Король Артур и рыцари Круглого стола - Питер Акройд

Три недели Гавейн пролежал в шатре и едва оправился с помощью множества снадобий, и отваров, и трав. Но едва силы вернулись к нему, он вновь вооружился и выехал к главным воротам замка.

— Где вы, Ланселот?! — закричал он. — Выходите, сразитесь со мной, трус и предатель!

Ланселот прекрасно его слышал и ответил ему со стены:

— Гавейн, напрасно вы осыпаете меня грубыми оскорблениями. Зачем хвалиться своей отвагой? Мы оба знаем, что не в ваших силах нанести мне тяжкий ущерб.

— Так выходите и докажите это делом. Сегодня я отомщу вам и за полученные от вас раны. Вам придется так же плохо, как в тот раз пришлось мне.

— Сохрани меня Иисус от такой участи! Будь вы равны мне в бою, я был бы уже мертв. Но такого не случится. Да, я выйду из ворот замка навстречу вам. Вы снова посмели обвинить меня в предательстве, и я отвечу вам копьем и мечом.

Вновь собрались оба войска, чтобы посмотреть на поединок. Ланселот и Гавейн приготовились к битве, наставили копья. Они помчались навстречу друг другу, кони их летели галопом, и при столкновении конь Гавейна взвился на дыбы от страха и боли. Гавейн вылетел из седла и сначала повис на коне, а потом с трудом выпутал ноги из стремян и спешился, закрываясь щитом.

— Ко мне, рыцарь-предатель! — сказал он, грозя Ланселоту мечом. — Сойдитесь со мной в бою. Конь мой подвел меня, но я — королевской крови и не успокоюсь, пока не прикончу вас.

Ланселот тоже спешился и с мечом в руках напал на своего врага. То была страшная, кровавая сеча. Но теперь Ланселот разгадал секрет Гавейна, и первые три часа, пока сила противника возрастала, он кружил вокруг него, прикрываясь щитом и отвечая ударом на удар. Уворачивался, уходил от ударов, сберегая силы до полудня, когда же мощь Гавейна стала слабеть, Ланселот заговорил с ним и сказал:

— Дважды вы показали себя и храбрым, и хитроумным рыцарем. Вы пользовались тайной силой и ослепляли рыцарей своей дерзостью. Но это уже в прошлом, а теперь я покажу вам свою силу.

И Ланселот обрушил на Гавейна град ударов, причем один удар был нанесен по шлему точно в то место, в которое тремя неделями раньше была нанесена первая рана. Со стоном Гавейн пал наземь и на миг лишился чувств. Очнувшись, он взмахнул мечом и попытался встать.

— Рыцарь-предатель! — сказал он. — Видите, я еще жив. Приблизьтесь, и будем сражаться до конца.

— Сверх того, что уже сделано, я ничего делать не буду. Когда снова сможете стоять на ногах, я приму ваш вызов. Сохрани меня Господь от позора — добивать раненого!

Он повернулся и пошел в свой замок, а Гавейн вопил ему вслед:

— Рыцарь-предатель! Рыцарь-предатель!

Но Ланселот даже не приостановился.

— Я вернусь! — угрожал ему Гавейн. — Вернусь и убью вас! Не успокоюсь, пока не увижу вас распростертым у моих ног.

Осада продолжалась. На этот раз Гавейн лечился от ран целый месяц, но, поднявшись, вновь хотел бросить вызов Ланселоту. Однако прежде, чем состоялся третий поединок, из Англии пришли вести, призывавшие короля Артура немедленно вернуться.

День гнева

Сэр Мордред, оставленный отцом править всей Англией, подделал письма с ложной вестью: король-де пал в бою с Ланселотом. Затем он созвал Парламент[165] и убедил лордов и прелатов признать его наследником престола. Мордреда короновали в Кентербери, и празднество длилось пятнадцать дней.

Затем Мордред уже как полновластный король явился в Винчестер и объявил Гиневре, что намерен вступить с ней в брак, хотя она и приходилась ему мачехой. Он и день свадьбы назначил, и готовил веселый пир. Гиневра втайне оплакивала свою участь, но ни перед кем свою скорбь не обнаружила. Напротив, она отвечала Мордреду ласковыми словами и с виду приняла его предложение.

Однажды утром она предстала перед королем и попросила разрешения съездить в Лондон — ей-де надо купить свадебное платье со шлейфом. Мордред поверил королеве и дал позволение. А королева, едва добравшись до Лондона, тут же укрылась в Тауэре и превратила башню в свою крепость. Она туда и воинов с оружием привела, и запасла провизию.

Прослышав об этом, Мордред прогневался свыше всякой меры. Он тут же собрал войско, двинулся на Лондон и осадил Тауэр. Но Гиневра хорошо подготовилась и не страшилась ни пушек[166], ни осадных машин. Ни угроз, ни посулов Мордреда она не слушала, прекрасно понимая, какая участь ее ждет, попади она ему в руки.

Архиепископ Кентерберийский, человек, прославленный святостью, добился аудиенции у Мордреда.

— Сир, — сказал он ему. — Что вы творите? Неужто хотите осрамить и себя, и все рыцарство? Разве мало того, что Артур, ваш отец зачал вас в противоестественном союзе со сводной сестрой? Теперь вы намерены взять в жены супругу своего отца? Оставьте такие помышления, сир, или я вынужден буду отлучить вас и колоколом, книгой и свечой обречь на вечный огонь.

— Делайте что хотите — я вас презираю.

— Подумайте! Вы еще можете сойти с пути, ведущего в ад. Знайте, я не усомнюсь исполнить свой долг. И вот еще что: не верю я в смерть Артура. Вы солгали Парламенту и народу.

Гнев Мордреда разгорелся пуще прежнего.

— Молчите, подлый поп! Еще слово, и я вам голову снесу!

Итак, архиепископ покинул двор и должным порядком отлучил короля-самозванца от Церкви. Тогда Мордред принялся разыскивать епископа, но святой человек покинул Кентербери и укрылся в Гластонбери. Там он поселился в келье отшельника подле церкви и жил в нищете и неустанной молитве. Он молился за английское королевство, понимая, какая угроза надвигается на страну.

Мордред тем временем засыпал Гиневру письмами, умоляя ее покинуть безопасное убежище Тауэра и ввериться ему, но королеву он убедить не смог. Коротко и ясно она отвечала: раньше она покончит с собой, чем согласится вступить с ним в брак.

Затем пришла весть, что Артур прекратил осаждать замок Ланселота и возвращается с войском, чтобы разделаться с Мордредом. Мордред же созвал всех вельмож страны. Многие поддержали его — дескать, Артур не дал им ничего, кроме битв и кровопролития, а Мордред обещал процветание и мир. Так клеветали на Артура и извращали его добрые дела. Многих из этих вельмож он наделил землями и богатствами, и те, кого он так щедро одарил, его же и предали.

Видите, англичане, какое среди вас поселилось зло? Артур был благороднейшим королем и достойнейшим в мире рыцарем. Этот властитель собрал братство Круглого стола, и его рыцари были всей душой преданы своему сюзерену. Однако лорды этой страны изменили ему и отказали в почтении и повиновении. По какой причине? Потому что англичане переменчивы, ненадежны, вечно ищут новизну в незнакомом наряде. Ничто не удовлетворит нас надолго.[167]