Зачеловек - Юрий Никитин

Огромное число собравшихся по-прежнему представляло из себя огромное застывшее, как бетон, море. Но напряжение нарастало, все ощутили, что кардинал готов сказать нечто иное, чем говорят остальные служители церкви.

— По истечении сорокадневного поста, — продолжал кардинал, — мне снизошло откровение в виде сверкающей и чистой мысли. Я сразу понял, что она ниспослана самим Господом!.. Я услышал глас, говорящий ласково, что все в Его руке, ничто без Его воли не творится на Земле, и всякий, прибегающий к сеттлеретике или нанотехнологиям, остается таким же христианином… ибо не обретает жизнь вечную, а только долгую. Ведь в воле Господа оборвать эту жизнь в результате несчастного случая, да и сам человек, выполнив свое предначертание или просто пресытившись жизнью, будет обрывать ее и возвращаться к Господу нашему в Его лоно. Никто не обретет вечности, чада мои!.. Когда-то погаснут все звезды, Вселенная погибнет, и все предстанет перед судом Господа, ведь для него нет времени: прошла секунда человеческой жизни или миллиард лет, Ему все едино!

Мрак слушал со все возрастающим удивлением, прошептал:

— Как ты сумел его сподвигнуть на такую речь? Пообещал место в суперкомпьютере?

Олег победно улыбнулся:

— Бери выше.

— Купил для него собственный компьютер?

— Бери выше, — повторил Олег. Обернулся, посмотрел на Мрака, покачал головой. — Он сам до этого дошел, понял?.. Нам же важно, чтобы они сами все понимали и сами все делали, не так ли? Иначе нам придется все время сидеть здесь и улаживать конфликты и конфликтики. Уж не знаю, истинные ли его убеждения или политический ход, но это и не важно для результата. Главное — в монолитной стене антисциентистов пробита серьезнейшая брешь!

Мрак кивнул, глубоко запавшие глаза следили за Олегом внимательно.

— Да, ты умеешь добиваться своего.

— Не добьешься, — сказал Олег, — так тебя добьют. Вот и приходится.

Глаза Мрака расширились, неужто Олег сострил, но нет, это он изрекает очередную истину, еще не оформленную, не отесанную, не обретшую статус мудрости.

— А, ладно, — сказал он и махнул рукой. — Рад, что завершается все терпимо. Но все-таки, по-моему, жертв слишком… Да, слишком. Ладно, пойдем купаться?

Женщины переглянулись, ринулись наверх по лестнице за купальниками. Олег допил сок, сдвинул плечами.

— Не слишком, Мрак. Не слишком. Меньше просто нельзя было.

— Почему? — переспросил Мрак. — Я в одиночку не допустил бы вторжение армий Арабского Халифата. И все люди остались бы живы. Ладно, нам вмешиваться нельзя, хотя все-таки вмешивались, но почему нельзя было избежать потерь?

— Материальных? — переспросил Олег.

— Да.

— Можно было, — ответил Олег спокойно. Мрак сузил глаза.

— Так какого же черта…

Олег поморщился, покачал головой.

— Мрак… или не лезь в высокие сферы, или помолчи в тряпочку. Порой моральные потери перевешивают материальные. Если бы не допустить нападения арабов на американскую базу, не допустить разрушения городка и убийства всех жителей, разве можно было бы вообще начать операцию «Возмездие»? Технически да, можно. Но тогда это было бы неспровоцированное нападение на недружественные, однако же невоюющие арабские страны. Но после уничтожения городка, что было показано по всемирному телевидению, волна гнева поднялась такая испепеляющая, что, если бы на арабские страны посыпались атомные бомбы, и тогда никто бы не возмутился, а сказал бы: так им и надо!.. Так что сейчас, когда это дикое общество исламского мира целиком и полностью под контролем более цивилизованной страны, нет протестов даже от тех стран, которые науськивали и поддерживали исламские страны на выступление.

— Китай молчит?

— И даже Великая Амазония. Тем более молчит Черная Африка, откуда для пополнения войск Халифата прибыло три миллиона черных мусульман, и теперь все сожжены и развеяны в прах в этих песках. Молчит и даже благодарна Америке, что та не поднимает вопрос о ее участии. А что погибли сами американцы…

Он умолк, Мраку почудилось, что Олег вроде бы слегка смутился. Чуть-чуть, но так давно не видел, чтобы Олег тушевался, что сразу же вцепился, как клещ в молодого зайца.

— Ну-ну?

