Рифейские горы - Александра Турлякова

Он всегда был вторым в паре с Айной, слишком мягкий, слишком добрый для Правителя, но если он наследует власть, то будет лишь плясать под её дудку, делать то, что захочется ей. Что станет с Империей, если править будет женщина? Не про-сто женщина, а твоя дочь, непутёвая Айна. Она же ни на что дельное не способна, никак себя не показала, хотя сам-то ты и не знаешь, кто она, твоя дочка, на что она способна? Какой она будет, получив в руки ничем не ограниченную власть?

Отец Всемогущий, что будет с Империей? Кому она достанется? Лидасу с Айной или Кэйдару?

Ни одна из кандидатур не соответствует твоим представлениям о мудром сильном Правителе.

Что тогда будет?

Одно и ясно только: самому тебе этого не узнать и не увидеть. Да, слабое, однако, утешение…

* * *

При виде Лидаса Кэйдар удивился и обрадовался, подался навстречу, протягивая раскрытую ладонь для приветственного рукопожатия.

— Я думал, ты до обеда не появишься. Мне сказали, вы попали под дождь, что ехали всю ночь без передышки… А ты тут, смотрю, разгуливаешь…

— Я был у Воплощённого, — возразил Лидас, недовольно нахмурив брови.

— Опять чем-то не угодил? — Кэйдар рассмеялся с пониманием. — Да ты садись, — про-тянул соседний стул из-за стола, — Расскажи хоть, как там свои. Что там, на родине?

— А что там может быть? Всё по-старому. — Лидас не стал садиться. Не до завтрака ему сейчас. Переодеться хотя б для начала. Выпить чего-нибудь, чтоб согреться. И спать хотелось смертельно. Даже разговор с Таласием не встряхнул, хоть и взбодрил немного.

Кэйдар неспеша тянул из тяжёлого кубка слабо разведённое вино — первое, что подают на стол, чтоб к подаче остальных блюд аппетит появился. Вокруг суетились слуги, готовили зал к завтраку.

— Оставайся со мной, — предложил Кэйдар, силясь хоть как-то удержать Лидаса. Странно, ведь соскучился по нему за эти месяцы и даже сам от себя такого не ожи-дал. Есть в полном одиночестве, оказывается, так скучно, так неинтересно.

— Я ещё не всех проведал с дороги. Раз уж не получается уйти незаметно, навещу ещё одного напоследок, — усмехнулся Лидас, глядя на Кэйдара сверху.

— Это кого же? Айну, что ли?

— Её я уже видел. Сразу же к ней и сходил. А вот Виэл мне почему-то на глаза ни разу не попадался. На кухне, наверно, снова…

— Я продал его.

— Не понял! Как так — продал? — Лидас растерялся настолько, что не выдержал-таки, сел на предложенный стул. Раб-виночерпий тут же подставил и ему бокал с вином, пододвинул плоскую тарелку с сыром — Лидас даже не глянул, будто и не заметил вовсе.

— Продал — и всё! Как продают всякую негодную скотину. Отправил на каменолом-ни… — За внешней небрежностью голоса и позы Кэйдар старательно скрывал напря-жение. Ситуация и вправду грозила перерасти в ссору. Слишком уж Лидас ценил своего невольника.

— Он не был скотиной. — Лидас не повышал тона, но от этого голос его ещё больше казался неприязненно суровым, осуждающим. — Ты знаешь, он спас мне жизнь. Я хотел дать ему свободу — я часто там об этом думал — и нанять его за плату, как сво-боднорождённого.

— Он уходил ночами в город без моего на то разрешения. И вообще он был дерзок со мной всегда. Я просто избавился от дерзкого раба, что в этом такого? Хочешь, купи себе другого.

— Я жизнью ему обязан! — Лидас смотрел на Кэйдара исподлобья, и тот не выдержал-таки, отвёл взгляд.

— Возможно, я был не прав, я понимаю…

— Ты сам подарил мне его жизнь, ты не имел права им распоряжаться.

— Ну ладно тебе! — Кэйдар рассмеялся, смехом пытаясь разрядить обстановку. — Вот заладил. Мало, что ли, других рабов? Хочешь, я тебе другого подарю? Свирепого вайдара в косматой шкуре? Ничем не хуже будет…

— Не надо! Твоих подарков мне больше не надо… — Лидас поднялся.

— А что, я тебе тогда плохую наложницу выбрал? — крикнул ему в спину Кэйдар. — Она уже с пузом от тебя! Скажи ещё, что не рад…

Лидас не обернулся, исчез за колоннами, а Кэйдар сердито выругался:

— Дурак неблагодарный!.. Знал бы ты правду, сам бы с этой твари шкуру снял… Ишь ты, свободу подарить… А что ещё впридачу?

* * *

Стифоя, сидя на ложе прямо с ногами, читала вслух самую известную поэму о любви, историю двух разлучённых возлюбленных, Делиаса и Аристы. Он, сын бога-того аристократа, влюбляется в наложницу собственного отца. Девушка готова отве-тить взаимностью, и влюблённые под покровом ночи встречаются в саду. За бли-зость с другим мужчиной рабыню ждёт смерть, юноша же и права не имеет смотреть в её сторону, и всё равно симпатии читателя принадлежат героям.

Раньше Айна читала эту поэму с улыбкой и недоверием, немного даже с завистью, сейчас же — с пониманием. Да и Стифоя читала на аэлийском просто отлично, краси-вым прочувствованным голосом, с выражением, со всеми интонационными перехо-дами:

— …Твой нежный образ затмит сияние луны. Любимая, ты свет очей моих. В их глубину я погружаюсь снова и умираю, мукою томим…

Айна сидела в кресле у окна, рабыня-служанка расчесывала ей волосы. Да, в этой истории всё понятно, а как отнеслись бы к ней читатели, случись всё наоборот? Если б богатая свободнорождённая женщина полюбила невольника? Это была б уже не развлекательная история, а судебное дело! Конечно, это же не просто порочно и безнравственно, это преступно! Спать с рабом, любить раба!

Неисключено, конечно, что подобные связи в аристократических кругах бытуют, но одно дело — тайная связь, другое — писать о ней книги…

А Стифоя явно в кого-то влюблена. Вон, как щёчки раскраснелись. А девушка как раз читала самую пикантную сцену: после получасового взаимного объяснения в любви, герои наконец-то слились в страстном поцелуе. В эту-то минуту в спальню и ворвался Лидас. Остановился посреди комнаты, тяжело и шумно дыша, его плечи и грудь под тканью дорожного паттия ходили ходуном.

— За тобой что, стая демонов гналась? — усмехнулась Айна. Увидеть мужа так скоро после утреннего разговора она совсем не ожидала.

Лидас посмотрел на неё, нахмурив брови, перевёл взгляд на рабыню на ложе. Сти-фоя вся сжалась, будто в испуге, стиснула в пальцах сложенные дощечки книги, узкие, как планки веера. Но живота спрятать не смогла, несмотря на все невольные движения.

— Так это правда?!

Из всех в комнате Лидас смотрел только на свою недавнюю наложницу, смотрел таким взглядом, что та опустила голову, зажмурилась, покраснела ещё сильнее, вот-вот — и расплачется от страха.

— Лидас, что такое? Разве так себя ведёт будущий отец? В таком случае мужчина обычно раскошеливается на подарок получше, а ты… Ты же до обморока её дове-дёшь!..