Роман в письмах. В 2 томах. Том 2. 1942-1950 - Иван Сергеевич Шмелев

глазах консьержки. Все так просто и страшно. Только я успел свой «Свет во тьме» написать, а _о_н_а_ — вот она! — легка на помине, — бомба-то. А, ты обо мне… ну, так гляди, как я… Да я и без нее _м_о_г_ все увидеть, на то и воображение. _Н_о_в_о_г_о_ мне ничего не дало, _в_с_е_ мог бы сам… ну, подробности не лишни, понятно. Запах, например… — как вот мальчишки когда из пистолетиков красными пистончиками палят, только… куда же острей и гуще. И эти «стуки» раскапывающих..! Эти «кузнецы» меня оглушали, когда я наезжал к себе. Не знаю, смогу ли продолжать для тебя «Под горами», очень я загружен. Пришли, что перевела врачу. Почему не прислала, раз — «для меня»? Испугалась… — ты что же, хочешь, чтобы тебя только хвалили? какое малодушие! Вспомни: Шмелев тебя куда чаще ободрял-хвалил, чем… корил. И помни: Шмелев, а не Ванюша. Ванюша и за «Ландыши» расцеловал бы до обморока, — м. б. и обоюдного. О, как же мне не достает тебя, мой ангел, Олюнка… Ягодина ты сладкая! О, куда неимоверно сложней и слаще, чем ягодка. Ты из чудесно-таинственных «обольстительниц», в самом чистом смысле… чаровниц — лучше _э_т_о! Чарующая… — такое уж в тебе, во всей тебе неуловимое и неповторимое сочетание… — на дурацких языках называть можно «комплекс», «комбинасьон»[103]… — сочетание всего до… той «волны», «волн», — от тебя, и неуловимой никаким снарядом, и очень уловимой обоняньем. Ты «пахнешь» куда тоньчей ландыша, — это я _с_л_ы_ш_у_ порой… до замиранья. Я — на склоне, но… все чувства так ярки во мне, так восприимчивы. М. б. отупел для «страхов»? Эта канонада в мои окна тысячи пушек — 3 сент. — ну, ни-как меня не потрясла, даже от этого стало страшно, что _н_е_ потрясла. Тут же сварил себе кофе и с аппетитом пил. А потом стал щеткой стекла отгребать, чтобы было где ходить по квартире. Вспомни Архимеда — воину, пришедшему его посечь мечом: «э-э… не затопчи моих чертежей»… — на песке в саду. А у меня: «ах, только бы дописать „Лето Господне“ и „Пути“». Ну, своего рода «инстинкт» пчелы, которой ни до чего дела нет, когда лепит свой сот и набирает мед. Но только… во мне-то ведь _в_с_е_ сознается! — Ну, чего ты выдумала «упадочным» наполнять душу??? Эта «премудрость» о суете сует — дешевка же! Подумаешь — «возвращается ветер на круги своя»!299 Ни-когда не возвращается!!! Всегда — _д_р_у_г_о_е. Это типично — дурацкое иностранное словечко, но сейчас не могу точно заместить своим, — еврейская упадочность, истерическая, надрывная… но, вернее, «философия от сыта брюха». Когда этот Соломон Давыдыч300 объелся всего, и уже кончилась вся «слюнка», всякая и всяческая в нем, тогда — записал. Гляди на дело, как говорится, — юные любятся и _х_о_т_я_т, юные безобразят в очертиголовстве в полетах, — _в_с_е_х_ _к_р_о_в_е_й! — и ни думки о «ветре». Ты вон мне писала — в случайный миг «упадка» в тебе — «странно, как это люди же-нятся!»… Ну, да будет тебя спрашивать подсолнух, цвести ему или свянуть… и слизняк на огороде, — обнять ли липко — «прекрасную»! тьфу… а правда. И охваченный творческим порывом, всяческим, вплоть до… «объятий», будет рассуждать о «суете всяческой»! Как же… А вот другое дело, когда ты говоришь дальше: «чем себя наполняем, на что тратим силы?» Да, верно: «Господи, как ничтожно мы живем! и как трудно найти путь…» и т. д. Вот. Так от нас же и зависит чаще всего этот «путь» и «на что» тратим силы. Сколько тебе писал я: Оль, цени каждый миг! _т_в_о_р_и, как можешь. Это — личное. А сколько у нас н е-личного! особенно в такие эпохи! Наполняй каждый миг — желанным, и — прями волю в себе! Трудно порой, да… А я знаю людей, сознающих себя «на краю» и —…о других, _з_а_ других!!! Это выковывается и верой, и… самовнушением. И — меньше, меньше — «соломонов»! Они уже исцеловали тысячи-тьмы дев и сожрали миллионы порций всего, и — общее несварение, и — суета. Об этом вдруг открывающемся радостном миге жизни я написал, — до бомбы! — об отце, в рассказе «Святая радость». М. б. «бомбы» не бесследны для меня, м. б. я получил некий «заряд»… но я всегда хотел быть плодоносящим, только и «лень», и… недомогания, «нервы»… Ольгуночка, постараюсь послать тебе этот рассказ и другие… но — когда?! По тону моего письма ты почувствуешь, что я «в форме». Если бы я был «у себя», я знаю, что закончил бы — а надо еще — вижу теперь! — очерков 6–7!! — II часть «Лета Господня». А теперь приходится отписывать на «сочувствия» и встречать того — другого, кто и сюда завертывает. Вот, завтра Пастаки приедут, инженеры, товарищи моего Сережечки. А накануне бомбы был у меня из Симферополя, привез первый No «толстого» журнала, от редакции. Говорит — «ско-лько же у Вас читателей!» Перепечатали — откуда добыли? — три главы из «Солнца мертвых». Просят «что-нибудь». Дал — «Чертов балаган», дал «Свет во тьме». Предлагали гонорар..! Нет — отдайте _т_а_м… там слишком много «безгонорарных». Думает 20-го — назад, но… удастся ли? А у Пастаков сестры пропали там, в Евпатории, три! в дни временного «ухода» оккупационных войск301. А матушка жива и не знает ничего. Уж из Берлина племянница написала — «пропали». Одна была химик, заведывала курортом «Саки», под немецкой оккупацией. И теперь — нет следа, очевидно, «товарищи»… порешили. Так какая же тут «суета сует»? Тут — трагедия, а не «суета». Соломон-то на солнышке грел лысину, икал, рыгал, — соды тогда еще не было, а катарры всякие уже были… и «язвы» были, и не было «бисма-рексов» — о, милка, как ты мне помогла этим «рексом», думаю! Но как же хочу твоей ветчинки — в прямом смысле, понятно! — т. е. твоего засола!

Недавно махонький и верткий чудесный Нарсесян прислал письмо: на днях будет у меня — а я вон где! — и приложил хвостик письма к нему от посажёного отца. И. А. приписывает «с построениями и настроениями Ивана Сергеевича я совершенно несогласен». Логик философ, а откуда же он о моих «построениях» и «настроениях» знает?! Несколько скороспелый вывод. Надо _з_н_а_т_ь_в точность и полноту моих «построений» и — эволюцию их. А он ни-как не мог знать. Догадывался? Но — как это «совершенно» несогласен, как-будто он в совершенстве _з_н_а_е_т. Ты-то и то — уверяю! — _н_е_ знаешь. Слишком все мое и во мне и кругом — сложно и переплетено! О свадьбе — была,