Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830–1918) - Юрий Победоносцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, в России возникли обусловленные войной большие экономические трудности. Так, доход на душу населения, исчисляемый в золотых рублях, снизился на 15,7 % — с 101,5 в 1913 г. до 85,6 рублей к началу 1917 г.
Но та же Франция, на территории которой шла война на Западе, лишилась гораздо большей доли территории, чем Россия, ее потери были значительнее русских и положение в экономике было хуже, чем в России. Так, скажем, заработок французских рабочих во время Первой мировой составлял всего 66–75 % от довоенного. Тем не менее Франция жаждала победы, а Россия — революции. Причем направленный против самодержавия революционный зуд усилиями либеральной верхушки охватил практически все верхние слои русского общества. Так что вовсе не Ленин, а Гучков и его соратники запустили маховик красного колеса кровавой русской революции.
Повторю еще раз, для того чтобы заставить Николая II отречься от престола, заговорщикам были нужны гораздо более веские доводы, чем те, которые они могли бы ему предъявить. Здесь требовалось либо очередное крупное поражение русской армии, либо возникновение массовых беспорядков в стране.
Поражения на фронте в ближайшее время не предвиделось. Разумеется, либералы вовсе не были заинтересованы в разрастании народного бунта во время войны. Но для Гучкова организация массовых беспорядков в столице, которые можно было бы использовать как для перетягивания на свою сторону генералов, так и для давления на Николая II, была последней и единственной реальной возможностью добиться своей политической цели.
Именно после принятия либералами этого стратегического решения в конце 1916 г., Гучков и решился использовать РГ ЦВПК в качестве детонатора для организации массовых антиправительственных выступлений в столице, а на деньги ЦВПК срочно были образованы подчиненные Гвоздеву организационные структуры стачечного комитета. Начало массовых выступлений было намечено на 14 февраля, именно поэтому в этот день на заседании Думы Керенский прямо с трибуны призвал к убийству императора:
«Исторической задачей русского народа в настоящий момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало… Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в оружие издевательства над народом? С нарушителями закона есть только один путь борьбы физического их устранения».
Председательствующий прервал выступление Керенского вопросом, что он имеет в виду. Ответ последовал незамедлительно:
«Я имею в виду то, что совершил Брут во времена Древнего Рима».
Так мог сказать только человек, который был прекрасно осведомлен о планах заговорщиков, но Дума даже не вынесла ему порицания за подобное святотатство! Однако проведенный полицией арест руководства РГ на этот раз спутал планы заговорщиков, в результате им так и не удалось провести массовой демонстрации в день открытия работы Государственной думы.
Используя созданные Гвоздевым организационные структуры, оставшейся на свободе части руководства РГ, начиная с 18 февраля, удалось инспирировать выдвижение рабочими целого ряда заводов заведомо нереальных экономических требований. Причем эти забастовки развивались по схеме, отработанной еще в феврале 1916 г. во время стачек, организованных в Николаеве и Петрограде на немецкие деньги Парвуса.
Напомним, что 3 февраля 1916 г. рабочие петроградских электромастерских потребовали увеличения зарплаты на 75 %. Администрация естественно отказалась выполнять эти нереальные требования. В результате на Путиловском заводе начались беспорядки, которые продлились до 23 февраля, когда требования рабочих были выполнены лишь частично, при этом все время забастовки они получали денежную компенсацию от стачечных комитетов. В секретном докладе вице-адмирала Муравьева дана следующая оценка этих событий:
«С одной стороны, требования рабочих таковы, что они в принципе не приемлемы с какой-либо точки зрения, учитывающей интересы производства. С другой стороны — эти требования совпали в своей чрезмерности, форме и времени с аналогичными требованиями, выдвигавшимися на ряде заводов в Петрограде».
Ровно через год после этого, 18 февраля 1917 г., рабочие нескольких цехов Путиловского завода вновь потребовали немедленного повышения зарплаты, на сей раз на 50 %. Аналогичным образом, с выдвижения совершенно нереального увеличения зарплаты, начинались забастовки и на целом ряде других заводов столицы. Вот что по этому поводу писал Шляпников:
«22 февраля на Франко-Русском заводе рабочие литейной мастерской в количестве 306 человек забастовали и предъявили к администрации требование об увеличении заработной платы на 100 %. Администрация завода предлагала увеличить плату по одному рублю в день к получаемой ныне рабочими в размере от 5 до 8 рублей в день. Соглашение не было достигнуто, и рабочие вечером удалились вместе с ночной сменой, не приступившей к работам.
