23 - Игорь Лесев

Я стал читать:

По клеткам трудно сосчитать,Но ты рискни, попробуй.За ними будет страшный садИ ключ к земному ходу.

Найди его и погубиТу, что тебя все ищет.Успеешь сделать — будешь жить.Проспишь — червяк сгноится.

Это было очередное стихотворное послание! Но почерк был другой, не Анилегны. Несколько корявый, с почти прямыми буквами.

Еще несколько секунд я смотрел ошарашенным взглядом на бумажку, и тут до меня дошло содержание послания:

— Водитель! Разворачиваемся! Быстро!

— Что такое?

— Мне срочно надо обратно, туда, где вы меня только что подобрали.

Водитель что-то пробубнил,но все же развернул «москвич». «По клеткам трудно сосчитать…» Это же странный клетчатый костюм Сущенко! Черт! Ключ к какому-то земному ходу — в его клетчатом костюме! Я достал часы бомжа Миши, прошло не более десяти минут как я покинул подвал. Фу… Да ничего страшного, чего я так нервничаю? Сейчас приедем.

Но все же я попросил водителя:

— Пожалуйста, чуть быстрее.

Кто-то мне помогает. Может, это вновь сестра Анилегны? Но она ведь умерла. Впрочем, я ведь не видел, что она умерла. Да и ну ее к черту, такую помощницу. Может, кто-то еще есть? Найти ключ и погубить ту, кто меня все ищет. Кто меня все время ищет? Анилегна. Значит, в костюме Сущенко спрятан этот ключ. Так, спокойней себя надо вести. Но меня всего трясло. Я наконец-то впервые получил прямой намек на то, что можно как-то спастись, что есть способ избавиться от всей этой гадости. Машина уже подъезжала к дому. Рядом я увидел киоск «Союзпечати» и попросил остановить возле него. Вручив водителя двадцатку, я подбежал к киоску и купил маленький фонарик с комплектом батареек, а затем, перейдя дорогу, в крайнем возбуждении ринулся к подвалу. Но перед самым входом в нерешительности остановился. А вдруг там засада? Прямо мне в лицо зияла зловещая чернота подвала. Я посмотрел налево: две бабки по-прежнему сидели на лавочке. Это меня немного успокоило. Я приоткрыл дверь шире и вступил внутрь.

Фонарик я пока решил не включать. Постояв несколько секунд в темноте и прислушиваясь к гробовой тишине, я повернул направо и осторожно стал двигаться по коридору к месту, где я оставил связанного Сущенко. Из глубины подвала по-прежнему не доносилось никаких звуков. Я стал двигаться еще медленнее, все собираясь включить фонарик, но с каждым шагом откладывая это намерение. Наконец моя рука уперлась в тупик. Сущенко должен лежать внизу, правее от меня. Я осторожно сделал шаг по направлению к нему и нащупал что-то мягкое. Это была нога Сущенко. Но почему нога? Я ведь связал его ноги?!

Я присел на корточки и очень тихо позвал:

— Александр Иванович… — Мой голос покатился по коридору, и мне почему-то больше не захотелось говорить.

Наконец я включил фонарик и направил его в лицо Сущенко. Сначала от яркого света я ничего не увидел и зажмурился. А когда открыл их вновь, то отпрянул, а фонарик, выпав из моей руки, звонко покатился по полу. Но этих секунд света мне хватило.

Сущенко сидел полностью развязанный, с перерезанным горлом и выколотыми глазами. Но больше всего меня потрясло то, что ни клетчатого пиджака, ни клетчатых брюк на нем больше не было. Он был в одних трусах и рубашке.

Оперевшись рукой о пол, я почувствовал что-то липкое — подо мною была кровь Сущенко. Нащупав руками фонарь (вновь включить его я не решился) и медленно поднявшись, я направился к выходу. Я даже не мог толком описать свои чувства — это было нечто среднее между глубоким потрясением и вновь нахлынувшей апатией. Количество смертей вокруг меня становилось как на войне, скоро к ним можно будет привыкнуть. Но сейчас меня больше потрясла даже не смерть Сущенко, а осознание того, что я потерял что-то очень ценное, какой-то ключ, который мог бы мне помочь. Нету больше клеточек… В этот момент я уловил еле слышное шуршание. Мне показалось, что кто-то очень тихо крадется по параллельному коридору. В подвале я отсутствовал не больше двадцати минут, с учетом того, что я еще покупал фонарь в киоске. Даже если предположить, что убийца проник в подвал (или уже был здесь) сразу после моего ухода, убить жертву, снять с нее одежду… Элементарно: убийца мог просто не успеть покинуть подвал и… И двигаться, например, сейчас в параллельном коридоре, как и я, по направлению к выходу. Я ускорил шаг и услышал теперь отчетливый шорох за спиной. Кто-то действительно двигался параллельным ходом.

По-прежнему боясь включить фонарик, я шел быстрым шагом к выходу — необходимо было успеть дойти до конца развилки подвальных коридоров первым. Впереди показался просвет из приоткрытой двери, выход был уже совсем рядом. Выйдя на место, где сходятся два коридора и не услышав никакого шума, я посветил в темноту, из которой ранее слышался шорох. Луч света выловил нечто агрессивно красное, стремительно приближавшееся ко мне. Тут же я увидел, как луч света стал сужаться — за моей спиной с мерзким скрипом стала закрываться подвальная дверь. Швырнув фонарь в яростное лицо женщины в красном платье, я побежал к двери, которая закрывалась прямо на моих глазах. Успев протиснуться боком в щель, я попытался грудью открыть дверь, но та не только не поддалась, но продолжала закрываться. Тогда я стал боком протискиваться к выходу. В этот момент в мою руку впилась рука женщины из подвала и с чудовищной силой стала затаскивать меня обратно. Мое тело заскользило в подвал, в лицо ударил сжатый воздух склепа. Яркое солнце игриво прощалось со мной, а подвальная чернота все больше смыкалась вокруг меня. Мама, мамочка, нет!

В этот момент в моем кармане послышался какой-то звук. Я почувствовал, что хватка женщины чуть ослабла. Инстинкт подсказал мне, что сейчас необходимо не продолжать попытки вырваться, а полезть в карман. Левой рукой я извлек часы, которые выбивали время 10.23. Женщина в красном потянулась обеими руками к часам — я готов был поклясться, что ее пустые глазницы сейчас уставились на них. Подняв часы высоко над головой, я бросил их в глубь подвала. Видимо, чтобы они не разбились, женщина с криком кинулась за ними, оставив меня зажатым в двери. Вдохнув в себя воздух, я двумя рывками просунулся наружу — дверь тут же громко захлопнулась за мной.

Отбежав на пару шагов, я остановился, чтобы перевести дыхание. Прямо передо мной стоял тот же мальчик, в которого я сегодня кинул куском кирпича.

— Пошел вон, придурок!

Мальчик опять заплакал и убежал. Вытерев окровавленную руку о траву, я вновь вышел на дорогу. Итак, твари уже знают, что я в Василькове.