Мама для сирот - Павлова Павлова

Во дворе солдаты уже расположили палатки и собирались развести огонь. Увидев, что они взяли топор, чтобы расчистить землю от травы, я в панике замахала руками и бросилась в их сторону.

— Прекратите портить мой участок! — рявкнула я, оказавшись рядом с ними.

— Но госпожа, — солдат посмотрел на меня. — Как мы будем готовить еду?

— Я вам сейчас приготовлю, — мрачно заявила я, отбирая топор. — Просто имеете терпение. Только посуду свою приготовьте. Столько тарелок у меня нет.

— Что тут происходит? — рядом появился Глеб и с недоумением посмотрел на топор в моих руках.

— Твои ребята попытались испортить мне участок. Я остановила этот вандализм, — спокойно ответила я. — На счет еды не беспокойся. Я все приготовлю.

— Хорошо, — мужчина удивленно моргнул.

— Лучше помоги мне достать воды из колодца, — скомандовала я, откладывая топор в сторону.

Глеб, без возражений сделал так, как я сказала. И даже направился в сторону дома вместе с ведром, не позволив мне его поднять. Я-то была только «за». Но вот Кузьма, скорее всего, будет не доволен тем, что я позволила чужаку войти в дом.

— Мам, я почистил лук, что мне теперь... — договорить Егор не успел, так как увидел, что на кухню вместе со мной вошел Глеб.

— Ты мой хороший, — я погладила мальчика по голове. — А сейчас иди приглядывать за Варей и Соней. Они в игровой комнате.

— Хорошо, — Его насупился и бочком прошел мимо Глеба и поспешил в соседнюю комнату.

— Вылей, пожалуйста, воду в котел, — сказала я, направляясь к подвалу. — Ева, солнце, ты уже закончила?

— Почти, — раздался голос девочки. — Мне картошку потом помыть и нарезать кубиками?

— Да.

Я невольно улыбнулась. Хозяйственная у меня дочурка растет. Все знает, все понимает. Такая умница. В груди поднялась гордость. Я уже было открыла рот, чтобы сказать об этом Глебу, но быстро себя остановила. Ему все равно на моих детей. Для него важно государство.

— Хм. Большое спасибо за помощь, — сказал я вместо этого.

Я думала, что мужчина просто выйдет, но он сел за стол и поинтересовался, чем может помочь еще. Я усмехнулась и передала ему нож, лук и доску для нарезки. Отказываться от помощи было не моих правилах. Особенно, когда ее предлагают сами. Конечно, быстрее было бы спровадить его и позвать Кузьму. Но... почему-то я этого не сделала.

Сама я спустилась в подвал, где в свете свечи Ева дорезала последнюю картошку. Похвалив ее, я достала куриное мясо и попросила Кузьму сделать из него фарш, когда мы будем наверху.

— Как что-то надо, так Кузьма, — проворчал домовой, оказавшись рядом. — А как лук нарезать, так какой-то мутный мужик.

— Ну, прости, — я улыбнулась. — Приятно же смотреть, как он слезы лить будет.

— Это да, — расплылся в улыбке Кузьма. — Ладно, прощаю тебя.

Я улыбнулась, забрала у Евы картошку в миске и велела ей идти отдыхать. Но девочка упрямо сверкнула глазами и попросила помочь. Я не смогла отказать. Ее даже не смущал незнакомый мужчина на кухне, режущий лук.

Когда мы поднялись на кухню, я успела заметить, как Глеб часто моргает. Хех. А он все же человек. И ничто человеческое ему не чуждо. Пусть я и так это знала, но подтверждение этого факта приносило мне облегчение. Словно я пыталась найти хоть что-то, что убережет моего ребенка от судьбы быть отправленным на поле боя.

Я забрала нарезанный лук, смешала его с фаршем, добавила соли и намного перца, после чего разбила туда же два яйца, и посмотрел на Еву. Она внимательно наблюдала за мной. Ее глаза блестели. Я снова ощутила то невероятное чувство гордости и любви. Оно буквально заполняло меня, предавая сил.

— Ева, солнышко, — сказала я, не в силах удержать улыбки. — Давай вместе сделаем фрикадельки?

Девочка радостно закивала, собрала волосы под платок, сполоснула руки в принесённой воде и начала катать фрикадельки вместе со мной. Мы закидывали их в кипящую воду, лепили новые и снова закидывали в воду. Все это было таким умиротворяющим, что я даже забыла о том, что на кухне мы были не одни.

Вспомнила я об этом, только когда обернулась и увидела пристальный взгляд, направленный в мою сторону. От этого взгляда, что-то внутри сжалось. Щеки почему-то вспыхнули и я поспешно отвернулась. И вот что это такое? Почему я реагирую таким образом? Глеб всего лишь знакомый, который должен будет отпустить меня сразу, как только я помогу ему.

Я мысленно вздохнула. Мне очень хотелось бросить все сейчас и просто остаться в этом доме, вместе с детьми. Воспитать их, дать им образование, болтать вечерами с Ингой, ходить в жаркие дни на речку, а зимой лепить вместе с детьми снеговиков. Это было бы прекрасным будущим. Если бы только не было войны.

Суп был готов через полчаса. Я сообщила об этом Глебу, после чего он привел в дом двух солдат и приказал им вынести котел на улицу. Они так и поступили. Я очень надеялась, что детям останется хоть немного, поэтому поспешила выйти следом. Стоило мне выйти на крыльцо, как я увидела, что к дому, по пыльной дороге, бежит Сашка.

Его темные волосы были растрепаны, в руках был небольшой улов, нанизанный на ветки, а в глазах плескалось столько страха за жизни ребят, что я не выдержала и промчалась вперед, чтобы он увидел меня, чтобы успокоился и понял, что все в порядке. И мальчик меня увидел. Стоило мне распахнуть калитку, он замер, не добегая пары шагов, и посмотрел на меня взглядом, в котором смешалось столько недоверия, надежды и облегчения, что у меня подкатил ком к горлу

Сашка наверняка думал, что снова остался один. Совсем один в этом безумном мире, принадлежащим взрослым. Где сиротам, как они попросту нет места. И что все, что сейчас у них было, разворуют, стоит кому-то прознать.

— Я вернулась, — сорвалось с моих губ в ту же секунду, когда руки Сашки ослабли, и удочка с уловом упали прямо на землю.

Мальчик бросился вперед и крепко обнял. Я обняла его в ответ. От Сашки пахло солнцем, пыльной дорогой и тиной. Пусть он и набрал в весе после первого нашего знакомства, но все еще был худым и маленьким для