Чужие дороги - Галина Дмитриевна Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И спрятать все найденное, конечно.
Лиля поступила просто. Крохотное окошко в каюте открывалось.
Лиля открыла его — и вогнала найденный нож насколько могла глубоко, в обшивку корабля. Это же дерево...
Получилось не идеально, но кто там будет выглядывать и высматривать?
Сойдет!
А деньги она засунула отвороты штанов. Кроить их пришлось на коленке, шить кое-как, а потом подворачивать и убирать длину. Внизу получились отвороты.
Вот, в них Лиля и засунула монеты, и принялась орудовать иглой.
Бой там, не бой...
Драться она не собирается, а о себе позаботиться надо. Чтобы монеты не вывалились. А ночью она их получше зашьет, чтобы и не зазвенели, случись что...
В душе графини Иртон пели птицы. Маленькая, но победа, окрылила ее.
Она не безоружна — первое.
Она сможет прокормиться какое-то время — второе.
Что еще надо?
Удрать.
Но это еще впереди.
Все еще впереди.
* * *
Пираты атаковали.
Они легко перемещались по вантам, взлетали, словно обезьяны, пытались обрушиться на противника сверху. Но и моряки были не лыком шиты.–
Сверху вниз, пираты приземлялись на мечи, их расстреливали из арбалетов, моряки дрались за свою жизнь. И жизнь они даром отдавать не собирались.
Тони дрался в первых рядах.
Благородство?
К Мальдонае в... благородство!
В одной руке клинок, во второй — кинжал, Тони нельзя было назвать отличным бойцом, но отец, Ганц Лофрейн, не зря натаскивал наследника.
Отвести меч, ударить кинжалом, опять отвести меч, противник соседа открылся — в подставленный бок его, клинком... и падает противник Энтони. Его тоже достали...
Это — не благородный поединок, это рвань и дрянь, которую вырезать надо.
Пинок в колено, в грязной схватке допустимо все.
Противник опускается на пострадавшую ногу — и Энтони бьет его снизу вверх кинжалом.
Отбивает удар, нацеленный ему прямо в голову, слышится крик и сверху падает тело пирата. Хотел прыгнуть с вант в гущу схватки... а получилось — просто упал, уже мертвый.
Чей-то выстрел попал метко — арбалетный болт торчал у подонка в горле.
Туда и дорога.
Отвести чужой клинок — ударить.
Увернуться — ударить.
Меч соперника царапает щеку. Не опасно, но рана кровит.... 5а испорченное лицо негодяй платит жизнью. Но лицом Тони займется потом, потом...
Удар, еще один удар...
— Вперед, подонки!!!
Кто кричит?
Неважно.
Вперед устремляются обе команды. И пираты, и аве- стерцы. Хрипят в остервенелой ярости, едва не зубами друг в друга вцепляются, орут что-то бессвязное... вот перед Тони оказывается богато одетый мужчина лет сорока... и с отличным мечом!
Удар, еще удар... парирует он, как аристократ.
Как человек, которого учат держать меч с младенчества.
Тони входит в азарт.
Удары сыплются с двух сторон, общая свалка распалась на отдельные поединки — и Тони в центре, но барон этого не замечает. Он отводит клинок от своего горла, парирует, припадает на колено — и выбрасывает вперед меч. Соперник отводит его руку — и оседает на палубу.
Кинжал барона торчит у него в горле.
Вот после этого пираты и лишаются боевого духа.
Кто-то бросает оружие, кто-то прыгает за борт... как оказалось — барон Лофрейн убил капитана пиратов.
♦ # *
Тони даже не сразу понял, что это победа.
Но... Пираты закончились?
Все верно, остатки негодяев жались к грот-мачте.
Энтони перевел дух.
Повезло!
Альдонай, спасибо тебе, обязательно поставлю самую большую свечу в первом же городе.
А что там с графиней Иртон? Жива?! Цела!?
Тони опрометью помчался вниз.
Лиля сидела в каюте и спокойно поигрывала кинжалом.
- Мы победили!!!
Тони ворвался в каюту вихрем, на волне счастья, подхватил графиню и крепко поцеловал.
Зря.
В горло ему уперся острый кончик кинжала.
— Почему я не должна вас убить за эту наглость? — ледяным тоном уточнила Лиля.
Энтони разжал руки.
Кинжал зазвенел по полу.
— Не смейте меня больше трогать, любезнейший. Боюсь не сдержаться.
Тони побледнел от гнева, но клинок с пола поднял.
— Пиратам вы тоже так скажете, графиня?
— Не вижу разницы между двумя группами подонков, — отрезала Лиля.
— Я вас, по крайней мере, не собираюсь насиловать.
Лиля скривила губы.
— Похитить, увезти от семьи, возможно, обречь на неволю или смерть... замечательный удел, не так ли?
Энтони развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Лиля сплюнула ему вслед. Она отлично видела что у барона порез на лице, не слишком хороший, его зашивать надо, но...
Перебьется!
Пусть его местный коновал штопает! Как коня на скотобойне! Вот!
Предлагать свою помощь раненым она не стала, вот еще не хватало. Врагов лечить?
Простите, дядя Гиппократ, не настолько я прониклась светлым духом вашей клятвы. Или озверела уже вконец в этом средневековье.
А что поделать?
Лечить тех, кто везет тебя в тюрьму? Помогать людям, которые обрекают тебя на участь едва ли лучше смерти?
Можно восторгаться крокодилами, можно любоваться их зубами и шкурой, но не тогда, когда они хотят сожрать
тебя. И тем более, не стоит лечить крокодилу зубки, если ты не ветеринар.
Лиля себя ветеринаром не считала.
• Ну их всех к чертям, пусть сами разбираются.
ф «
Алекс поверить не мог в свою удачу.
Капитан осмотрел «Ловец ветра», приказал выгрести в него все ценное, но сам шлюп брать не захотел. Его повредило выстрелом из катапульты, и в прореху заливалась вода.
Смысла нет тащить его с собой.
Высаживаться на береги ремонтировать?
И рисковать появлением других пиратов?
Этого капитан делать не хотел. А вот выгрести все ценное... в том числе и три шлюпки. Большие, хорошие... которые теперь шли на буксире за кормой «Русалки» — это правильно.
Алексу оставалось просто погрузить все в шлюпку это один, максимум два захода.
Сходить за Лилиан Иртон.
И резануть по веревке. А потом — грести к берегу.
А вот когда...
Да сегодня же.
Сегодня, пока все будут спать после боя, пока никого не потянет на палубу, пока...
Кстати, и крепленое вино после боя выдается. Немного, по кружке, но этого хватит — все будут спать, как убитые.
Что ж.
Значит — сегодня.
ГЛАВА 11
Стук в дверь застал Лилиан Иртон врасплох. Сколько не жди свободу, она всегда очень неожиданна. И этим ценна.
— Ваше сиятельство, готовьтесь. Загляну через час.
— Хорошо, — шепнула Лиля.
Человек ушел, а Лиля заметалась по каюте.
Переодеться. Натянуть на себя всю одежду, которая есть, сверху — амазонку. Пусть она не застегивается — неважно! Тряпка лишней
