Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир - Елена Коровина

Через месяц после ее кончины состоялась выставка «Белла Отеро в живописи». Оказалось, что все самые известные художники писали ее портреты. А архитектор Шарль Дельма признался, что на создание куполов знаменитого «Карлтон-отеля» в Каннах его вдохновила необычная форма груди Беллы Отеро.

А в доме на улице Англетер, где Белла Каролина Отеро прожила последние 20 лет, установили памятную доску с лаконичной надписью: «Резиденция Каролины Отеро». Так может, это действительно было жилище Королевы?..

Жизнь как… фальшивка

Об этом величайшем авантюристе от искусства написаны книги, снят фильм, номинированный на «Оскара». Его называли великим, непревзойденным, блистательным. Вся его жизнь — цепь феерических и фантастических историй и приключений, каждое из которых достойно отдельного рассказа. Кто другой — попался бы мгновенно. Но барон де Хори всю жизнь подделывал полотна великих живописцев, выставлял их, не боясь, и жил припеваючи на своей богатейшей вилле на Ибице, которую, как известно, именуют островом миллионеров.

Легендарная выставка неизвестного Шагала

80-летний художник Марк Шагал недоуменно уставился на пять полотен, висевших на самом видном месте нью-йоркской галереи «Сьер». Над картинами красовалась торжественная надпись: «К 80-летию гения ХХ века: выставляется и продается впервые», под ними таблички с именем автора «Марк Шагал». Художник подслеповато прищурился, подошел вплотную, забормотав: «Когда же я написал это?.. Не помню. И эту картину не помню. И эту. — Мастер воздел руки к небу. — Откуда они взялись?! Я не писал ничего подобного!»

Элмир де Хори

Группа, вместе с которой Шагал вошел в небольшую, но известную аукционную галерею на 57-й улице Нью-Йорка, приостановила свое движение. Улыбчивый гид в недоумении замолчал на полуслове. Что за чушь несет этот чудной старичок, одетый в дешевенький старомодный костюм?! Уж он-то никак не может быть великим Шагалом, чье 80-летие мир будет праздновать через месяц — в июне 1967 года! Правда, гид никогда не видел великого мэтра «живьем» — художника давно окрестили затворником. Он хоть и работает по заказу разных стран мира, но живет уединенно где-то во Франции на вилле в небольшом селении Сен-Поль-де-Вансе близ Ниццы. Да и разве может величайший художник ХХ века пожаловать просто так, безо всякого объявления, на выставку собственных полотен?!

Однако из глубины галереи в зал уже спешил куратор этой аукционной выставки Луи Рейналь, антиквар, лично привезший картины из далекого Парижа. Улыбаясь самой парадной и счастливой улыбкой, антиквар подхватил в объятия старика, как самого дорогого гостя: «Какая честь, мэтр, у меня нет слов! Позвольте, сюда, пожалуйста!»

Тараторя и кланяясь, Рейналь, подхватил старичка под руку и потащил в административные помещения выставки. Главное, подальше от картин! И как только художника угораздило оказаться не в Ницце, а в далеком Нью-Йорке?! Тем более что не далее как третьего дня «Нью-Йорк таймс» объявила, что Шагал не собирается праздновать юбилей и посещать выставки своих работ. И вот пожаловал, как на грех.

Правда, все эти неудовольствия никак не отражались на приятном, породистом и холеном лице месье Луи Рейналя. Его улыбка завораживала, голос лился непрерывным потоком, а сам он быстро вел живописца в глубь галереи.

«Вот мы и пришли! — Рейналь усадил гостя на удобный кожаный диванчик. — Это моя скромная обитель. Позвольте представиться, я — Луи Рейналь, куратор данной выставки». И тут старик Шагал ожил: «Так это вы повесили подделки и даже не стесняетесь признаться?! Да видит Бог, это подсудное дело!»

От негодования кустистые брови Шагала взметнулись, словно призывая в свидетели Всевышнего. Разговор принимал крутой оборот. Ум куратора лихорадочно заработал. Полиция? Скандал? Тюрьма? Ни за что!! Надо погасить скандал. Улестить старого художника. Но как?! Ответ пришел внезапно: есть одна зацепка. Мимо нее не пройдет ни один настоящий художник. Тем более Шагал — уж он-то должен знать ту далекую историю. Ведь он именно в 1920-х годах приехал в Париж из Советской России — никому не известный, растерянный, молодой. Вот и надо воспользоваться воспоминаниями молодости.

Антиквар страдальчески скривился и произнес с самым покаянным видом: «Я приобрел эти полотна в Париже со всеми сертификатами подлинности! И я не мог не поверить продавцам, ведь они предложили мне приобрести не только эти картины, но и один давно утерянный рисунок Матисса. — Антиквар понизил голос. — „Белую даму“, мэтр…»

Шагал встрепенулся: «Не может быть! Это же легендарная вещь. Но не выдумка — быль! Я знаю о ней из уст самого Матисса. Однажды ему не хватило денег заплатить за еду в ресторанчике на Пляс-Пигаль. Тогда он и набросал карандашный портрет хозяйки. Та была в белом переднике, отсюда и название».

«Да-да, — подхватил антиквар. — А через полгода хозяйка ресторанчика разбогатела. И когда портрет перешел к ее племяннику, тот тоже быстро нажил богатство на виноградниках. С тех пор „Белую даму“ зовут „Мадам Богачка“».

