Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика - Евгений Сатановский

Кто представляет себе географические координаты Тюмени – это в Сибири. Кто не знает, когда у евреев Ханука – это в декабре. Декабрь в Сибири – собачий холод, снег и строганина. Строганина – это замороженная рыба с чешуей. Сырая, то есть наверняка кошерная. Под водку. Тоже кошерную. Но это был единственный плюс в идее. Не говоря уже о молодости и полнейшем отсутствии опыта и нужных связей. Не говоря о деньгах. Без которых ни коммунизма, ни фестиваля, ни перестройки не построишь. Только гласность – на тему: а поговорить?

Мир не видел еще более наглой еврейской задумки. Почему, собственно, у ее организатора все и получилось. Западную Сибирь три года подряд в первой половине 90-х в декабре лихорадило. Народ дрался за билеты. Залы были набиты битком. Молодые банкиры и старые нефтяные магнаты стояли в очереди на спонсорство. Артисты получали не просто гонорары – большие гонорары. По тем временам даже очень большие.

Заработал ли на этом организатор фестиваля что-то материальное? Помимо славы человека, который может все, морального удовлетворения, большого опыта и не меньших связей? Да, в общем, нет. По финансам все всегда шло впритык. И даже с дефицитом. Который покрывали друзья, прощали спонсоры или, творя очередные организационные чудеса, отбивал сам Фельдблюм. Он-то умудрялся накладки, которые бы не прошли ни у кого другого, превратить в достоинства и выжать из них что-то совсем невероятное.

Опоздание авиарейса грозило торпедировать концерты Кобзона и Меладзе? Они пели вместе. Зал рыдал. Пролетом в Европу, откуда-то с востока, возвращалась группа «Бони М»? Они задержались в Тюмени и дали там концерт. И на бывшей даче обкома Лиз Митчел пела дуэтом с Ларисой Долиной. При всем доведенном до экстаза местном начальстве, нефтяниках, газовиках и финансистах. Которые до фестиваля Фельдблюма могли надеяться в лучшем случае на шансон.

Жванецкий с его мягкой улыбкой и Розовский с театром, Янковский и Рудинштейн со всем их «Кинотавром» вместе взятым – кто только не приезжал в Тюмень к Паше Фельдблюму! Причем планка была с самого начала поставлена по максимуму. На первом фестивале ошалевшие тюменцы узнали, что великий Ирвинг Берлин был сыном кантора местной синагоги. Сам он к тому времени уже почил в возрасте 101 года, но его дочь и внучка на родину предков из Америки приехали.

То есть молодой, похожий со своими кудрявыми волосами то ли на решительного брюнетистого ангела, то ли на барашка из пасторали, Фельдблюм превратил-таки столицу Западной Сибири в центр еврейской культурной жизни общероссийского, и отчасти даже мирового значения. Почему его не пристрелили по дороге, благо тема была для братков самая та, – история умалчивает. То ли решили не связываться с евреями. Не понимая, чего от них ждать. То ли еще что, в том же роде. Во всяком случае, автору запомнился только один серьезный инцидент, в ходе которого мог быть застрелен в зале гостиничного ресторана Олег Янковский, в котором любимого артиста просто не узнали. Но обошлось.

Во всяком случае, на первом фестивале. Дальше все пошло по накатанной. Хотя, надо сказать, полеты, поезда и речные поездки по Оби, составившие маршрут перемещения между фестивальными городами во время подготовки – к счастью, летней, автору запомнились на всю жизнь. Для москвича впечатления, полученные там, были незабываемыми. Не Сан-Франциско с Барселоной…

Стоит отметить, что дальнейшая еврейская – и нееврейская биография Паши Фельдблюма была связана уже с Москвой. Куда он перебрался не без участия автора во второй половине 90-х. После чего над Хоральной синагогой был восстановлен золоченый купол, украшающий ее и по сей день. И начал действовать под патронатом Юрия Лужкова Межнациональный футбольный чемпионат, первым победителем которого в свирепой борьбе с соперниками стал московский «Маккаби». Лужкова – потому что Фельдблюм умудрился войти в команду московского правительства и в ней играл на славу.

Создателем и капитаном футбольного «Маккаби» был именно Паша, хотя сам клуб существовал и до него. В команде числились миллиардеры, банкиры, несколько членов российского правительства и один раввин – любимый народом Довид Карпов. Который во время игры свою бороду – знаменитую, длиной по колено, скручивал и хитроумно подвязывал, чтобы не мешала. Как и во время тренировок карате, которым тоже, в свободное от синагоги время, занимался.