23 февраля около 6 часов вечера в механической мастерской того же завода собрались рабочие всех отделений завода в числе 3000 человек и устроили митинг…
Рабочие Петроградского вагоностроительного завода в числе 2000 23 февраля, ссылаясь на неполучение ими ответа на свое требование, предъявленное 20 февраля, об увеличении заработной платы на 50 %, к работам не приступили. Администрация завода вывесила объявление, что в случае невозобновления работ завод с 24 февраля будет закрыт и всем рабочим будет выдан расчет».
22 февраля дирекцией Путиловского завода с явно провокационной поспешностью был объявлен локаут, послуживший той искрой, из которой в Петрограде и разгорелись массовые беспорядки. Скорее всего это провокационное действие было заранее согласовано с организаторами антиправительственного заговора.
Ведь уже изначально было очевидно, что предъявленные рабочими запросы не могли быть выполнены администрацией заводов, а сами рабочие при этом очень рисковали увольнением и закрытием предприятий. Поэтому выдвижение столь радикальных требований имело смысл только как политическая провокация, направленная на создание в столице очагов взрывоопасной ситуации. Подвигнуть рабочих на столь дерзкий шаг могло лишь обещание стачкомов компенсировать потерю зарплаты.
Теоретически организовать подобную провокацию могли ЦК большевиков или РГ ЦВПК. Но повторю, что у сторонников Ленина в то время еще не было денег, а проплатить рабочим эту компенсацию через созданные РГ ЦВПК организационные структуры мог именно Гучков.
О причастности же Гучкова к организации беспорядков в столице через Рабочие группы ЦВПК довольно определенно пишет в своей книге «Великая война и Февральская революция» начальник императорской дворцовой охраны генерал А. И. Спиридович:
«Ген. Глобачев докладывал, что часть либеральной оппозиции ищет поддержки у рабочих. Раскачать рабочие массы на поддержку Г. Думы должна была Рабочая группа при Военно-Промышленном Комитете. Ей покровительствовали Гучков и Коновалов. Они наивно верили, что сумеют использовать рабочий класс и при их помощи овладеть властью.
Создав широкое рабочее движение около Гос. Думы, Гучков надеялся более легко осуществить и самый персональный дворцовый переворот, осуществление чего являлось его особо конспиративной работой».
Кроме того, именно 22 февраля возникли перебои в снабжении хлебом столицы, давно уже ставшие стандартным объяснением причин начала массовых забастовок в конце февраля 1917 г. Причем именно таким образом и оценивал события министр внутренних дел А. Д. Протопопов, отправивший 25 февраля в Ставку следующую телеграмму: «Внезапно распространившиеся в Петрограде слухи [о] предстоящем якобы ограничении суточного отпуска выпекаемого хлеба взрослым по фунту, малолетним [в] половинном размере вызвали усиленную закупку публикой хлеба, очевидно в запас, почему части населения хлеба не хватило. На этой почве двадцать третьего февраля вспыхнула [в] столице забастовка, сопровождающаяся уличными беспорядками. Первый день бастовало около 90 тысяч рабочих, второй — до 160 тысяч, сегодня — около 200 тысяч».
Однако, как совершенно справедливо указывал в своих мемуарах Шляпников, для большинства рабочих крупных заводов столицы дикие очереди и нехватка хлеба в магазинах на тот момент времени не могли служить побудительным мотивом для начала забастовок:
«Эта телеграмма наглядно показывает, как далеко было правительство от действительности. Неверно объяснение Протопопова, что движение вызвано недостачей хлеба некоторой части населения. Движение было начато стачкой и митингами работниц по случаю Международного женского дня, как называли мы его тогда. Требования об урегулировании продовольственного дела были, но не носили основного характера. Для многих заводов продовольственный кризис вовсе не существовал, так как администрация предприятий производила для рабочих специальные заготовки продуктов».
