Американские боги - Нил Гейман

Девушка уставилась на Среду так, словно изо рта у него полезли вдруг зеленые жабы.

– Не знаю я ничего о рождественских штучках. Я язычница.

А женщина за стойкой добавила:

– Кажется, это еврейское слово, что-то вроде «Христос воскрес».

– Правда? – переспросил Среда.

– Ну да, – повторила барменша. – Пасха. Ну, как солнце восходит на востоке.

– Возносящийся сын. Разумеется. Самое логичное предположение.

Барменша с улыбкой вернулась к своей кофемолке. Среда поглядел на официантку.

– Думаю, если вы не против, я все же закажу еще один эспрессо. Да, кстати, как язычница вы кому поклоняетесь?

– Поклоняюсь?

– Вот именно. Думаю, у вас тут, наверное, обширный выбор. Так кому вы воздвигли домашний алтарь? Кому вы кладете поклоны? Кому вы молитесь на рассвете и на закате?

Официантка несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот, прежде чем смогла наконец заговорить:

– Жизнетворному женскому началу. Сами знаете.

– Ну надо же. А это ваше женское начало, имя у него есть?

– Она богиня внутри каждого из нас, – вспыхнула девушка с кольцом в брови. – Имя ей не нужно.

– Ага, – протянул, осклабившись, Среда, – так в ее честь вы устраиваете бурные вакханалии? Пьете кровавое вино под полной луной, а в серебряных подсвечниках у вас горят алые свечи? Вы ступаете нагими в морскую пену, а волны лижут ваши ноги, ласкают ваши бедра языками тысячи леопардов?

– Вы надо мной смеетесь, – сказала девушка. – Ничего подобного мы не делаем. – Она глубоко вздохнула, Тень заподозрил, что она считает про себя до десяти. – Еще кому-нибудь кофе? Еще один мокко, мэм? – Улыбка у нее была точно такой же, какой она их приветствовала при входе.

Все покачали головами, и девушка повернулась к другому посетителю.

– Вот вам, – сказал Среда, – одна из тех, «у кого нет веры и кто отказывается веселиться». Честертон это сказал, не я. Тоже мне язычница. Итак, может, нам выйти на улицу, дорогая Белая, и повторить все снова? Зачем тебе прятаться под именем Белой? Давай попробуем выяснить, кто из прохожих знает, что их пасхальные каникулы самым тесным образом связаны с Эостере Рассветной? Давай посмотрим… ага. Мы спросим сто человек. За каждого, кто знает правду, можешь отрезать мне палец на руке, а когда их не хватит, палец на ноге; за каждые двадцать, кто не знает, ты проведешь со мной ночь в моей постели. И ведь преимущество на твоей стороне: в конце концов, мы ведь в Сан-Франциско. На этих крутых улицах водятся язычники, атеисты, колдуны и ведьмы всех мастей.

Зеленые глаза уставились на Среду. Глаза у Белой были, решил Тень, в точности цвета весенней листвы, подсвеченной солнцем. Она молчала.

– Мы же можем попытаться, – продолжал Среда. – Но все пальцы останутся при мне, и к тому же на пять ночей я залучу к себе тебя в постель. Поэтому не говори мне, что тебе поклоняются и справляют твои праздники. Они произносят твое имя, но оно не имеет для них смысла. Вообще никакого.

На глазах у нее выступили слезы.

– Я это знаю, – тихонько ответила она. – Я не дура.

– Нет, – согласился Среда. – Не дура.

«Он зашел слишком далеко», – подумал Тень.

Среда пристыженно опустил глаза.

– Извини, – сказал он, и в голосе его Тень различил неподдельную искренность. – Ты правда нам нужна. Нам нужна твоя энергия. Нам нужна твоя сила. Ты станешь сражаться бок о бок с нами, когда надвинется буря?

Белая помедлила. На левом запястье у нее был вытатуирован браслет синих незабудок.

– Да, – сказала она, помолчав. – Наверное, да.

«Похоже, правда, что говорят, – подумал про себя Тень. – Если сумеешь подделать искренность, твое дело в шляпе». И тут же устыдился таких мыслей.

Поцеловав палец, Среда коснулся им щеки Белой, потом, позвав официантку, заплатил за все кофе. Банкноты он аккуратно завернул в чек и отдал официантке.

Когда она уже уходила, Тень окликнул ее:

– Простите, мэм? Кажется, это вы обронили. – Он поднял с пола бумажку в десять долларов.

– Нет, – сказала она, поглядев на чек и деньги в руке.

– Я видел, как она упала, мэм, – вежливо возразил Тень. – Пересчитайте.

Пересчитав деньги, официантка поглядела на него недоуменно:

– О Господи. Вы правы. Извините, пожалуйста.

Взяв у Тени десять долларов, она удалилась.

Белая вышла с ними на тротуар. Только-только начали сгущаться сумерки. Кивнув Среде, она тронула за руку Тень и спросила:

– Что тебе снилось прошлой ночью?

– Гром-птицы, – ответил он. – И гора черепов.

Белая кивнула:

– А ты знаешь, чьи это черепа?

– В моем сне был голос. Он мне рассказал.

Она снова кивнула и стала ждать продолжения.

– Он сказал, все они мои. Мои старые черепа. Сотни тысяч моих черепов.

Белая перевела взгляд на Среду.

– Похоже, у нас завелся хранитель.

Улыбнувшись солнечно и похлопав Тень по руке, она повернулась и ушла. Тень глядел, как она идет по тротуару, пытаясь – безуспешно – не думать о бедрах, трущихся друг о друга при ходьбе.

В такси по дороге в аэропорт Среда повернулся к Тени.

– Что это, черт побери, за история с десятью долларами?

– Ты ей недоплатил. При недостаче деньги вычтут из ее жалованья.

– А тебе-то какое дело? – Среда был, похоже, неподдельно разъярен.

Тень на минуту задумался.

– Ну, мне бы не хотелось, чтобы со мной кто-нибудь так поступил. Она не сделала ничего дурного.

– Не сделала? – Среда ненадолго уставился перед собой, потом сказал: – Когда ей было семь лет, она заперла в шкафу котенка. Несколько дней слушала его мяуканье. А когда он перестал мяукать, достала его, положила в коробку из-под обуви и закопала на заднем дворе. Ей хотелось что-нибудь похоронить. Она постоянно ворует, где бы ни работала. По мелочи, в основном. В прошлом году она навестила бабушку в доме престарелых, в котором та заключена. С прикроватного столика бабушки она взяла антикварные золотые часы, а потом прошлась еще по нескольким комнатам, везде выкрадывая небольшие суммы денег и личные вещи у стариков в сумеречном состоянии преклонных лет. Вернувшись домой, она не знала, что делать с добычей, слишком боялась, что за ней придут, поэтому все, кроме наличных, выбросила.

– Идею понял, – пробормотал Тень.

– А еще у нее бессимптомная гонорея, – продолжал Среда. – Она подозревает, что ее заразили, но ничего не предпринимает. Когда ее последний парень обвинил ее в том, что она его заразила, она обиделась, оскорбилась и отказалась с ним встречаться.

– В этом нет нужды, – сказал Тень. – Я уже сказал, что смысл понял. Ты такое можешь проделать с кем угодно, да? Нарассказывать мне о них гадостей?

– Разумеется, – согласился Среда. – Все делают одно и то же. Все они думают, что их грехи единственные и неповторимые, но по большей части их расхожие грешки так мелки…