«Если», 2007 № 02 - Журнал «Если»

Ближайший ко мне Агент слегка насторожился и наклонил голову в мою сторону, словно я напомнил ему о чем-то.

— Думаю, на сегодня с тебя хватит приключений, милая, — сказал я сестре, снова включая имплантант, лишь бы не видеть Агентов. — На один день достаточно, ладно? И не обращай внимания на Агентов. Я приехал за тобой. Я приехал отвезти тебя домой.

Она позволила отвести себя к машине, и я помог ей сесть. Она была бледна, растеряна, сломанная нога у нее сильно распухла. Я порадовался, что не забыл захватить для нее плед и термос с горячим какао, а также бутылку бренди.

Странное луноликое создание по имени Лили, человеческая душа в карикатурной оболочке, последовала за нами и теперь обеспокоенно глядела на Клариссу.

— С ней все будет хорошо? — спросила девушка. — Она вдруг стала такая странная. Что с ней случилось?

— С ней все будет хорошо. Она просто старая и очень устала, — отозвался я, закрывая дверцу со стороны Клариссы и обходя машину, чтобы сесть самому.

Я выключил имплантант, стирая Лили и огни и звуки Пиккадилли. В темном мертвом пространстве силуэтами маячили четыре Агента. Они сдвинулись ближе и теперь стояли в ряд. У меня возникло странное ощущение, что им тоже хотелось бы поехать с нами, хотелось бы, чтобы кто-нибудь приехал за ними с пледами, бренди и горячим какао.

Устроив сестру поудобнее, я повернул ключ в замке зажигания. Я собирался вести машину так, как всегда передвигалась она — не видя виртуальных машин. Я не любил так поступать. Я знал, сколь высокомерным это кажется виртуальцам и как они на нас негодуют (ведь именно этим мы, люди Извне, заслужили свою дурную славу), но слишком велик был риск сломать подвеску по дороге домой — только этого еще не хватало.

— Если подумать, мы не так уж друг от друга отличаемся, — некоторое время спустя сказала Клари. Имплантант у нее был отключен, она смотрела в окно на заброшенные улицы, такие же одинокие, как пустые каньоны на какой-нибудь безжизненной затерянной в космосе планете. — Вон там физический мир, вот это физическая материя. Но мы же не такие, верно? Мы — сумма мыслей и образов. Рябь на поверхности бытия.

— Выпей еще чуточку бренди, Клари, а потом откинь сиденье и постарайся заснуть. Домой мы попадем не скоро.

Кивнув, она плотнее завернулась в плед. Ее имплантант включился сам собой, и она увидела, как с визгом тормозов от нас уворачивается такси и услышала разъяренный гудок. На краткое время вокруг нее вновь возникла оживленная ночная жизнь виртуального города. Потом все исчезло.

— Точно такие же, — сонно сказала она. — Точно такие же, как огни на Пиккадилли-серкус.

Перевела с английского Анна КОМАРИНЕЦ

© Chris Beckett. The Perimeter. Piccadilly Circus. 2005. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's SF» в 2005 г.

КРИТИКА

Клоун сделал Раму

Виктор ПЕЛЕВИН. Ампир «В». ЭКСМО

После почти детективной истории с появлением на свет романа под названием не то «Empire V», не то «Ампир «В» можно уверенно констатировать: многолетний проект по созданию Самого Главного Клоуна завершен. Правда, книги Виктора Пелевина отличаются от скетчей Евгения Петросяна тем, что Петросян на фольклоре паразитирует, а Пелевин его создает. Обычно сразу же после выхода к читателю его романы растаскивают на цитаты, а шутки разбирает народ.

Самой популярной шуткой нового романа Виктора Олеговича стала, конечно же, многократно растиражированная фраза: «Единственная перспектива у продвинутого парня в этой стране — работать клоуном у пидорасов. Кто не хочет работать клоуном у пидорасов, будет работать пидорасом у клоунов».

За радостным хихиканьем горькую самоиронию автора цитаты оценили не все.

Нет, в самом деле — кем был для публики Пелевин все эти годы? В конце восьмидесятых — начале девяностых несостоявшийся выпускник Литинститута одним из первых понял, кто более наступающей матери-эпохе ценен. С клоунами в то время дело обстояло плохо. Это было время акынов, скальдов и пророков. Они витийствовали, прославляли и обличали — многословно и эпически хоронили эпоху. Не замечая очевидного: не то что смены — никакой твердой почвы за уходящей цивилизацией не просматривается. А в наступившую паузу безвременья оказались не у дел. В отличие от умного, ехидного и желчного клоуна по фамилии Пелевин.

Какое время — такие и песни. Вместо почвы — опилки. В буйные девяностые, когда людям было не до чтения и не до рефлексии, как обычно, важнейшим из искусств стал цирк. А там…

Каждый вечер на арене выступал Пелевин.

Клоуны бывают разные, и Пелевин не только и не столько смешил. Как и положено настоящему таланту, он доводил людей до слез, но слезы эти были самого разного толка. Плакали и от смеха, и от страха, и от презрения к себе. Достав из цилиндра кролика, Пелевин немедленно с той же артистической непринужденностью выворачивал наизнанку героев нашего времени, чтобы затем ткнуть зрителей в это неприглядное нутро и сорвать овации.

После того как «Чапаев и Пустота» и «Поколение Пи» стали главными книгами девяностых, сам Виктор Олегович получил полный карт-бланш.

Дело в том, что грустный клоун никогда не забывал, у кого он работает. Публику свою он не любил. От большинства зрителей его подташнивало, поэтому, получив маломальскую известность, он сразу же приступил к работе над главным, может быть, своим проектом.

Он начал делать Бестелесного Клоуна. Получившийся в итоге голем по имени «Писатель Пелевин» интриговал всех, потому как был Абсолютным Мифом. Он никогда не показывался на публике, но знал об этой публике все. Он не общался с журналистами, не сидел в телевизоре и не стоял у стола на фуршетах литературных премий. Его никто никогда не видел и не слышал, но непостижимым образом он видел и слышал всех. Не участвуя в окололитературной жизни, он не реагировал и на выкрики публики, даже если шумели из ВИП-ложи. Клоун не снисходил до полемики и дискуссии даже с особенно надоевшими крикунами, сводя счеты привычным образом — литературные критики с чуть измененными фамилиями становились персонажами пелевинских романов и радовались, что не угодили под серьезную раздачу, как знаменитый Ослик Семь Центов.

Пелевин нагнал вокруг себя столько тумана, настолько замистифицировал все и вся, что когда его новый роман упал, как Голубиная книга, из ниоткуда в Сеть, почти все решили, что имеют дело с очередной выходкой дерзкого клоуна. Многие даже обрадовались столь красивому пируэту.

Дело в том, что Главный Клоун в последнее время явственно стал уставать. Его кульбиты выполнялись не с блеском, а с кряхтением, шутки становились натужнее, а искрометность все больше сдавала позиции многословию и брюзжанию.