Вечерняя звезда - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф

Но для Джерри Брукнера, сына танцовщицы из казино, они с Авророй Гринуей, достаточно обыкновенные женщины, были императрицами из высшего общества. Трогательней всего было то, что этот человек хотя бы говорил искренне. Он и в самом деле чувствовал себя подавленным с ними, ведь они достаточно хитро вели себя, хотя, в сущности, хватало их образованности всего лишь на то, чтобы отправиться в магазины типа «Гермес» или «Фэнди» и купить себе приличную сумочку.

И все же Пэтси было приятно, что он сказал это. А может быть, он не такой уж неинтересный? Кроме того, ему шло быть тихоней — по крайней мере, он сейчас был тихим, смотрел на волны и слушал их шум. Ему не было скучно, он не был мрачен, не нервничал и не лез со своими замечаниями, не рассказывал о том, что его беспокоило. Они просидели с полчаса, не вымолвив ни слова. Пэтси подумала, что глупо было раздражаться на него. Она нарушила одну из своих заповедей, а именно: глупо вообще рассуждать о мужчинах. Его можно было в любой момент заграбастать и поехать с ним в Голвестон есть крабы. Она могла бы сцапать его хоть на следующий вечер после того ужина у Авроры. Вместо этого она все раздумывала, все фантазировала. Она начала приписывать ему то, что хотела видеть в нем, а потом еще и злилась за то, что он не был похож на парня, которого она себе придумала. Ничего толком о нем не зная, она поверила своему воображению, которое подняло его на ступеньку-другую выше, чем он на самом деле стоял на социальной лестнице. Она сотворила его по образу и подобию тех людей, с которыми ей нравилось бывать на вечеринках — эдакого ослепленного ею весельчака. Такие мужчины обычно сулили больше удовольствия, пока сидишь с ними за столом, нежели оказывалось потом в постели. Правда, Джерри, сидя рядом с ней, был так привлекателен, что она забыла о своих правилах и о значительном опыте в подобных делах.

— Выходит так, что раз вы ходили учиться на курсы при казино, вы — не настоящий психиатр? — спросила Пэтси.

— У меня нет диплома, — признался Джерри, — и я никогда не учился в колледже, тем более в медицинском. Но человек, который заменил мне отчима, был почти настоящим психиатром. Он мне много рассказывал о психиатрии и оставил свои книги. Когда я был в Нью-Йорке, я даже пытался стать комиком, и у меня были пародии на психиатров. Потом я ходил к одному врачу на сеансы психоанализа, но его убили.

Он умолк, решив, что мог выглядеть в глазах Пэтси совсем не здорово. Его легко принимали за психиатра люди вроде той женщины, чья дочь перенесла тридцать шесть инсультов на одной стороне мозга, или того старика, который пытался убедить его, что уже было второе пришествие Иисуса Христа и тот живет недалеко от него. Но вот Аврору он вряд ли убедил в том, что и вправду кое-что смыслит в психиатрии. С Пэтси он вряд ли добьется большего.

За милю-другую от них на берегу светились огни огромного отеля, где он когда-то служил швейцаром. Устроился он туда на следующий день после того, как впервые в жизни попал в Голвестон. Его тогда подбросила попутная машина. Это был день, когда он бросил Черри. Он все же немного скучал по ней.

Сейчас он скучал по ней не просто немного, он очень соскучился по Черри. Если бы Черри, а не Пэтси была сейчас с ним в машине, у него бы так не перехватывало в груди и он совершенно не опасался бы, как бы не сказать какую-нибудь глупость или неточно выразиться. Он знал, что памяти на исторические даты у него не было никакой, и всегда путал композиторов и музыкантов, живших в восемнадцатом веке, с теми, что жили в девятнадцатом. Подобные ошибки в определенном обществе могли показать, что он выдает себя не за того человека, но только не с Черри. Черри была ласковая американская девушка, которая любила все делать на предельной скорости. Она ничего не знала и, возможно, могла бы отнести события восемнадцатого века к первому веку до Рождества Христова, хотя в Бога верила истово, даже если толком не понимала, во что именно верит.

