Схватка с чудовищами - Юрий Карчевский

— Выпейте валерьянки. Война кончится, отдохнем.

— Да, разумеется.

— А Орликом займусь лично, — снова обратился Хейфиц к агенту. — Чтобы не пало на тебя подозрение, расклей листовки, как тебе поручено. И не в открытую, а с соблюдением предосторожностей, как это делают эти новоявленные революционеры.

— И на дверях Службы безопасности и СД наклеить?

— Разумеется. Всюду! Они будут проверять тебя в деле.

— А вы меня за это — цап-царап, хапензи и вздернете?

— Прикажу не трогать. Важно, чтобы подпольщики в тебя поверили. Выявим зачинщиков и исполнителей, станем спокойно спать.

Что испытывала Альбина, участвуя в этой тайной встрече? Мерзко было у нее на душе. С одной стороны, радовалась. Но чему? С другой — одолевало бессилие. В Берлине имела дело больше с бумагами. Здесь же являлась невольной свидетельницей того, как охотятся на людей. И она — соучастница этого.

На одной из последующих явок Игорь доносил Хейфицу, что эти мальчишки продолжают держать его на расстоянии. Докладывал, что заметил за собой слежку, полагает, что ведут ее подпольщики. Она и в самом деле велась, но только Службой безопасности и СД, поскольку шеф подозревал своего агента в неискренности и даже в двурушничестве, в работе одновременно на Службу безопасности и на подполье. Наряду с этим Хейфиц решил приобрести агента-внутренника из числа самих подпольщиков.

Когда Игорь ушел, Хейфиц подошел к окну, слегка раздвинул занавески, наблюдая, как тот переходит дорогу, сказал:

— Сколько ни бьюсь, все без толку… Вы не находите, фрейлейн, что в каждом русском сидит большевик?

— Но может быть, это инстинкт самосохранения толкает их на яростное сопротивление нам? — ответила Баронесса.

— Инстинкт слеп! — резко произнес Хейфиц. — Они же сознательно создают невыносимые условия для нашего пребывания на завоеванной нами земле. Соз-на-тель-но!

Он достал из шкафа бутылку рома.

— Вам нельзя нервничать, — пересев со стула на кушетку, — сказала Альбина.

— Прошу, — Хейфиц подал ей рюмку. — За нашу победу! За все хорошее, что ждет нас впереди!

— За победу! — повторила Альбина, вкладывая в эти слова свое толкование.

Выпив, Хейфиц подсел к ней почти вплотную.

— Почему я с вами становлюсь спокойнее?

— Не знаю, право, — невольно усмехнулась Баронесса.

— Наверное, потому, что вы — чародейка, волшебница. — Хейфиц провел ладонью по ее руке. — Такие пальчики бывают только у скрипачей, пианистов и магов.

— Это что, объяснение в любви, майн герр? Вот не подумала бы, что вы способны на такое.

— Не знаю, как это называется, но вы вызываете во мне трепетное чувство. И это, я уверен, ответная реакция на ваши чувства ко мне, хотя внешне вы их умело скрываете.

Альбину это еще больше рассмешило.

— Какое самомнение! У вас интересная жена.

— Я отправил ее в Германию. Но и с ней я одинок. Вдвоем, а каждый сам по себе.

— Сейчас никому ни до чего и ни до кого, — сказала Альбина. — Война завершится, и у вас семейная жизнь наладится. — Хохоча добавила: — Вот увидите. Вам говорит это сама волшебница! Только верьте. — Про себя же подумала: «К чему бы этот не мужской разговор?..»

— Послушайте, Баронесса, почему бы нам не встретиться у меня дома? Мне из Берлина прислали кое-что из сладостей… Я дорожу своей репутацией.

— Хотите, чтобы о нас с вами пошла дурная молва? И тогда осудят обоих. А жена ваша и вовсе мне глаза выцарапает.

— Ну почему же… Объясним, что я пригласил вас, чтобы помогли мне с переводом делового текста.

— Неубедительно.

— Тогда я приду к вам.

— Ни в коем случае, штапффельфюрер!

— Но могли же вы мне срочно потребоваться по службе?!

— Пришлите за мной нарочного, и я явлюсь в отдел.

Хейфиц резким движением обнял Альбину и пытался поцеловать. Она вырвалась и ударила его по физиономии.

— Охладите свой пыл, майн герр! Вы забыли, что устав СС осуждает аморальность и разрушение семьи.

— Простите, — виновато произнес начальник, не глядя на подчиненную. Поправил галстук. Одернул мундир. Взглянул на часы. — Пойдемте. На пятнадцать ноль-ноль я вызвал к себе бургомистра города. Вам предстоит переводить мой с ним разговор. Он тоже должен отвечать за распущенность городской молодежи и подростков, за их неповиновение властям.

А Краковский…

В часы, когда Альбина работала над переводом документов, изъятых у захваченного советского летчика, катапультировавшегося из горящего истребителя, ей позвонил Хейфиц и попросил зайти к нему. Войдя в кабинет, как всегда, она приветствовала его, выбросив вперед правую руку:

— Хайль Гитлер!

— Хайль! — ответил начальник. — Помогите нам, фрейлейн.

Перед ним сидел Краковский, которого она знала, как командира карательной роты. Разложив на столе карту местности, он что-то пытался объяснить, но Хейфиц не воспринимал его немецкий язык, обильно пересыпаемый русскими и польскими словами.

— Итак, господин Краковский, насколько я уловил из вашего доклада, вы наконец имеете столь долгожданный план проведения карательной операции против лесных бандитов?

— Так точно! — подтвердил роттенфюрер СС.

— Превосходно. А то я потерял всякую надежду и даже веру в ваши способности. И уже имел намерение поручись разработать мою идею другому офицеру СС.

Краковский виновато молчал. Хейфиц старался обосновать свою озабоченность положением дел в Поставском районе.

— Нами создавались лжепартизанские отряды, лжепарткомы. Их действия должны были скомпрометировать партизанское движение и большевистское подполье, дезорганизовать их и ослабить, отвратить от них население, — говорил он. — Однако ожидаемого эффекта это не принесло. Они по-прежнему совершают рейды по селам и городам, громят наши гарнизоны, уничтожают склады с боеприпасами, аэродромы, нефтебазы. Сколько можно терпеть это?! — Хейфиц, войдя в раж, стукнул кулаком по столу. — Промедление для нас смерти подобно! Мы должны, обязаны уничтожить их силы и очистить от них оккупированные нами территории и коммуникации или грош нам цена в базарный день. — Обратился к Краковскому: — Ну так что там у вас?

Краковский откашлялся.

— Как мне стало известно от надежного источника, Батя готовит «операцию» по уничтожению нашего гарнизона в Кривичах.

— Вам не кажется это «дезой», ловко подброшенной партизанами?

— «Дезой»? — задумался Краковский. — С какой же целью?

— Чтобы отвлечь наши силы на защиту Кривичей и тем самым развязать себе руки в Поставах.

— Батя не способен на такое, штапффельфюрер. Он всего лишь председатель сельпо, а это требует знания тактики ведения боя.