновья Бранислава выступили против его брата и преемника «короля» Доброслава, которого удалось взять в плен при содействии сербского правителя (жупана Рашки) Вукана. Есть в «Летописи попа Дуклянина» и свидетельства о том, что войну c Браниславичами продолжил сын Бодина и Яквинты «король» Георгий, который потерпел поражение и умер пленником в Константинополе[545].

Следует отметить присутствие в «Летописи попа Дуклянина» мотива предательства: Ивана-Владислава по отношению к Гавриилу-Радомиру и Владимиру, а Константина Бодина – к Браниславу и Градиславу. И в том, и в другом случае летописец говорит о последующем раскаянии братоубийц. В случае с Иваном-Владиславом, который был вынужден продолжить войну с Василием II и погиб в 1018 г., присутствует мотив возмездия, в то время как о Константине Бодине говорится лишь то, что он умер через четыре года после казни братьев. Тем не менее негативное отношение к братоубийству в южнославянской традиции не вызывает сомнения. В доказательство можно привести свидетельство так называемого Корчульского кодекса XII в., где говорится, что когда римский папа Александр II узнал «о князе хорватов Крешимире, что он обманом приказал убить Гоислава, брата своего, то отправил послом монаха Майнарда, то есть мужа, чтобы он своей мудростью расследовал, как произошло это дело. Этот [Майнард], придя, получил от того [Крешимира] удовлетворение, когда вместе с двенадцатью своими жупанами он поклялся в том, что не совершал то преступление. Сам же, примирившись [с церковью], вновь получил княжество той земли со стороны святого апостола Петра»[546]. Показательно, что одно только подозрение в причастности к братоубийству едва не стоило Петру Крешимиру IV (1058–1074) власти, а сам инцидент был использован для установления вассальной зависимости Хорватии от папского престола.

Использование агиографических шаблонов в «Летописи попа Дуклянина» сближает репрезентацию убийства «короля» Владимира с репрезентацией гибели Бориса в памятниках Борисоглебского цикла и с репрезентацией гибели Вацлава в «Легенде Кристиана», где князь гибнет из-за настоятеля церкви Козьмы и Дамиана, а образ Ивана-Владислава имеет черты сходства