Логика мизогинии - Kate Manne

1. См. график Google Trends, поисковый запрос: "Victimhood", https://www.google.com/trends/explore#q=victimhood (последнее обращение - октябрь 2015 года).

2. Кэмпбелл и Мэннинг (2014) начинают с перечисления различных методов социального контроля, включая геноцид, линчевание, терроризм, межличностное насилие и обнародование микроагрессии. "Обнародование микроагрессии - это тоже форма социального контроля, реакция на девиантное поведение других, а также форма девиантного поведения - поведения, которое многие другие осуждают" (693n1). Последний пункт в этом списке кажется неправомерным со стороны таких виновных товарищей. Рассмотрим также их замечания об "агрессивном самоубийстве", которое названо "методом социального контроля", практикуемым женами, чьи члены семьи не воспринимают "простые" побои мужей достаточно серьезно, по мнению этих женщин (705).

3. См. статью Конора Фридерсдорфа "Является ли "культура виктимности" справедливым описанием?", The Atlantic, 15 сентября 2015 года, http://www.theatlantic.com/politics/archive/2015/09/the-problems-with-the-term-victimhood-culture/406057/.

4. Джонатан Хэйдт, "Откуда берутся микроагрессии: Социологический анализ", Righteous Mind, 7 сентября 2015 г., http://righteousmind.com/where-microaggressions-really-come-from/.

5. См. также Джорджа Уилла, чьи подстрекательские высказывания стоили ему колонки в Washington Post. Уилл писал:

Колледжи и университеты получают образование от Вашингтона, и этот опыт оказывается для них мучительным. Они узнают, что, когда они говорят, что виктимизация в кампусе повсеместна ("микроагрессия", часто не заметная для неискушенного глаза, присутствует повсюду), и что, когда они делают виктимность желанным статусом, дающим привилегии, жертв становится все больше.

Джордж Уилл, "Колледжи становятся жертвами прогрессивизма", Washington Post, 6 июня 2014 г., https://www.washingtonpost.com/opinions/george-will-college-become-the-victims-of-progressivism/2014/06/06/e90e73b4-eb50-11e3-9f5c-9075d5508f0a_story.html.

По крайней мере, о якобы более осторожной озабоченности по поводу "ориентированного на жертву" рассмотрения дел о сексуальных нападениях в кампусах колледжей см. Jeannie Suk Gersen (2014) и Janet Halley (2015) (обе - профессора права Гарвардского университета).

6. Существует вопрос о том, является ли виктимизация термином "успеха" - то есть должна ли попытка Б виктимизировать А быть завершенной или реализованной, чтобы А считался жертвой Б (и вообще жертвой). Я думаю, что нам следует разрешить это, хотя в парадигматическом случае речь идет о завершенном действии, что вполне правдоподобно.

7. См. Пол Блум (2016) об обратной стороне эмпатии - агрессии, то есть психологической склонности испытывать агрессию по отношению к тем, кого воспринимают как противоположность субъекту, с которым мы предрасположены сопереживать.

8. Неудивительно, что в наши дни настоящие жертвы так стремятся отказаться от прозвища "жертва" и все чаще называют себя "выжившими". Подозрения в том, что прошлое не заслуживает внимания, можно снять, если сконцентрироваться на настоящем и будущем, а также отвлечь внимание критиков от тех, чьи действия они пережили. Меня беспокоит, что иногда это может быть результатом морального смещения акцентов, а также давления со стороны химпатичной культуры, вынуждающей преуменьшать проступки сравнительно привилегированных мужчин, совершивших преступления, - оправдывая их, предоставляя им, по сути, освобождение от нарратива. Но я, конечно, не хочу осуждать или презирать ярлык "выживший": если он лучше подходит определенным людям, то пусть будет больше власти для них. Я просто хочу сказать, что нет ничего предосудительного в том, чтобы утверждать, что вы были жертвой, когда вы ею были. Таким образом, мой аргумент направлен на установление разрешения или права, а не запрета или (наоборот) обязательства, что характерно для моего подхода к моральной философии в целом.

9. Ср. знаменитое рассуждение Гэри Уотсона (1987) о жестоком убийстве, совершенном Робертом Харрисом, который сам был жертвой ужасного насилия в детстве. Это говорит о том, что сочувственное изменение перспективы в рамках такого нарратива трудно осуществить, а значит, и признать тот факт, что преступник сам является жертвой в другом контексте, а может быть, и в этом. В этой идее нет ничего концептуально сложного. А идея о том, что раненые люди ранят, или о том, что жестокое обращение порождает жестокое обращение, как правило, кажется людям интуитивно понятной. Но эти идеи нелегко включить в повествования, на основе которых строятся многие наши реакции на правонарушения. У нас есть только один набор глаз, и, следовательно, мы можем одновременно занимать только одну точку зрения, причем правдоподобно. Кроме того, наши точки зрения, как правило, являются полными, а не частичными. Таким образом, если эмпатия требует принятия перспективы в довольно буквальном (хотя, конечно, не обязательно визуальном) смысле, это может ограничить количество персонажей в истории, которым мы можем сопереживать одновременно - особенно если они каким-то образом пересекаются.

10. Показательно, что начальник полиции так стремился обнародовать эти кадры. Он оправдывал это тем, что, мол, несколько журналистов запрашивали ее по закону FOIA ("Закон о свободе информации"). Поиск открытых документов не выявил ничего подобного, поэтому вполне вероятно (хотя и не точно), что это заявление было выдумкой. Если это так, то почему? Помимо всего прочего, обнародование видеозаписи позволило консервативным аналитикам и политикам перенаправить внимание на предполагаемую преступность Брауна, а не на его виктимность. Даже газета New York Times опубликовала статью, в которой отмечалось, что "18-летний Майкл Браун, которого должны похоронить в понедельник, не был ангелом, а публичные записи и интервью с друзьями и семьей свидетельствуют как о проблемах, так и о перспективах в его молодой жизни". Джон Элигон, "Майкл Браун провел последние недели, разгадывая жизненные тайны", New York Times, 25 августа 2014 г., http://www.nytimes.com/2014/08/25/us/michael-brown-spent-last-weeks-grappling-with-lifes-mysteries.html.

11. Подумайте в этой связи о комментариях Даррена Уилсона после Фергюсона о том, что он чувствовал себя маленьким мальчиком по отношению к Халку Хогану Брауна во время столкновения. Но ведь они оба были одинакового веса и роста - не говоря уже о том, что Браун был безоружен, а Уилсон - подготовленный офицер полиции.

12. Как много субъектов угнетающего правонарушения проскальзывает сквозь большие щели, оставленные этими двумя концепциями, задаемся мы вопросом? Мейерс разделяет эту тревогу и наглядно обсуждает ее на примере секс-торговли и смертной казни (2011; см. также Meyers 2016 ).

13. Здесь я отступаю от потенциально важного различия между мотивирующими и нормативными причинами, поскольку в моем представлении между ними существует тесная связь (которую я подробно отстаивал в других контекстах; например, Manne 2013 ; 2014a ). Более того, если не существует хороших (нормативных) причин, то я предполагаю, что, если не будет какой-то особой психологической истории, то не будет и мотивирующих причин с тем же содержанием. Другими словами, я предполагаю, что женщины в данном контексте в основном рациональны или реагируют на причины, которые говорят за или против их принятия определенных действий.

14. Мне кажется, что, когда люди, занимающие подчиненное социальное положение, привлекают внимание к своим моральным травмам, это, как правило, более ярко или рельефно проявляется. В то время как, когда авторитетные фигуры