«Матисс пытался найти свой рисунок, — вздохнул Шагал. — „Богачка“ ему самому не помешала бы. У него вечно не было денег. Впрочем, как у всех нас. Но рисунок как в воду канул…»

«А вот и нет! — Антиквар рывком открыл ящик бюро и выхватил тонкую синюю папку. — Вот — „Мадам Богачка“!»

Шагал судорожно вытянул шею, глядя на рисунок, и скомандовал: «Лупу!» Антиквар подал. Шагал уставился на правый угол рисунка. «Подпись!.. — забормотал он. — Старый лист можно достать, рисунок подделать, но подпись Матисса я знаю как свою!»

Лупа выпала из пальцев художника. Шагал откинулся на спинку дивана: «Это подлинная подпись моего друга Анри!..»

И тут вступил антиквар: «Конечно, это подлинная „Богачка“. Примите ее от меня в дар примирения, мэтр. Надеюсь, она возместит вам моральный вред от этого ужасного казуса. Ну и материальный, конечно. А поддельные полотна мы, конечно, снимем».

«Сожгите! — выпалил Шагал. — Чтоб другим было неповадно обманывать!»

«Конечно, мэтр! Как скажете, мэтр! Я так вам благодарен за понимание, мэтр. Судебное разбирательство нанесло бы нашей маленькой галерее смертельный удар. А уж „Богачка“ для вас расстарается…»

Кланяясь, антиквар провожал Шагала к выходу. Тут же поймал такси, опять кланяясь, протянул уже севшему в машину мэтру тонкую папочку с легендарным рисунком Матисса. И только когда такси скрылось из вида, облегченно выдохнул и кинулся в галерею с криком: «Срочно снимаем и пакуем картины Шагала!»

Через несколько часов антиквар уже летел в Мексику. Картины, вынутые из рам, упакованы в два кофра ручной клади. Паспорт на имя Луи Рейналя спрятан в потайном кармане. Теперь, даже если Шагал и обратится к адвокатам или в полицию, никакого Рейналя никто не найдет. В аэропорту Мехико он сойдет с удостоверением на имя Элмира де Хори. Оно единственное — настоящее. Остальные — Луи Рейналь, Луи Кассу, Элмир Герцог, Элмира Дори-Бутен, барон д’Ори — фальшивые. Правда, столь виртуозны — не подкопаешься. Как, впрочем, и все картины, рисунки, акварели, литографии, которые он выставлял и продавал, — от Гойи с Рубенсом до Ренуара, Матисса, Модильяни, Дега, Пикассо и многих других. Покупатели во всех странах Старого и Нового Света были уверены, что он распродает родовую коллекцию. И никому еще не пришло в голову, что всех этих Матиссов и Ренуаров создал он сам. Он, и только он — великий мистификатор, король подделок, гений фальшивок! Вот только никто не знает об этих его «титулах». И даст бог, не узнает никогда. Ну а на «Шагалов» и в Мехико найдутся покупатели. И никто не усомнится в их подлинности. Бумаги всегда в порядке. Как в порядке оказался и рисунок «Белой дамы». Нет, сама дамочка конечно же набросана легким пером фальшивки, но вот подпись абсолютно подлинная. Ее проставил сам Матисс в далеком 1926 году, подписывая программки новой выставки. По задумке устроителей художник подписал чистые листы, на которых потом в типографии напечатали текст с рисунками. Тогда Матисс попросил у своего приятеля Фернана Леже, который преподавал в знаменитой парижской академии Гранд Шамюр, пару студентов в помощь. И Леже направил к Матиссу 20-летнего венгерского студента Элмира де Хори. Тот отнес в типографию подписанные Матиссом программки, но их оказалось больше, чем нужно. Поэтому несколько чистых листов осталось у Элмира. Позже именно на таком листе он и набросал по памяти легендарную «Белую даму», которую ему удалось увидеть в ресторанчике на Пляс-Пигаль. И вот как удачно пригодился рисунок!

Создатель шедевров

Да, тогда, в 20-х годах ХХ века, студент-венгр Элмир де Хори был душой молодежных компаний. Не стесненный в средствах, он охотно рассказывал приятелям, что прибыл в Париж из старинного родового замка, коим владел его отец — барон де Хори. Впрочем, и эта баронская байка была фальшивкой. Хотя старший Хори действительно был весьма богат и, не считая денег, оплачивал учебу сына в лучшей академии Парижа. Правда, юный студент не только балбесничал, он упорно занимался, мечтая стать великим живописцем. Однако творчество давалось ему с трудом. Он легко мог скопировать любую чужую картину, а вот создать собственное полотно ему никак не удавалось. К тому же в 1932 году студиозусу пришлось вернуться домой в Венгрию по семейным обстоятельствам: родители заболели, а стервятники-родственники слетелись на ожидаемое наследство. Пришлось остаться дома, но после веселых мансард и гуляний Парижа жить скучноразмеренной жизнью было невыносимо. Может, поэтому Элмир близко подружился с британским журналистом, работавшим в Будапеште. Вот только общение с врагом-англичанином обернулась для Элмира несчастьем. Профашистски настроенные власти приняли Хори за шпиона и отправили в Трансильванскую тюрьму, а потом и в концлагерь. Элмиру чудом удалось бежать и пробраться в Париж. Конечно, там пришлось жить впроголодь, по поддельному паспорту, но ведь жить! Потом война закончилась, но жизнь по поддельным паспортам как-то уже вошла в привычку. Впрочем, после войны Элмир уже никогда не нуждался. Вот только откуда он берет свое богатство, не знал никто.