Схватка с чудовищами - Юрий Карчевский

Альбина вылетела в Поставы поздней июльской ночью попутным санитарным самолетом, совершавшим рейс за ранеными воинами. Ожидание встречи с Родиной волновало. Она покинула ее, когда там война лишь начиналась. Сейчас она истекает кровью, но и захватчикам приходится не сладко.

Прибалтика. Беларусь.

На рассвете через иллюминатор в районе озера Нарочь наблюдала взрывы разной силы. Понимала: то партизаны ведут свою войну в тылу гитлеровской армии, создавая оккупантам невыносимые условия, вынуждая их отвлекать значительные силы с фронта. Понимала, что рискует больше, нежели в Берлине, но сердце подсказывало: в это тяжелое для Отечества время ее место здесь.

И вдруг летчик прокричал Альбине:

— Впереди город Поставы на реке Мяделька.

Альбина увидела вспышку огромной силы и следом за ней пламя.

И снова летчик объяснял:

— Горит водокачка. Должно быть, лесные бандиты взорвали. Озоруют, сволочи. Никакого житья от них. Я воевал во Франции и в Африке. Но только в этой стране Недочеловеков противник ведет войну, не придерживаясь правил.

— Вот как… — Слово «Недочеловеки» резануло слух Альбины, как и тогда, когда слышала его из уст Геббельса. Но представила себе, как земля горит под ногами оккупантов, и в душе радовалась этому.

— А в прошлый мой прилет сюда, — старался преодолеть шум моторов пилот, — бандиты и вовсе разгромили гарнизон наших войск в соседнем городе Побрады. Отсюда километров сорок.

— Там что, Службы безопасности нет, не могли заранее знать о налете?

— Службу безопасности тоже разгромили. Горотдел сожгли дотла, а его начальника в плен захватили и отправили в Москву.

Из груди Альбины чуть не вырвалось: «Молодцы наши!», но она прокричала в ухо летчику совсем другое:

— И что же, все это осталось безнаказанным?

— Не думаю. Во всяком случае, готовили карательную акцию возмездия.

Самолет коснулся земли. Альбина отчетливо представляла себе, какое пекло ее ожидало. Тем нужнее она в этом городе, расположенном между Берлином и Москвой. В Поставах дислоцируется штаб одной из группировок вермахта, находится ваффеншуле «Цеппелина», наведываются туда разного рода проверяющие и инспектирующие из Берлина. Имеются гарнизонный клуб и офицерская столовая, где можно выходить на немцев, обладающих секретной информацией, касающейся планов командования армии, настроений нацистской элиты…

Стефан Хейфиц встретил Альбину Тишауэр внешне радушно. Помог снять комнату у надежной хозяйки. Объяснил сложность положения в городе и окрест него. Предупредил о необходимости соблюдать осторожность в общении с русскими. Ввел в круг ее многочисленных служебных обязанностей. Из головы же его не выходило одно: о переводе фрейлейн из берлинского аппарата в Поставь звонил сам Мюллер. Честь, которой удостаивается далеко не каждый гестаповец. Кто она ему? Своячница? Любовница? А может быть… Может быть, она имеет поручение доносить обо мне?.. Ему не было, чего опасаться. Но если кому-либо захочется что-то откопать, всегда найдется. С первых же дней Хейфиц присматривался к Альбине. Доверял и в то же время относился с опаской.

В работу Альбина включилась сразу, как опытная гестаповка. К этому вынуждала оперативная обстановка в городе, в ближайших селениях. Да и в аппарате Службы безопасности и СД она была единственным переводчиком. Хейфица поражала в ней безотказность при выполнении его распоряжений и поручений, редкая способность все схватывать на лету. Он ценил ее способность синхронно переводить русскую речь, быстро делать письменные переводы любой сложности. Называл он ее уважительно — госпожа баронесса, иногда по имени, либо просто фрейлейн.

Присматривалась к нему и Альбина. Вскоре поняла, что имеет дело с человеком, преданным нацистской партии, фюреру, Великой Германии. Достаточно мудрого и решительного в своих действиях начальника. Правда, не все ей нравилось из того, что он предпринимал, но об этом она ему, разумеется, не говорила, чтобы не обострять с ним отношений.

В Берлине Альбине Тишауэр было легче, хотя риск тот же, но здесь ее родная земля, и больно видеть, как она взрывается, горит. В Поставах к тому же угнетало собственное бессилие, поскольку видела страдания соотечественников и не могла им помочь.

Первое, что ее поразило, это приказ военного коменданта города, который она прочла на одном из столбов. «За хранение оружия и радиоаппаратуры, за порчу телефонных проводов, за укрывательство красноармейцев — расстрел. За поддержку партизан и подпольщиков — виселица. С наступлением темноты и до рассвета покидать свои дома запрещается. Задержанные на дорогах или в лесу подлежат расстрелу на месте. Тем, кто донесет властям о вражеских радиопередатчиках и минных полях, — хорошее вознаграждение. Жители Постав! Помогайте немецкой армии строить Новый порядок, и вам будет лучше жить!»

Одним словом, не дышать, не сопротивляться! Разрешается только предавать, выдавать, фискалить! — гневно обобщила прочитанное Альбина. И подумала: избежала провала в Берлине, избегу и здесь. Однако не слишком ли я самонадеянна? Запеленговать рацию в провинциальном городке проще, нежели в крупном индустриальном центре. Но и работа через связника тоже не гарантирует от провала, к тому же не обеспечивает срочности.

Вскоре Альбина оказалась свидетельницей того, как этот приказ военного коменданта осуществляется, и это ее потрясло. Краковский сгонял на городскую площадь жителей городка — стариков, детей, женщин. Когда они собрались, на их глазах повесили пятерых девушек-патриоток. Это было страшное зрелище, и ей чуть было не стало дурно. Даже Хейфиц заметил, что она побледнела.

— Этот прием устрашения не для вас, Баронесса. Так что, можете быть спокойны. Не знаю, известно ли это вам, но мне рассказывали, что фюрер назвал как-то Черчилля шакалом, а Сталина — тигром, идеал которого — Чингисхан. Тогда же он пришел к твердому выводу, что на Восточных землях можно добиться осуществления своих целей, лишь действуя совершенно беспощадными методами «а ля Сталин». Мы так и поступаем.

Альбине удалось увидеть и жизнь подпольщиков изнутри. В душе она восхищалась и гордилась ими, их патриотическими делами. Как-то на конспиративной квартире Службы безопасности и СД она участвовала во встрече Хейфица с агентом, которого тот называл Игорем.

— Чем порадуешь? — спросил его шеф.

— Да вроде бы все неплохо идет, начальник, — ответил агент. — Был вот у них на сходке. Происходила она в овраге за мельницей. Аж десятка два подпольщиков в ней участвовали!

— Фамилии, адреса знаешь?