Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

— Вижу, ты любишь свой Джерихон, раз так настойчив в попытках не дать посёлок в обиду? — вот и всё, что сказал тогда Кай.

И не столь важно, что вербовщик в ответ взбеленился:

— Кой чёрт люблю? Эту дырищу мерзкую? Да если ты хочешь знать, на Эр-Мангали патриотов нет! Каждый продаст любого за маленький проблеск надежды отсюда убраться... Просто надежды нет, — голос Дантеро упал до шёпота, — и раз это так, приходится хоть самому не гадить там, где живёшь.

Но тяжелей всего Каю далось методологическое смирение. Изучать артефакты, но так, будто ты не ксеноисторик вовсе — особая изощрённая пытка. В одночасье забыть известные тебе факты из языка и истории Сида, и даже ведущие постулаты из области сравнительной артефактики! Мыслить ксенозоологически, подавляя рвотный рефлекс от осознания допущенного редукционизма в значимой для тебя сфере.

С чего бы такие строгости? Просто подозрительный Дантеро потребовал, чтобы ксенозоолог размышлял вслух.

— Вслух? Это сложнее, но я попробую. Первым, о чём я скажу, будет особенно важный в зоологии как науке таксономический принцип. Коль скоро о любой совокупности вариативных классов объектов можно судить с точки зрения её таксономии (вид, род, семейство, отряд, подкласс, класс, тип, ксенотаксон и так далее), то и об артефактах, различных по цвету, форме, фактуре и характеру орнаментальных знаков и надписей...

Издевательство, правда? Кай намеренно усложнял речь, дабы вынудить Дантеро позволить ему мыслить про себя. Но тот, верно, с самого начала раскусил уловку и, внимательно слушая, против сложности не протестовал. Единственное что, несколько раз просил не уклоняться от заявленной цели. Выяснить факторы, срабатывающие как спусковые крючки в агрессивном и глотательном поведении Адского Червя; на другое времени нет.

Кай тупо подсчитал количества ксенообъектов, разных по цвету, форме и фактуре, но ни на какую дельную мысль эта немудрёная статистика его не натолкнула. Подумаешь, пять сфер, восемь призм, один цилиндр или четыре параллелепипеда! Некоторые объекты оказались полностью идентичными. Совпадали вплоть до орнамента — ну и что?

Частота встречаемости тех или иных артефактов ещё не проливает свет на их функцию. Форма же проливает, но, как правило, неверный, раз объекты не соотносимы ни с миром человека, ни с его анатомией. Цвет... Тут тоже стоит ввести поправку на разность земного и инопланетного цветовосприятия. Фактура... Можно заметить, как объекты меняют свою фактуру, то есть пульсируют, как бы живут. Но в этом-то не различие их, а единство. Если Адских Червей вдруг привлекает момент смены фактуры, бедняге Дантеро не удастся пожертвовать лишь частью улова. Потребуется выбросить всё, а на это он не пойдёт.

Утомлённый не свойственным ему режимом размышления вслух, Кай в какой-то момент остановился. Исчерпал все возможности? Вряд ли. Внутреннее сопротивление мешало двигаться дальше. Переполняло чувство что всё зря. Заданный способ познания артефактов с его неумолимыми фильтрами не пропустит к сознанию ни одной интересной мысли.

А тут ещё и Дантеро начал терять терпение. Пока Кай говорил, вербовщик почтительно ждал окончания научного поиска, но в конце-то надеялся на бодрое подведение итога, а не на случившееся затухание мыслительного процесса.

— И это всё? — спросил на излёте дирижаблем нависшей паузы, когда едва слышные чавкающие звуки со стороны Адских топей становились не просто доступны уху, но даже с трудом выносимы.

— Не совсем, — пробормотал Кай, — есть ещё один, чисто ситуативный способ категоризации интересующих нас предметов...

— Какой-какой? — вяло заинтересовался Дантеро.

— Я говорю о спонтанном подразделении предметов на категории, к коему прибег Райан и другие покойные охотники.

— Ну?

— Некоторые из артефактов удостоились более почётного места, — Кай кивнул на выставочные валуны, другие же не удостоились, — он указал пониже, — ну а третья категория держалась победителем при себе. Осталась ещё четвёртая, которую тупо не вынули из ящиков, но, думается, просто не хватило времени. Вскрыли бы контейнеры — содержимое мигом бы распределили. Имеется некое правило...

