Обманный бросок - Лиз Томфорд

– Она сказала тебе, что Дин пытался свести ее со своим другом? Что тот встретил ее в аэропорту? – Миллер пытается сдержать смех. – Бьюсь об заклад, тебе это понравилось.

– Да, она мне рассказала. Этот гребаный придурок… Как будто я и так недостаточно его ненавижу.

Миллер склоняет голову набок.

– Я знаю, что парни годами шутили над тобой из-за влюбленности в нее, но я все вижу, Исайя. Вижу, как ты смотришь на нее, как Кеннеди буквально светится, находясь рядом с тобой. Ваш брак, может, и фиктивный, но все остальное, очевидно, настоящее. Не теряй надежды, ладно? Может, она даже не согласится на эту работу.

– Черт, лучше бы она на нее согласилась!

Миллер усмехается, хлопая меня по руке.

– Иди и помоги своему брату побить его рекорд, выбив пару мячей, хорошо?

– Сделаю все, что в моих силах.

И я сделал все, что мог. Или, по крайней мере, все, на что был способен сегодня. Но моя бита попадала по мячу только тогда, когда я совершал несколько фолов или попадал по слабому граундеру [33] и оказывался в ауте задолго до того, как добирался до первой базы.

Меня дважды выбивали с поля, и я не могу припомнить, когда так дерьмово играл. Но, клянусь богом, каждый раз, когда включалась музыка, мне казалось, что весь стадион насмехается надо мной, распевая нашу свадебную песню, в то время как моя жена находится на другом конце страны, получая работу своей мечты.

Тот небольшой дождь, о котором беспокоился Монти, оказался настоящей летней грозой.

Несмотря на мою паршивую игру, парни одержали решающую победу, завершив ее обычными подачами, и у меня было достаточно времени, чтобы вернуться домой до начала настоящей непогоды, как и у моих друзей, которые пришли посмотреть игру, а также у Коди, Трэвиса, Монти, Миллер и Кая.

Я знаю это, потому что связался с каждым из них. Единственный человек, от которого я не получил ответа, – это та, кому я позвонил первой.

Семь оставшихся без ответа звонков переадресовывались на автоответчик, и я до сих пор не знаю, добралась ли Кеннеди домой. Приземлился ли ее самолет. Доехала ли она на машине до своей квартиры или до стадиона, где припаркована ее машина. И я понятия не имею, успела ли она вернуться до того, как разразилась эта дерьмовая непогода.

Я набираю номер Миллер.

– Ты что-нибудь слышала о ней? – спрашиваю я, как только она отвечает.

– Пока нет. Я пыталась дозвониться, но Кеннеди не берет трубку. Знаю, что она приземлилась, потому что во время восьмого иннинга она написала эсэмэску, чтобы узнать, как проходит игра.

– И что потом? Она взяла такси до своей машины на стадионе? Или поехала домой? – взволнованно спрашиваю я. – Почему она не отвечает?

– Может быть, она за рулем.

– Миллер…

– Черт, – выдыхает она. – Не стоило мне это говорить.

– Я позвоню ей снова. Дай мне знать, если Кенни перезвонит тебе.

Я вешаю трубку, прежде чем Миллер успевает ответить, и набираю номер Кеннеди в восьмой раз.

И снова она не отвечает.

Раздается громкий раскат грома. Дождь так сильно и часто барабанит по окнам, что я едва слышу собственные мысли. Мои нервы напряжены до предела, не давая мне усидеть на месте. Я меряю шагами гостиную, кухню, спальню, закатывая глаза при виде каждого дурацкого плаката, над которыми я сейчас не в состоянии смеяться.

Телефон звонит у меня в руке. Я быстро смотрю на экран, надеясь и молясь, чтобы там появилось имя Кеннеди. Но это не она. Это Кай.

Мой большой палец зависает над зеленой кнопкой, чтобы ответить, но я не могу. Все, о чем я могу думать, – это тон его голоса и выражение лица, когда мне было тринадцать лет. Когда он пришел и сказал мне, что наша мама погибла из-за непогоды – точно такой же, как эта.

Я до сих пор помню запах пиццы, которую мы ели в тот вечер. Звук закрывшейся входной двери, когда ушли полицейские. На стуле в углу комнаты я сложил белье – мама просила меня сделать это перед тренировкой.

И я точно помню интонацию Кая, когда он рассказывал мне, что с ней случилось. Только по этой причине я не отвечаю.

Пусть это иррационально – мне все равно. Я знаю, что это нелогично. Паническая атака не порождает рациональных мыслей – она создает наихудшие сценарии. Но осознание этого ничего не меняет: тревога овладевает моим телом и разумом, не давая сосредоточиться ни на чем другом.

Кай звонит снова, и на этот раз я набираюсь смелости ответить.

– Что случилось? – Это первое, о чем я спрашиваю.

– Ничего. Просто звоню узнать, как ты.

Вспышка за окном – и очередная молния ударяет в землю.

Я сажусь на диван, немного раскачиваясь.

– Что, черт возьми, со мной не так?

– Ничего. С тобой все в порядке.

– Кеннеди не отвечает.

– Она прилетела своим рейсом?

– Да. Написала Миллер еще во время игры, что приземлилась.

– Ладно. Хочешь, мы с Миллер заедем к Кеннеди домой и проверим, как она там?

– Нет! Не садись в чертову машину.

– Хорошо. – Его голос успокаивает меня. Мой брат, мой опекун. Всегда заботится обо мне, когда я сам не в состоянии это сделать. – Позвони ей еще раз.

– Прошло восемнадцать лет, Кай. Почему я не могу просто забыть об этом?

Он вздыхает на другом конце линии.

– Исайя, ты поймешь, как справиться со своими мыслями. Но никто и никогда не посоветует тебе просто смириться с этим. Если бы мама погибла в авиакатастрофе, никому не показалось бы странным, что тебе не нравится летать. Если бы мама утонула, никто не стал бы стыдить тебя за то, что ты боишься океана. Так чем же это отличается? Перестань относиться к себе так сурово, прояви немного милосердия, хорошо?

Я замечаю, что рисую ногой на ковре один и тот же узор, как будто ритмичное движение может меня отвлечь и успокоить.

– Я пытаюсь.

– Я уверен, что с Кеннеди все в порядке. Вероятно, она забыла где-то свой телефон. Я знаю, что это простой ответ, и вполне нормально, что ты не готов так сразу в это поверить. Однажды ты научишься контролировать свой разум, просто не в этот раз.

Я киваю, хотя он меня не видит.

– Хорошо.

– Я люблю тебя. Позвони, если что-то будет нужно.

– Люблю тебя.

Я вешаю трубку и встаю с дивана. Описывая круги по гостиной, набираю номер своей жены.

И она снова не отвечает.

– Проклятие, возьми же