Хозяйка чужого дома - Татьяна Тронина

Игорь повернулся, но Костя и не думал его отпускать:

– Ты погоди! – возмутился он. – А поговорить?

– Что-то случилось? – обернулся тот.

– Разве ты не чувствуешь? – поведя пальцем вокруг, прошептал Костя. – «А в наши дни и воздух пахнет смертью, открыть окно – что вены отворить…»

– Вы с Ларой поссорились?

– Боже, как банально! И как нелепо – мы поссорились… Я тебе говорю – что-то происходит, но что – я не знаю, – Костя обреченно повесил голову. – Почему? Отчего? Я люблю ее смертельно, я люблю ее навсегда…

– С Ларой все в порядке? – вдруг тихо спросил Игорь.

– О да! Она все так же ослепительна! Но внутри, в душе, у нее черт знает что происходит…

– Вы поссорились.

– Милый друг, если б все было так просто… Ничего, что я называю тебя «милым другом»? Наверное, она опять поехала к своей мамаше. Я бы ей позвонил, но… Ты видел ее мамашу? Ах да, ты столько лет был любимым зятем!

– Зятем был, но не любимым.

– А вот меня ее мамаша любит. Бр-р!.. Иродиада…

– Любит? – искренне удивился Игорь. – Я тебя поздравляю.

– Ладно, я пойду, – Костя тяжело поднялся со ступенек, схватил соседа за плечо, пытаясь сохранить равновесие. – Черт, землетрясение, что ли… Ты в курсе, что Терещенко преставился?

– Тот самый? Умер? – задумчиво переспросил Игорь. – Ты уверен? Обычно таких людей устраняют… конкуренты.

– Умер, умер. Натурально умер – от сердца, – энергично закивал Костя, делая загадочное лицо. – Пути господни неисповедимы… Разве Елена не в курсе?

– Похоже, что нет… Давно?

– Что «давно»?

– Давно он умер?

– Давно. Короче, история такая – недели две назад я решил к нему заехать. Надо было поблагодарить человека, ибо облагодетельствованы мы с Ларочкой были… Чем? Нет, я тебе этого, братец, не скажу. Ларочка очень просила никому не говорить, а уж если Ларочка попросила… Короче, – оживленно продолжил Костя, держась теперь уже за стену. – Приезжаю я к нему в офис – а там тьма народу, и все в черном. Снег идет, метель, все белым-бело… Черные машины, люди все в черном, дамы в черных вуалетках, в платочки сморкаются! Платочки, кажется, тоже были черными… Все под черными зонтиками во двор высыпали. Один человек только нормально выглядел – в стороне стоял, его тоже охрана близко не подпустила. Там же крутые все! Я к нему подхожу и спрашиваю – что за дела, дескать… Нормальный такой мужик, кстати, мы потом с ним в соседней пивной… Он психоаналитик, пользовал Терещенко. Он сказал, что жена… пардон, уже вдова Терещенко его и близко к гробу не подпустила, ибо зуб на него почему-то имела.

– Не то, наверное, посоветовал, – задумчиво пробормотал Игорь, глядя в сторону.

– А правды никто не любит, знаешь… Моя бывшая… пардон, твоя нынешняя офис Терещенко оформляла, картинку там ему одну нарисовала… Мне этот психоаналитик много чего про ту картинку рассказывал, видно, и у него в мозгу она сидела. Знаешь, – с пьяной откровенностью Костя обнял Игоря, – я никогда не был поклонником творчества Елены – меня не привлекала поэтика задворок и урбанистического индивидуализма. Но, видимо, что-то в нем есть. Да, что-то есть! Ты, вообще, как к ее творчеству относишься?

– Положительно, – сказал Игорь, осторожно освобождаясь от медвежьих объятий соседа. – Елена расстроится.

– Чего это?

– Что Терещенко умер.

– А ты не говори ей, – посоветовал Костя, с трудом открывая дверь. – Мать и дитя… и все такое… не полезно.

– Беременность – не болезнь. Я не думаю, что она упадет на пол и забьется в истерике… Ведь все равно узнает, так что лучше я ей скажу.

– Как знаешь… – равнодушно ответил Костя, наконец справившись с непослушным замком. – Лара ругать будет, что я утром не прибрался. Слушай, откуда хлам в доме берется?

Дверь за соседом захлопнулась, но Игорь еще несколько минут стоял перед своей дверью.

– Терещенко умер, – еле слышно прошептал он. – Ну и что? Она любит меня, а остальное… Остальное – только выдумки Лары!

Он уже жалел о том, что тогда разоткровенничался с бывшей женой в кафе, рассказал про Елену и ребенка. Он хотел, чтобы это была только их тайна. Он так любил женщину, которая теперь была рядом с ним, что ему стало страшно.

Лара всегда обожала Новый год и прочие праздники, которые шли за ним чередой, но в нынешнем году веселье что-то не удалось.

Она так устала от Кости и того молитвенного восторга, которым он сопровождал каждый ее шаг, что в сочельник напилась сильнее его и потребовала, чтобы они отправились в гости к соседям.

– Идем к ним, – заявила она своему сожителю. – Идем к ним! Я желаю пожелать… черт! Я хочу пожелать своему… я хочу пожелать Игорю счастья. Вот. Эта Елена…

– Ларочка, может быть, не надо? – пытался робко остановить ее Костя. – Мы, конечно, соседи, но мне кажется, у тебя сегодня не то настроение… Ты хочешь поскандалить?

– Хочу! Она мне решительно не нравится, она мне…

В конце концов Костя заявил, что она его не любит и до сих пор не может забыть своего бывшего мужа. Это было чистой правдой, но Лара сочла нужным обидеться, и в результате первое новогоднее утро они встретили в разных комнатах.

Потом они, разумеется, помирились, но тяжелый осадок остался у Лары в душе. Она действительно не могла забыть Игоря. Если еще недавно она вполне благосклонно относилась к присутствию Костика рядом с собой, то теперь он вдруг стал раздражать ее – он был той самой причиной, ради которой она решилась разрушить свою прежнюю жизнь.

Вообще, ее теперь все стало раздражать. Даже работа в новом салоне, который мадам Носкова постаралась превратить в хрустально-золоченый дворец, в храм красоты. Смешно! Большинство людей, которые посещали его, заслуживали того, чтобы им обрили головы и отправили на Колыму…

– Может быть, тебе стоит сходить к психоаналитику? – однажды предложил Костя, измучившись от агрессивного недовольства Лары всем и вся. – Помнишь, я тебе рассказывал, что познакомился с одним? Отличный мужик, у меня есть его визитка…

– Я не хочу, – капризно возразила Лара. – К тому же, насколько я поняла из твоего рассказа, он успел уморить кого-то своими советами. Просто у меня небольшая депрессия. Зимой так часто бывает – солнца нет, вечные сумерки, снег, холод, уныние… Ах, милый, я еще не привыкла, что мы живем так далеко от центра, в этой глуши. В центре Москвы всегда праздник, там все время сияет реклама и ходят нарядные люди, не то что здесь – озабоченные хлебом насущным пролетарии, замерзшие в пригородных электричках!

Но для себя она уже точно знала – ей нужен Игорь. Только Игорь! Какая-то сила, которая вдруг ненадолго отбросила ее в сторону от него, неуловимо повернула обратно, и теперь больше всего на свете Лара хотела вернуть свою прежнюю жизнь. Ей опять был нужен ее милый мальчик, сладкий принц с золотыми кудрями – она бы заботилась о нем, сдувая каждую пылинку, она бы поклонялась ему, как богу!