Уорхол - Мишель Нюридсани

Суперстар[457], Малангой, Уорхолом и Эриком Эмерсоном. О нем Ультра Вайолет написала, что он разгуливал по «Фабрике» с оголенными гениталиями, вымазанными золотой краской.

Между двумя стойками было натянуто белое покрывало. Именно на нем, а не на обычном экране, Уорхол предпочитал демонстрировать свои фильмы. На этом белом полотне появилась голова молодого мужчины с квадратным лицом, изображение персонажа обрезано по плечи и кадрировано в среднем плане. Мужчина стоит, прислонившись к кирпичной стене. По всей вероятности, он ждет начала действия, обещанного лаконичным названием фильма. В нижнем левом углу появляется плечо другого мужчины, одетого в черную кожаную куртку. По его движению можно предположить, что он опускается на колени. Затем камера придвигается ближе и показывает крупным планом ничего не выражающее лицо стоящего мужчины. Она остается в таком фиксированном положении все тридцать минут, пока длится минет, то есть те тридцать минут, которые длится весь фильм.

«Если бы мы пропустили начало, то ни за что не догадались бы, что происходит на экране. Зрители-мужчины зашевелились. Девушки старались сдерживать участившееся дыхание. Энди лениво жевал жвачку, ритмично почавкивая. Это и было единственным звуковым сопровождением фильма», – говорила Ультра Вайолет, в то же время задаваясь вопросом – вуайеризм? порнография? Невозможно разобраться. Не подлежит сомнению только то, что фильм производит невообразимо шокирующий эффект. Чего Энди хотел достичь? Хотел ли он просто показать ту подробность интимной жизни, которую обычно скрывают от глаз? Встал ли он таким образом на защиту гомосексуализма? Искал ли он случая в очередной раз шокировать общество? Или речь идет просто об еще одном документальном фильме? Не знаю почему, но я надеюсь найти ответы на эти вопросы. Ультра Вайолет говорила о гипнозе.

Лицо того, кому делают минет, почти неподвижно, а взгляд его охотнее устремляется к объективу камеры, превращая, таким образом, нас в любителей подглядывать в замочную скважину, нежели к тому, кто стоит перед ним на коленях, с ним он вообще никак не общается. Мужчина производит впечатление здорового, но отрешенного человека. В его манере держаться и полной индифферентности есть что-то анонимное.

Может быть, именно это интересует Уорхола? Или он хотел провести скандальный эксперимент? Ультра Вай-олет продолжила размышлять на эту тему: «Я не была ни за, ни против, не ужаснулась, не увлеклась, не осталась равнодушной, но и не пленилась. Отсутствие звукового сопровождения в этом фильме рождало пустоту. Мне безумно захотелось, чтобы какой-нибудь оглушительный взрыв поставил финальную точку в этой покорности, в этом действии, превращенном в такое же рутинное занятие, как стрижка волос или чистка зубов. Так же механически и обезличенно!»

– Сколько ты им заплатил? – спросил чей-то голос.

Уорхол не ответил.

– Да здесь нечего смотреть, – после некоторой паузы буркнул Ондин.

– У меня такое впечатление, что мы все подглядывали в щелку двери, – прошептала Ультра Вайолет.

– Это похоже на поддразнивание, – сказала Ингрид Суперстар. – Так называемые актеры находятся всего в метре от камеры.

Ультра Вайолет, которая записала эти комментарии о фильме, удивлялась: «Внешне я была агрессивна и оскорблена. Фильм меня сильно озадачил: мне хотелось встать, схватить камеру, перевернуть ее “вверх ногами” и посмотреть, что в ней происходит. Но я не могла этого сделать, и вот тогда пришло разочарование. Докручивались последние кадры пленки, изображение прыгало. Рядом со мною вовсю сопел и копошился Эрик. Он даже не скрывался: в конце фильма он приник ртом к гениталиям своего соседа – какого-то здорового парня. Эрик всегда готов ко всему. Он никогда не застегивает ни ширинку на джинсах, ни пуговицы на одежде».

После просмотра Ультра Вайолет спросила Уорхола:

– Энди, с какой целью ты снял этот фильм?

– Мне нравится, когда что-то накапливается-накапливается, а потом взрывается, – ответил он.

Кто-то спросил, где он нашел этих двоих, которые снялись в фильме. Он ответил, что сначала предлагал главную роль Чарльзу Райделлу[458], известному комедийному актеру, которому объяснил, что его задача просто сохранять неподвижность и невозмутимость, в то время как пятеро парней будут по очереди сосать его член до тех пор, пока не доведут его до оргазма.

Актер согласился, но в назначенное воскресенье, когда камера и пятеро других, необходимых действующих лиц уже были на съемочной площадке, Чарльз Райделл так и не появился. Когда Уорхол, спустя несколько дней отыскал его, тот удивился: «Я думал, что ты пошутил. Я ни за что не стал бы участвовать в таком деле». Тогда Уорхол просто уговорил на эту роль какого-то парня, который слонялся в тот день по «Фабрике».

Ультра Вайолет спросила Уорхола:

– Энди, а ты ходил в церковь до съемки?

– Разумеется.

– Зачем? Для чего тебе это нужно? Мы отводим взгляд от реального объекта и стараемся не замечать того самого порочного действия, которое является основным в этом фильме, – заметила Ультра Вайолет. Уорхол использует обман, пускается на всевозможные хитрости, лишь бы не «высказываться» напрямик. В этом его кайф. На мой взгляд, главную роль здесь сыграл обертол.

«Это гротеск, – говорила Ингрид Суперстар. – Кто досмотрел этот фильм до конца? Ожидания не оправдываются и ничего не происходит».

Ультра Вайолет продолжила расспрашивать Уорхола:

– Известно ли тебе, что Blow Job жутко нудный фильм?

– А мне нравятся нудные вещи, – парирует он.

По поводу фильма Sleep кто-то сказал: «Смотреть со стороны, как все изнывают от тоски, – зрелище довольно забавное».

«Нудность», «бесконечность» – главные определения, которыми мемуаристы-коментаторы снабжают описания фильмов Уорхола. Можно только удивляться, что на его кинокартины было составлено такое множество отзывов и комментариев. Главным образом, это работа его близких знакомых. Они находились рядом с Уорхолом, видели, что он делает, слышали, что он говорит, могли спросить его о чем угодно. Если это все, что они из этой возможности извлекли, то за нами остается право задуматься о многом, особенно о качестве собранных ими свидетельств и их надежности.

«Мы» находим письма Ван Гога к его брату Тео трогательными, восхищаемся его живописью и возмущаемся тем обхождением, которое художник видел от своих современников. Вот, эти «мы» смогли бы его заметить и воздать должное, доведись нам жить рядом с ним и видеться ежедневно?! Гоген не стал сопротивляться… Арто[459], восхитительный, сентиментальный, подлый, дышащий злобой, был невыносим. Уорхол, он кто – невинный, наивный, а также развратный тип, который блаженствует, если ему удается стравить людей между собой, вуайерист или фетишист, или садомазохист – по крайней мере, не очень понятно. Можно понять неприятие, ошибки в интерпретации, уколы в спину, резкие и обидные суждения от одних и от других, но не получается совместить все это и чудовищное