Обманный бросок - Лиз Томфорд

Я прокладываю дорожку поцелуев вверх по ее животу. Вода стекает с моих волос на ее живот, грудь, шею, пока я не оказываюсь сверху, опираясь на одну руку.

– А о чем думаешь ты? – спрашиваю я, прижимаясь губами к ее губам.

Она проводит рукой по моей обнаженной спине, закидывая ногу мне на бедро.

– Я думаю, самое время скрепить этот чертов брак.

Мой член еще сильнее напрягается от этих слов, и я издаю смешок, видя, как на губах Кеннеди появляется сияющая улыбка.

Дождь барабанит в окна моей квартиры, и очередной раскат грома заглушает наше прерывистое дыхание, но я сосредоточен только на этой женщине подо мной. Я так увлечен, что почти забыл о непогоде.

Она убирает волосы с моего лица, большим пальцем прикасается к родинке у меня под глазом, затем проводит рукой по моей руке, боку, ягодицам, пока не обхватывает мой член. Я прижимаюсь к ее руке.

– В тумбочке есть презервативы.

Она не регагирует, продолжая работать рукой, и после недолгого мгновенья тишины я тянусь, чтобы взять один.

– Презерватив не нужен, – говорит она, останавливая меня.

Это срабатывает. Я опускаю руку на полпути к ночному столику. Я бы ни за что на свете не стал обходиться без презерватива. Но, как всегда, Кеннеди – исключение. Черт возьми, она моя жена! Если ей хорошо без презерватива, то и мне тоже.

Ей не нужно объяснять, что я сдавал анализы, – у Кеннеди есть доступ к моей медицинской книжке, и она знает об этом. И по результатам за прошлые выходные она также знает, что у меня уже очень давно никого не было.

– Я тоже обойдусь.

Кеннеди кивает, уткнувшись в подушку, и снова приникает к моим губам.

Какое-то время мы целуемся, наши тела сплетаются, прижимаясь друг к другу, бедра отчаянно ищут соприкосновения. Кеннеди проводит большим пальцем по головке моего члена, размазывая влагу по всему стволу.

Наши губы разъединяются, и мы смотрим друг другу в глаза, пока она прижимается к члену киской. На мгновение мы замираем, и в комнате повисает напряженное ожидание. Я наблюдаю за этой красивой девушкой, от которой не мог отвести глаз в течение многих лет. И сейчас тоже.

Я провожу членом вверх и вниз по ее складочкам, покрывая его смазкой, прежде чем надавить большим пальцем на головку и войти в нее. Медленно. Мучительно медленно. Сантиметр за сантиметром.

Моя головка едва вошла, а я уже на грани срыва. Она такая чертовски тугая! И горячая.

– Продолжай, – умоляет Кеннеди, и это звучит как плач.

Я отстраняюсь и снова вхожу в нее, наблюдая, как на этот раз бо́льшая часть члена исчезает внутри, но быстро наталкиваюсь на сопротивление.

Я вошел лишь наполовину, и все ее тело напряглось.

– Если будет больно, скажи, и я остановлюсь.

– Нет. Не останавливайся. Я выдержу.

На моих губах появляется ухмылка.

– Да, выдержишь, но ты должна расслабиться и впустить меня, Кенни.

Ее карие глаза умоляют меня помочь.

Наклонившись, я целую ее, отвлекая. Наши языки сплетаются, пока я медленно двигаюсь внутри. Кеннеди прижимается ко мне, ее клитор пульсирует под моим большим пальцем, когда я обвожу его, надеясь облегчить ей процесс.

– Ты мне очень помогаешь, детка. Так хорошо меня принимаешь.

Я чувствую, как ее тело расслабляется, а ее руки свободно скользят по моей спине, пока я продвигаюсь вперед.

Боже мой…

Наши бедра прижимаются друг к другу, а ноги Кеннеди широко раздвинуты, чтобы принять меня. Она такая тугая, горячая, чертовски влажная, что, клянусь богом, мне повезет, если я смогу сделать хотя бы три хороших толчка, прежде чем кончу в нее.

Кеннеди водит кончиками пальцев вверх и вниз по моей спине. Я медленно покрываю поцелуями ее подбородок и шею, пока мы оба привыкаем к этому ощущениям.

Когда она упирается пятками в мои ягодицы, заставляя меня продолжить, я двигаю бедрами и частично выхожу из нее, прежде чем опять войти. Она стонет, и я снова чуть не теряю самообладание.

Дыша через нос, чтобы сдержаться, я сосредотачиваюсь на на проникновении. Сначала двигаюсь медленно и осторожно, но когда сопротивление ослабевает, ускоряю темп, прижимаясь грудью к ее груди, скользя по всему ее телу.

– Да, Исайя! – кричит она, впиваясь ногтями мне в спину.

– Боже, Кеннеди. Мне так хорошо! Ты только посмотри на себя: этого просто не может быть.

Я нависаю над ней, опираясь руками по обе стороны, чтобы не упасть. Взяв ее левую руку в свою, переплетаю наши пальцы и прижимаю к матрасу. Другой рукой Кеннеди обнимает меня за шею, после чего прижимается к моим губам.

Мы делаем это медленно, руки сцеплены, а языки сплетены.

И это, черт возьми, совсем не похоже на секс, который был у меня раньше. Это лучше, чем когда-либо.

Я знал, что с ней все будет по-другому, но не думал, что именно так. Это так нежно и интимно, а еще чертовски сексуально…

Кеннеди стонет, и я снова вхожу в нее, водя подушечкой пальца по камню на ее кольце.

Она смеется, прижимаясь ко мне:

– Я знаю, что ты делаешь.

– О да? – Я отрываюсь от ее губ. – И что же?

– Пытаешься меня влюбить.

Озорная ухмылка появляется на моих губах:

– И как, получается?

Она прижимается своим носом к моему, на ее губах появляется милая улыбка.

– Не заставляй меня отвечать на этот вопрос.

Я расцениваю этот ответ как победу, поэтому продолжаю двигаться так же. Я трахаю ее в миссионерской позе, зацеловываю до бесчувствия и все это время держу за руку. Мне становится тесно, и ее лоно сжимается, когда я, просунув руку между нами, ласкаю ее клитор в такт своим движениям.

– Я сейчас кончу, – стонет Кеннеди. Ее дыхание становится тяжелым и учащенным.

– Пожалуйста, – умоляю я, – пожалуйста, кончи, пока я внутри. Мне это нужно. Боже, это все, о чем я мечтал.

Нижняя губа Кеннеди начинает дрожать, когда ее охватывает оргазм, и я наблюдаю за этим во всех подробностях. За тем, как трепещут ее ресницы, когда она пытается удержать зрительный контакт. За тем, как на моей руке остаются следы от ее ногтей. За тем, как сладко она произносит мое имя, когда снова оказывается в состоянии подобрать слова.

Я, черт возьми, заворожен этим зрелищем!

Она прижимается ко мне так сильно, что я ощущаю каждый ее отчаянный вздох, каждый стон, вырывающийся из ее горла, и мне это чертовски нравится. Эта девушка, которая когда-то чувствовала себя неуютно даже от самых простых прикосновений, теперь, кончая, обнимает меня так крепко, как