ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ - Сергей Белов

 1968- го и 1976-го, в финалах первенств Европы в 1975-м и 1977-м, первенства мира в 1978-м не давали мне покоя. Опережая нас по количеству важнейших турниров, в которых они за последние 11 лет выступили лучше нас, со счетом 7:4, югославы всерьез стали претендовать на неофициальное звание сильнейшей сборной Европы и второй после США баскетбольной супердержавы.

 Соблазн московского олимпийского праздника был слишком силен. Победа на домашней Олимпиаде, расправа над двумя извечными соперниками — США и Югославией, демонстрация самой яркой игры на пике собственных возможностей — вот что казалось мне достойным аккордом в сыгранной мной в большом баскетболе симфонии. После такого аккорда не стыдно будет и уйти, дав дорогу молодым.

 Так думал я, но мое мнение могло не разделяться другими. Мне предстояло убедить в своей правоте людей, ответственных за комплектование команды к московской Олимпиаде, или, по крайней мере, быть ими выслушанным. Именно поэтому я и решился на такой беспрецедентный шаг.

 Сергей Павлович Павлов уже тогда был легендарной личностью. Выдвиженец Н. Хрущева, с 1959-го по 1968-й он возглавлял Центральный комитет ВЛКСМ. При нем был проведен Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве, открылись многие молодежные журналы. В 1968-м накануне Олимпиады в Мехико он занял пост председателя Государственного комитета по физической культуре и спорту.

 Этому предшествовало расцененное как провал выступление советской сборной на зимней Олимпиаде в Гренобле, где мы впервые за время участия в белых олимпиадах, т. е. с 1956 года, уступили первое место в командном зачете норвежцам, завоевав лишь пять золотых медалей (четырьмя годами ранее в Инсбруке было 11). Предыдущая летняя Олимпиада в Токио также сложилась для СССР неудачно (30 золотых наград и второе место в командном зачете после США).

 Ситуацию в Мехико новый спортивный руководитель исправить, конечно, не успел, и результат был практически аналогичным предыдущему (29 золотых медалей и вновь второе место), однако уже в следующем олимпийском цикле произошел прорыв. На четырех последующих олимпиадах (летних и зимних) 1972-го и 1976-го СССР уверенно побеждал. Причем в медальном зачете результаты были феноменальными — в Мюнхене и Монреале 50 и 49 золотых наград, в Инсбруке в 1976-м — 13!

 Это была золотая эра советского спорта, и результаты, показанные нашими спортсменами на тех олимпиадах, вряд ли уже будут превзойдены. Главное, что эти успехи основывались на великолепной базе массового, детского, любительского спорта, а также на существенно улучшенном — насколько это было возможным в условиях совка, — менеджменте в спорте на всех уровнях его организации.

 В значительной степени этими достижениями страна была обязана именно Павлову. Не приукрашивая Сергея Павловича, который был плотью от плоти советской партийной номенклатуры, нельзя не признать и его исключительных деловых и незаурядных человеческих качеств. Достаточно сказать, что Павлов был, наверное, единственным руководителем в отечественном спорте, который знал всех спортсменов из сборных страны по имени. Более того, он действительно ценил и уважал спортсменов, берег и по-своему любил их. Не раз и не два он брал на себя чужие грехи, сохраняя для большого спорта «залетевших» или понизивших результаты атлетов, рискуя подчас своей номенклатурной репутацией.

 Московская Олимпиада была детищем Павлова. Именно ему принадлежала инициатива олимпийской заявки, именно благодаря его активности и связям в МОК эта заявка со второй попытки была удовлетворена, причем отодвинула американский Лос-Анджелес. Не приходилось сомневаться в том, что Павлов в высшей степени заинтересован в оптимальном состоянии советских сборных по всем видам спорта, а в таком престижном виде олимпийской программы, как баскетбол, — и подавно.

 Забегая вперед, скажу, что, несмотря на бойкот Москвы и провал в отдельных видах спорта, Олимпиада-80 стала кульминацией карьеры С. П. Павлова в качестве спортивного функционера. Хозяева Игр установили абсолютный рекорд — 80 золотых наград!

 Москва-80 стала одновременно и его лебединой песней. Страна отблагодарила своего героя так, как она умеет это делать: после смерти Брежнева, в 1983-м, Павлов был снят с работы и доживал свой чиновничий век на посольских должностях в Монголии и Бирме.

