Собрание сочинений. Том 2. 1988–1993 - Юрий Михайлович Поляков

эту неутешительную информацию. «Найдем, командир! – твердо пообещал П. П. Чуланов. – Обязательно найдем. Всех в окна не перевыбрасывают!..» – «А эти демокрады, – поинтересовался Иван Петрович, – сдают валюту-то?» – «Жадятся, – покачал головой первый заместитель. – Может, попросить убедительно?» – И он сделал руками движение, словно бы выжимал белье. «Нет! – твердо ответил адмирал Рык. – Только лаской. Иначе народ не поймет. Да и Европа, мать ее так…»

Однако народ, по крайней мере в лице алешкинских обывателей, ничего не мог понять, когда прослышал об открытии в Демгородке валютного магазинчика, где объевропеившаяся личность могла удовлетворить все свои, даже самые непростительные, потребности. Откуда, недоумевали они, у изолянтов, одетых в казенные джинсовые робы, могла объявиться валюта?! Но в том-то и заключалось изящество плана, придуманного Избавителем Отечества: изолянт, желающий поживиться в магазинчике, должен был выписать доверенность на имя спецфинкурьера, который под надежной охраной тут же выезжал за границу в соответствующий банк и доставлял в страну краденную у народа валюту. За каждую сданную возрождающейся Отчизне тысячу изолянт получал на руки доллар, а точнее, бумажный талончик с треугольной печатью и подписью начальника финансово-учетного отдела Демгородка подъесаула Папикяна. После этого поселенец мог отправиться в магазинчик, прозванный «Осинкой», и приобрести там любые импортные товары, правда, по ценам, втрое превышающим среднеевропейские.

Поначалу изолянты захаживали в «Осинку», как в музей: просто поглазеть на прилавки, навевавшие острые воспоминания о более симпатичных временах. «Ах, мексиканская текила! Помнишь, мы пили ее во время конференции по одностороннему разоружению?!» – «Ах, лобстеры! Помнишь, мы ели их во время переговоров о передаче Курил Японии?!» Ну и так далее… Недели полторы все ограничивалось чисто мемориальными восторгами, и в Москву уже пошли тревожные рапорты коменданта Калманова: мол, жмутся дармоеды!

Первым раскошелился бывший покровитель детей-инвалидов: он выписал доверенность на сто тысяч, получил кучу талончиков и побежал в «Осинку», где накупил пива, сигарет, французских сыров, фаршированных оливок и прочих дорогих удовольствий. Весть о том, что № 62 отоварился и с тяжеленными пакетами движется к своему домику, мгновенно облетела Демгородок. Вдоль всего пути следования собрались толпы поселенцев, они смотрели на волокущего покупки человека-крота с завистью и ненавистью одновременно.

– Это настоящий мужчина! – ядовито сказала изолянтка № 93-А своему супругу – бывшему министру иностранных дел. Тот все никак не мог решиться и купить своей жене набор французской косметики, без чего она отказывалась быть женщиной в буквальном смысле слова.

– А-а-а! Пропади все пропадом! – на безукоризненном английском с легким оксфордским заиканием крикнул № 93 и швырнул себе под ноги казенный джинсовый кепарь.

И тут началось! Обитатели Демгородка толпами бросились в «Осинку». Доверенности на умопомрачительные суммы подписывались с такой легкостью и нераздумчивостью, точно это были какие-то там смешные договоры о территориальных уступках, моратории на какие-то там позатырканные в шахтах ракеты, указы о приватизации МГУ или ГУМа… К вечеру валютный магазинчик стал похож на заурядное сельпо – кроме продавщиц и мух ничего больше не было. Но вошедшие в раж изолянты уже вели списки, держали ночную очередь, жгли костры, чтоб не замерзнуть, рисовали на ладонях фиолетовые порядковые номера. А когда экс-ПРЕЗИДЕНТ на полночную перекличку прислал вместо себя пресс-секретаря, произошел форменный скандал с визгливыми выкриками типа: «Самый умный, что ли» или «Залил глаза-то!».

Генерал Калманов лично вылетел в Москву с докладом.

Вскоре между Демгородком и Большой землей начал курсировать военный вертолет. Он доставлял все новые и новые груды товаров, мгновенно исчезавшие в этом потребительском самуме. Былое Змеиное болото стало напоминать нью-йоркские задворки: везде валялись иссякшие пивные банки, пустые коробки из-под сигарет, цветастые обертки и прочая импортная шелуха. Повсеместно возникали пирушки, переходящие в попойки и заканчивавшиеся обычно крутыми разборками по поводу того, кто был, а кто не был возле Белого дома 19 августа 1991 года.