Участие Фельдблюма в еврейской общественной жизни было ярким, удивительно позитивным и всегда заканчивалось крупной головной болью для всех его друзей. Поскольку он умудрялся начинать – и успешно заканчивать! – проекты, за которые никто другой в здравом уме и трезвой памяти в жизни бы не взялся. Вроде гектара в центре Москвы, на «Горке», напротив Хоральной синагоги, который, по его идее, должен был стать еврейским городским кампусом и культурным центром. И если бы синагогальные интриги не заставили его отойти от процесса строительства, кампус там бы стоял.

Как стоит на бывшей улице Архипова отреставрированное здание – бывший офис Российского еврейского конгресса, а сегодня – Еврейского Агентства, к которому изначально именно он приложил руку. И много что еще – будь то в рамках работы Ваада СССР, Ваада России, РЕКа или Московской еврейской религиозной общины. В работе которых он участвовал, пока интерес к бизнесу не перевесил. Благо евреев на общественной поляне появилось столько, что можно было наконец заняться и собственными делами.

Ваад России – конец иллюзий

Когда СССР дышал на ладан, но еще существовал, отечественная политическая и прочая элита занималась политикой федеральной. РСФСР формально была страной, и все признаки государства у нее были. Но собственно российские государственные институты пребывали в рудиментарном состоянии. Шли туда на работу только те, кого в центральные структуры не брали. И ожили эти институции, наполнившись смыслом, только когда стало окончательно ясно: единого Советского Союза вот-вот не будет. И все, кто занимал там высокие посты, окажутся не у дел.

Вот и с евреями было так же. Пока Большой Ваад худо или хорошо, но работал, никому в голову не приходило создавать отдельный, для России. Но на втором съезде стало ясно, что еврейские республиканские лидеры при всех правах, которые им были вручены из соображений сохранения общего еврейского пространства, хотят выкроить себе по Вааду и быть там полновластными хозяевами. Сведя роль центрального аппарата и союзных органов управления организацией к символической. Координирование там, туда-сюда. Чисто Беловежская Пуща. В еврейском варианте. С большим публичным гармидером. Хотя без мордобоя. И, тем более, стрельбы. Все-таки исторический опыт…

Делить, по большому счету, было нечего. Джойнтовский грант того не стоил. Да к тому времени практически и закончился. Что осталось? Кошкины слезы. И спорить с украинско-латвийской группой надоело до смерти. Хоть в президиуме. Хоть на совете. Хоть на съездах. Всегда они и во всем, по их мнению, оставались правы. А когда были до такой степени неправы, что крыть было совсем уж нечем, надувались, как мышь на крупу. И грозили выходом из Ваада. Что, в конце концов, всех достало.

Ну, бывает. Надоели до чертиков, как сварливая жена терпеливому мужу. По крайней мере, тем, кто представлял Россию. И готов был всю эту фанаберию терпеть только до определенного предела. Который, в конце концов, был достигнут. После чего усталость от пребывания в общем доме как-то разом превысила желание строить его с этими людьми. При всей их местечковой колоритности или, напротив, европейском лоске. Благо и местечковости, и лоска в Москве и Питере хватало своего. Не говоря об Урале, Сибири, Поволжье, Северном Кавказе и прочих отечественных весях и долах.

Велика была Россия чрезвычайно. И евреев там было достаточно. Заниматься их делами, забросив проблемы Украины, Белоруссии, Молдавии и прочих республик бывшего СССР, москвичи и ленинградцы по своей инициативе бы не стали. Чувство долга, ностальгия по местам, откуда были родом родители или приехали они сами, а также дружеские чувства этому мешали. Но что делать, если люди так настойчиво просятся на выход? Попутно обвиняя центр в имперских инстинктах, столичном снобизме и много чем еще?

И, что не главное, но самое обидное, прибрав к рукам большую часть общих денег, они тебя же еще и обвиняют в желании сосредоточить контроль над финансовыми потоками в Москве! Единственным логичным выходом из всего этого было создание российского Ваада. У которого был бы один президент. Понятно кто – Членов. С его владением многочисленными языками, светлой головой и блестящим знанием еврейского мира. У организации отсутствовали бы управленческие травмы Большого Ваада, судьба которого была совершенно неясна, но как-то уже и не так, чтоб очень волновала. И, главное, можно было заниматься делом, а не интригами.