— Да не нужно так осторожничать со мной, — как будто прочла его мысли Пэтси. — Джерри, я просто хочу немного узнать вас. Я не собираюсь отправлять вас в полицию интеллекта за то, что вы занимаетесь психотерапией без разрешения властей. Мне было просто интересно узнать, с чего вы начинали.

— Заказал вывеску и поставил ее у себя на крыльце, — сказал Джерри. — Понимаете, большинство людей верит вывескам, особенно если в них говорится о лечении. Единственное, что их интересует — это сколько это может стоить. А когда-то я был швейцаром вон в том отеле, — добавил он, указывая вдаль. — У них до моего появления вообще не было швейцара. Я сказал, что готов работать за одни чаевые, лишь бы мне разрешили попробовать. И в первый же день заработал четыреста двадцать долларов. А может быть, мне лучше было бы так и остаться швейцаром.

— Вы что, альтруист? — спросила Пэтси. — Вы бросили службу швейцара, чтобы помочь страждущим? Или психиатры больше зарабатывают?

— Я решил, что это более интеллектуальное занятие, — сказал Джерри. — Когда ты стараешься разобраться с бедами людей, чувствуешь себя более предприимчивым, нежели разбираясь с тем, кто заказывал столик для пары старух из Техаса.

— То есть вы — что-то вроде приходского священника, — съехидничала Пэтси. — Впрочем, довольно расспросов.

Волосы у нее слипались от морской пыли, и выяснилось, что она совершенно напрасно устраивала на него засаду.

Повернув обратно на север в Хьюстон, она делала больше девяноста миль в час. Прибыв к магазину «Джамайла», они обнаружили, что фургон Джерри был единственной машиной на стоянке, хотя возле магазина рычал большущий грузовик с продуктами. Бригада грузчиков на ручных тележках перегружала в глубину магазина овощи, доставленные с плодородных техасских долин и из Калифорнии.

Когда Пэтси остановилась, Джерри попытался поцеловать ее, но она отодвинулась.

— Я пока что не вхожу в число ваших прихожан, святой отец, — сказала она. Раздражал ее и он сам, и то, что она потратила на него так много времени.

Джерри ужасно растерялся, уже не в первый раз за этот вечер. Он почувствовал, что опять протянул руки к женщине из чужого сословия. Но он знал, что ему будет грустно, если он вот просто так отпустит ее.

— А может быть, у нас как-нибудь еще такое получится? — спросил он, держа рукой дверцу.

— Съездить поесть крабы? Вы об этом? — спросила Пэтси.

— Ну да, что-нибудь поесть, — сказал Джерри.

— Даже не знаю, — сказала Пэтси. — Но я знаю, что не буду ездить на свидания к человеку, который будет лишать Аврору Гринуей положенного ей времени и ездить на свидания ко мне.

Джерри пожалел, что женщина с пляжа в Санта-Монике не осталась в его мечтах. Чувствуя грусть и усталость, он вышел из машины.

— Это был приятный вечер, — сказал он вежливо.

— Вы — лицемер, святой отец, — сказала Пэтси и умчалась прочь.

21

Шишарик выучился говорить. К восторгу мамы с папой. У него был очень приятный выговор, и буквально с первых своих слов он все время говорил что-то интересное. Обычно даже законченными предложениями. Но была тут и заминка. Он не хотел разговаривать ни с кем, кроме своего единственного друга, лягушонка Кермита.

— Я — тоже лягушонок, — как-то сказал он Большой Бабуле. — Я буду жить в городе лягушек вместе с Кермитом.

Бабуля и купила ему Кермита, она же и показала ему, куда вставлять руку, чтобы тот мог говорить, двигая ртом, и после этого Шишарик с Кермитом были неразлучны. Однажды, когда он был у Бабули, он увидел своего Кермита в машинке с картинками у Бабули в спальне. У нее еще была маленькая машинка с картинками на кухне, и Рози разрешила ему смотреть ее. Сначала он изумился, увидев Кермита на машинке с картинками как раз в тот момент, когда Кермит сидел у него на руке, а он старался разговорить его, чтобы тот сказал что-нибудь Бабуле и Рози.

— Почему есть еще один Кермит? — спросил он.

— Вопрос не простой, — ответила Аврора. Теперь, когда он заговорил, она была ужасно довольна своим правнуком. — Еще один Кермит есть потому, что это вообще странный мир.