— Ну-ка, ну-ка, — Дантеро чуть оживился, — не поверишь, я сам голову ломаю, от чего же оно зависит. Не от товарного ли вида цацек?

— А чем определяется товарный вид? — не остался в долгу Кай. — По-моему, чистотой. Сейчас поясню. Какие-то из артефактов не контактировали ни с человеческой кровью, ни со слизью червя. Эти чисты. Их потому аккуратно выложили. Таковых, — Кай в который раз подсчитал, — пятнадцать штук. Другие, как правило, чем-то из названного запачкались. Таковых пять штук валяется здесь, под валунами, да сверх того ещё парочку там, по дороге, выжившие поленились забрать у трупов.

— Ага, по дороге — те точно! — подтвердил Дантеро, — у Джонсона была сильно замурзанная хреновина, да ещё с одной цацкой, наверное, плавали в ящике останки Хантера. Я в тот раз её, правда, не заметил, но когда будем возвращаться, можно как раз проверить... Но то по дороге, а вот здесь, — он скривил непонятливую мину, — всё же не возьму в толк, почему эти пять отброшены. Чем они нечисты? Выглядят не грязнее тех.

— Их протёрли тряпкой, — пояснил Кай, — но чище они от этого не стали. Понимаешь?

— Нет, что-то не понял, — вытаращился Дантеро.

— Ну, кроме наблюдаемой грязи есть ещё та, о какой знаешь.

Хорошо, что вербовщик в ответ закивал, а то Кай здесь вплотную приблизился к компетенции ксеноисторика. Метафизическая сторона чистоты и грязи, анальная метафорика духовных нечистот, область значений крови как ведущей субстанции в жертвоприносительных обрядах — всё это идеи, никак не переводимые на язык ксенозоологии.

— Правильно ли я понял, — только спросил Дантеро, — что загрязнённые цацки наши охотнички посчитали испорченными?

Кай согласился, не вдаваясь в уточнения, что личное мнение охотников в данном случае несущественная деталь, а специфическая замаранность сидских артефактов объективно включает эти предметы в новый, ранее не предусмотренный порядок сложного обрядового действа. Но сугубо для себя всё же отметил, что: а) даже артефакт с хорошо знакомыми функциями в результате подобной 'порчи' будет работать, но вовсе не так, как ожидалось, что исключает его целесообразное применение; б) кто-то из охотников эту особенность действия артефактов либо просёк интуитивно, либо прошёл инструктаж человеком знающим; в) данные позиции значимы при условии, что артефакты по умолчанию рассматриваются не как чудные 'цацки', а как средства для безупречного выполнения некоторых функций.

— Значит ли это, — продолжал выпытывать Дантеро, — что как раз за такими запачканными артефактами приползает из топей Адский Червь?

В быстром полёте над вязкою гладью чёрной болотной воды расхихикалась какая-то птица.

Куда подевалась логика? Кто её в последний раз видел?

Кай подавил пришедшее от усталости желание бездумно кивнуть, чтобы сказать вместо этого грустно, но честно:

— Возможно, так. Возможно, наоборот. Если два эти факта вообще как-либо связаны.

10

— Великое дело наука, — пробормотал Дантеро, — загрузит тебя по самое не хочу, а толку не добьёшься.

— Я только сказал, что категоризация цацек охотниками может иметь иной смысл, от истории про червя не зависимый.

— Ага, про смысл понял, — Дантеро вдруг аж просиял. — Скажем, экономический. Они разделили предметы так, чтобы помнить, какие из них стоят свою цену, а какие (после неких обстоятельств добычи) лишь выглядят подходяще. Их тоже можно кому-то впарить, но надо вовремя унести ноги. Так?

— Именно.

Само болото и то вздохнуло с облегчением.

— Однако, — заметил Дантеро, — есть ведь ещё предмет, который нашим дружком Райаном оказался заценен превыше бластера. Может, он среди них самый дорогой, а? Что скажешь, Майк?

— В свете сказанного выше, — заявил Кай, — стоимость райанового цилиндра сильно варьирует в зависимости от того...