— Мрак, это звучит жестоко, — наконец ответил Олег, — но это так: то были всего лишь солдаты. Не ученые, не инженеры, не изобретатели, не люди искусства. Просто люди, ничего не умевшие делать. Даже работать не умевшие и не желающие работать. Так что давай уж скажем честно: цивилизация ничего не потеряла от того, что количество таких людей уменьшилось. Один хороший инженер все-таки стоит ста хороших генералов. А уж про остальных офицеров или рядовых и вовсе молчу. Они для того и предназначены, чтобы вот так… Ну, ты понял.

Мрак процедил с отвращением:

— Калькулятор! Все рассчитал, кто сколько стоит. Эх, Олег… куда делись времена, когда я с топором, а ты с волшебным дрыном?

Олег ответил холодно, но Мраку почудилась глубоко запрятанная грусть:

— Не напоминай. Это бегство в детство, это слабость. Другим туда можно, нам — нельзя. Мы — сильные, Мрак. А это значит, ответственность на плечах у нас такая, что вот-вот хребет треснет. Но тащить надо. Кому много дано, с того много и спрашивается. Нам некогда просто посидеть и пивка попить, все мировые проблемы решаем! Думаешь, не понимаю, что это выглядит не только тяжко, но и скучно?.. То ли дело самому на скачущем коне да с длинным сверкающим мечом в грозно вздернутой длани!

Мрак шумно вздохнул, глаза мечтательно затуманились. Олег смотрел с горьким сочувствием. Мрак не дурак, но сознательно или бессознательно поставил барьер, ограждающий его психику. Скорее всего, бессознательно. Да, бессознательно, узнай Мрак о таком, сам постарался бы сломать барьер и… очутился бы перед той ужасающей бездной, в которую ежечасно смотрит он, Олег. А это бездна отчаяния и сомнений, когда приходится решать за других. Да не просто за других, за других и Мрак решает, а вот так: за целые страны, народы, религии, подвижку технологий, развитие каких-то идей, притормаживание других… И если приходится допускать вот до такого, как сейчас, когда произошла настоящая война, чуть ли не мировая, то это еще и признание, что где-то и в чем-то намного раньше прохлопал ушами, не учел каких-то тенденций, не сумел остановить вовремя, вот и выросло нечто уродливое, а при таких скоростях роста ничего не остается, как немедленная хирургическая операция, иначе осторожная и щадящая терапия может погубить всю цивилизацию.

Глава 5

Командующий ВВС США в Персидском заливе Фитцджеральд Моррисон вызвал наиболее доверенных летчиков, полковника Торстона и майора Уилкинса. С ними, тогда еще совсем молодыми асами, он сражался в этом же небе, когда Ирак вторгся в Кувейт и приходилось его защищать в знаменитой «Буре в пустыне», а затем тут же барражировали в небе, прикрывая сухопутные войска в операции «Шок и трепет».

Тогда все они были молодыми, нет, он и тогда уже был немолодым, но это не важно, они летали, прикрывали друг друга, спасали друг другу жизни, ибо держался упорный слух, что на стороне арабов будут русские летчики-добровольцы на своих знаменитых «МиГах» или «Су», а это настоящие противники…

Сейчас Торстон и Уилкинс стояли перед ним навытяжку, подчеркивая, что дружба дружбой, а перед боевым заданием они всего лишь его солдаты.

— Полковник Торстон, — проговорил Моррисон, — майор Уилкинс… Только вам я могу доверить самую большую тайну и только сейчас, ни минутой раньше. Однако никто не должен знать даже после выполнения вами задания. Вы поняли?

Они вытянулись всерьез, лица окаменели в ожидании.

— Вы знаете, что совершили арабы, — проговорил Моррисон с нажимом. — Началось с одиннадцатого сентября далекого 2001-го! Две башни Торгового Центра были символом нашей страны!.. И последние террористические акты по всей Америке… мы должны ответить адекватно! Ответить так, чтобы эти сволочи запомнили!

Их взгляды по-прежнему следили за ним с тем же немым вопросом. Разве нынешний ответный удар не адекватен подлому нападению войск Халифата? Разве это не полная расплата за все, за все?

— Нет, — ответил Моррисон, отвечая на немой вопрос. — Нет!.. Пропаганда — это одно, истина — другое. Мы знаем, что войну нам объявили не террористы. И даже не могучий Халифат. Войну нам объявил исламский мир…

Полковник Торстон осторожно прервал:

— Осмелюсь заметить, генерал Моррисон, мы выполним любой приказ. Нам не требуется обоснование. Мы — солдаты!

Майор Уилкинс кивнул:

— Мы солдаты.

— Я знаю, — тепло выдохнул Моррисон. Он обнял Торстона, потом Уилкинса. — Я знаю, но вы еще и друзья. Потому и сказал вам то, чего никому бы не сказал. Потому и выбрал для этой цели именно вас. Вы должны ударить в самое сердце исламской гадины!