 Впрочем, до этого было еще далеко, а на момент описываемых событий Павлов был фактически всемогущ. При этом у него была репутация справедливого и в целом профессионального руководителя.

 Поблагодарив за предоставленную возможность встретиться, я объявил министру о своем решении закончить выступать за ЦСКА и сборную и попросил его дать мне, по возможности, уехать за границу поиграть по контракту. Для ответственного руководителя, как мне показалось, эта новость оказалась полной неожиданностью. Он сказал, что был уверен, что я доиграю до московской Олимпиады.

 «Я могу доиграть до Олимпиады, — ответил я. — Но я не могу играть, сидя на скамейке». Моя позиция представлялась мне вполне логичной — если я соответствую уровню сборной страны и представляю для нее интерес, я должен иметь достаточно игрового времени. Если не соответствую и не представляю — отпустите меня, я найду, чем заняться. Использовать меня в роли дядьки, подбадривающего на банке игроков: «Давайте, сынки, потерпите, вот я когда-то в 69-м.», — мне казалось глупым и контрпродуктивным. Мое место в сборной мог занять молодой талантливый игрок.

 Узнав о ситуации в команде, Павлов сказал: «Я подумаю».

 Вероятно, плодом его размышлений стала беседа с Александром Яковлевичем, от которого вскоре последовало предложение стать его помощником в сборной в качестве играющего тренера. Затем ситуация постепенно стабилизировалась в докризисном состоянии. Я снова стал получать игровое время, остался лидером как в сборной СССР, так и в ЦСКА, в составе которого я в 1979-м в десятый раз стал чемпионом Союза.

 Ситуация и впрямь была беспрецедентная. В те времена партийная и советская номенклатура, при всех ее недостатках, старалась не вмешиваться в конкретные решения специалистов, которым они доверили работу. В отличие от нынешних благотворителей, содержащих профессиональные команды (хотя сам этот оборот звучит по-идиотски: профессиональная команда призвана не только сама себя содержать, но и приносить прибыль), которые не стесняются порой чуть ли не утверждать состав на игру. Но ставка на московскую Олимпиаду действительно была высока. Ради этого успеха спортивный министр был способен решиться на такое вмешательство.

 Что касается Александра Яковлевича, то он был тонким политиком и едва ли стал бы спорить с руководством. К тому же я не думаю, что решение о возвращении меня в «основу» далось тренеру так уж тяжело. Смена поколений сменой поколений, но результат Яковлевич должен был давать, и ветераны команды, как показывала жизнь, могли быть гарантией этого результата.

 Так или иначе, в составе сборной для участия в чемпионате Европы в Турине квота ветеранов Мюнхена осталась прежней. Помимо меня, на Европу отправились А. Жармухамедов и И. Едешко, для которых первенство вообще стало последним выступлением на высшем уровне. По сравнению с прошлогодним составом в Маниле только Хомичюс и Тараканов заменили Йовайшу и Болошева.

 Первенство в Турине стало в какой-то степени моим бенефисом. В любимой мною и любящей меня Италии я в последний раз в своей карьере выиграл вместе с командой крупнейший международный турнир, был признан его лучшим игроком.

 Сам чемпионат сложился достаточно забавно. Свою лепту в это внесла и наша сборная: так, в последнем матче предварительного турнира мы неожиданно для всех проиграли испанцам, причем с неприличным счетом 90:101. Впрочем, обе команды к тому времени обеспечили себе выход в полуфинальный турнир, обыграв голландцев и болгар.

 Этот неожиданный результат впоследствии растворился в череде других сенсаций. Итальянцы проиграли чехам и остались в полуфинале только пятыми. Но наибольший фурор произвели победители трех последних европейских чемпионатов югославы, которые проиграли Израилю «-1» и вообще оказались за чертой финалистов!

 Нам югославы проиграли «-19». В итоге в финале первенства континента мы бились против Израиля. Поправка Джексона—Вэника не помешала нам порвать соперника в клочья — 98:76.

 Нельзя исключать, что хитрые «юги» специально «затихарились» перед главным стартом четырехлетия, удовлетворившись скромной бронзой, в споре за которую они уверенно обыграли Чехословакию, и тем самым усыпив бдительность соперников. Можно было — а наверное и нужно было! — вспомнить, как они заняли девятое место на Европе в 1967-м, спокойно готовясь к «домашнему» чемпионату мира.