К адмиралу Рыку уже пошли письма и рапорты: мол, очень даже странно, что государственным преступникам живется куда лучше, чем народу, титаническим трудом восполняющему урон, нанесенный стране жирующими ныне врагоугодниками и отчизнопродавцами. Но Избавитель Отечества только улыбался в усы и, поигрывая своей знаменитой серебряной подзорочкой, отвечал: «Это не всерьез и не надолго…»

Торговый бум прекратился так же неожиданно, как и начался. Западные банки перестали оплачивать впопыхах выписанные доверенности, ибо разохотившиеся изолянты подзабыли, что все на свете, даже валюта, имеет печальную особенность – кончаться… День ото дня в «Осинку» заглядывало все меньше покупателей, территория Демгородка силами активистов общества имени А. М. Рык (Конотоповой) постепенно очищалась, а вертолет стал прилетать все реже и реже, пока окончательно не исчез.

Предпоследним сошел с дистанции изолянт № 57, в прошлом лидер сахатских сепаратистов и генеральный директор концерна «Якуталмаз». Лишь № 62 каждую неделю методически сдавал свою законную сотню тысяч долларов – а то и две! – получал соответствующее количество талончиков с треугольными штампиками и отправлялся за покупками. Всеобщее возмущение вызвал факт приобретения им безумно дорогого японского телескопического спиннинга якобы для ужения рыбы в демгородковском пруду. Для сравнения: даже экс-ПРЕЗИДЕНТ, страстный рыболов, в прежние времена летавший по субботам на Великие озера, теперь довольствовался скромным удилищем, вырезанным из молодой коленчатой березки. «С жиру бесится!» – возмущались поселенцы. Правда, на несколько дней их воспаленное внимание переключилось на изолянта № 802 – здоровенного малого с лицом начитанного хулигана. В своей доогородной жизни он был знаменитым проповедником-экуменистом. У этого хулителя истинной веры ни с того ни с сего вдруг обнаружились заветные талончики, и он зачастил в «Осинку». Однако ситуация довольно быстро разъяснилась: талончики оказались умелой, но небезукоризненной подделкой, что и обнаружил своевременно учетно-финансовый отдел. Подъесаул Папикян собственноручно отхлестал мошенника по щекам, приговаривая в том смысле, что, мол, подделать платежный документ – это тебе не экуменизм заместо православия впарить! А перед очередным воспитующим киносеансом был объявлен и приговор – три месяца принудработ на общественном картофельном поле с конфискацией неправедно нажитого имущества.

После этого недоразумения всеобщее воспалившееся недовольство вновь уперлось в изолянта № 62. На совместном совещании самых разнообразных фракций – а их в Демгородке двадцать семь, включая гомодемократов, – неоднократно обсуждались факты вопиюще безнравственного поведения пресловутого благотворителя, бросающего позорную тень на саму идею народоправия. Более того, ходили слухи, что глубоко законспирированная организация «Молодые львы демократии» даже постановила на своей тайной сходке устранить ненасытного человека-крота физически, если в течение месяца валюта у него не кончится! Но она все не кончалась…

Теперь читателю будут вполне понятны предпосылки драки, случившейся в Демгородке тем памятным днем. Началось с того, что № 62, как обычно, вышел из «Осинки», сгибаясь под тяжестью полиэтиленовых пакетов, до отказа набитых разнообразным импортным товаром. Но тут ему заступил дорогу изолянт № 59, возглавлявший некогда самый настырный шахтерский стачечный комитет и даже однажды по этому поводу спустившийся в забой. Позже он руководил чрезвычайным госкомитетом по борьбе с забастовками и саботажем в угледобывающей промышленности. Собственных валютных сбережений ему хватило всего на месяц.

– Откуда же, сволочь, у тебя столько зелени? – нехорошо улыбаясь, обратился № 59 к № 62.

– Это неприлично – считать чужие деньги! – с едким миролюбием отозвался человек-крот и поспешил мимо.

– Может, пивком угостишь? – вновь преграждая ему путь, откровенно потребовал бывший шахтерец.

– Пить надо на свои! – прозвучал ответ, стоивший впоследствии очень дорого.

– Да где уж нам! – подключился к нарождающемуся конфликту оказавшийся тут как тут изолянт № 144, в недавнем прошлом видный экономист, автор программы перехода к рынку «Девять с половиной недель».

– Пока мы с тобой за демократию бились, этот упырь детей-инвалидов грабил! – вскричал ободренный поддержкой № 59.

– Знаем-знаем, как вы бились, – многозначительно буркнул № 62, пытаясь обойти нападающих.

– Что вы имеете в виду, мразь такая! – побледнел от негодования бывший экономист, действительно каким-то боком замешанный в одном оглушительном банковском скандале.

– Знаем-знаем… – затравленно озираясь, повторил человек-крот.

– Задушу-у-у! – вдруг страшно заголосил № 59, который, поначалу руководя борьбой шахтеров, а потом борьбой против шахтеров, ожесточился сердцем до чрезвычайности.

С этим боевым кличем он бросился к перепуганному человеку-кроту, но, вопреки декларированным угрозам, схватил его почему-то не за горло, а за тугой пакет, откуда