Возлюбленный мой - Дж. Уорд

Шагнув вперед, она посмотрела ему в лицо.

– Ты был отважнее, чем думаешь. – Она кивнула в сторону приюта. – Живя здесь, ты был отважнее, чем думаешь.

Джон был с этим не согласен, но не собирается оспаривать ее веру в него. Через мгновенье он протянул ей руку, и когда Хекс взяла ее, они вместе пошли к заднему входу. Вспышка, и вот они внутри.

Вот дерьмо, они пользовались все тем же очистителем для пола. С запахом кислотного лимона.

И планировка не изменилась. Это означало, что кабинет директора, как и прежде, располагался вниз по коридору, в передней части здания.

Джон направился вперед и, достигнув старой деревянной двери, снял рюкзак и повесил его на медную ручку.

– Что в нем?

Он поднял руку и потер большим пальцем указательный и безымянный.

– Деньги. С налета на…

Он кивнул.

– Подходящее место для них.

Джон повернулся и посмотрел через коридор туда, где располагался спальный корпус. Воспоминания забурлили в нем, а ноги, не дав ему задуматься, сами понесли туда, где он когда-то клал голову на подушку. Было так странно снова очутиться в приюте, вспоминая то чувство одиночества, страх и страдания из-за того, что он совершенно не похож на других – особенно на мальчишек своего возраста.

Это всегда хуже всего. Находиться в окружении тех, кто, вроде бы, совершенно такой же, как ты, но быть им абсолютно чужим.

Хекс следовала за Джоном по коридору, держась чуть позади.

Он шел, бесшумно переступая с носка на пятку, Хекс следовала его примеру, и они двигались по тихому коридору, словно два призрака. И пока они шли, она отметила, что хотя само здание было старым, внутри все было стерильно чисто, начиная с потертого линолеума, заканчивая высокими, окрашенными в бежевый цвет стенами и окнами со встроенной в стекла проволочной сеткой. Не было ни пыли, ни паутины, ни осколков или трещин в штукатурке.

Это давало надежду, что монахини и администрация присматривали за детьми с таким же вниманием.

Когда они с Джоном подошли к дверям, она почувствовала сны мальчишек, спавших за ними, трепет эмоций, что клокотали сквозь сон, щекоча ее симпатские рецепторы.

Джон просунул голову внутрь и посмотрел на тех, кто спал в комнате, в которой когда-то спал он сам, и она поняла, что снова нахмурилась.

Его эмоциональная сетка... ее словно накрыла тень. Параллельные, непересекаемые между собой линии, которые она ощущала и раньше, но сейчас они стали более чем очевидны.

Она никогда не чувствовала ничего подобного, ни у кого другого, и не могла найти этому объяснение... понимая, что Джон сам не осознает, что с ним происходит. По какой-то причине, это путешествие в прошлое вызывало некий разлом в его психике.

Как и некоторые другие вещи. Он похож на нее, потерянный и одинокий, ребенок, о котором заботились чужие ему люди из обязательств, а не из кровной любви.

В какой-то момент, Хекс подумала, что должна попросить его все это прекратить.  Она чувствовала, сколько сил у него отбирает путешествие в прошлое и сколько еще отберет. Но ее захватило то, что Джон показывал ей.

И не только потому, что, будучи симпатом, она кормилась эмоциями других.

Нет, она просто хотела узнать как можно больше об этом мужчине.

Пока он проверял спящих мальчишек, погрузившись мыслями в собственное прошлое, она внимательно изучала его сильный профиль, на который падал свет сенсорной лампы над дверью.

Когда она подняла руку и положила ладонь на его плечо, Джон слегка вздрогнул.

Хекс хотела сказать что-то, что-нибудь умное и доброе, связать вместе слова, которые достигли бы его души так же, как достигло ее души то, что показывал ей он. Однако в откровениях Джона было больше смелости, чем в том, что когда-либо осмеливалась показывать она сама, и в мире, полном потерь и жестокости, Джон разбивал ее гребаное сердце, показывая все это.

Джон был так одинок, и отголоски этой скорби убивали его. И все же он не собирался сдаваться, потому что обещал ей это.

Красивый синий взгляд встретился с ее, и, когда Джон наклонил голову в немом вопросе, она осознала, что в такие моменты слова не значат ни гроша.

Шагнув к его сильному телу, она обернула одну руку вокруг талии Джона, а другой обхватила его затылок, притягивая мужчину к себе.

Джон замешкался, а затем с готовностью потянулся к ней и обнял,  уткнувшись лицом ей в шею.

Хекс сжимала его в объятиях, делясь с ним своей силой, предоставляя ему убежище, которое была способна предложить. Они стояли, прижавшись друг к другу, и она заглядывала через его плечо в комнату, на маленькие темные головы на подушках.

В тишине, она чувствовала, как смешались прошлое и настоящее, но это – не более чем мираж. Невозможно утешить потерянного мальчишку, которым он снова стал сейчас.

Но в ее объятьях был взрослый мужчина.

Он был в ее руках, и на какое-то мгновение Хекс не сдержалась и представила, что никогда, ни за что на свете не отпустит его от себя.

Глава 37

Сидя в своей комнате, в особняке Рэтбунов, Грег Уинн, по идее, должен был чувствовать себя намного лучше, чем на самом деле. Несколько кадров душевного портрета в гостиной, снятых скрытой камерой, , пара снимков из полуночного парка, и Лос-Анджелесские боссы бьются в экстазе от предварительного материала и готовы незамедлительно пустить его в эфир. Дворецкий тоже вел себя прилежно и подписал все юридические документы, дающие разрешение на полный доступ к поместью.

Теперь его оператор мог залезть в каждую чертову дыру в этом проклятом доме и нашпиговать его камерами.

Но все же Грег не ощущал себя победителем. Да, его не отпускало предчувствие «что-то-здесь-не-так», прописавшееся где-то глубоко в животе, а в голове обосновалась напряженная боль, которая разливалась от основания черепа до самой лобной доли. Проблема заключалась в скрытой камере, которую они установили в коридоре особняка накануне вечером.

Тому, что поймал ее объектив, не было никакого рационального объяснения.

Какая ирония – «охотник за привидениями» нуждается в Адвиле[65] и таблетках от изжоги после столкновения с фигурой, которая растворилась в воздухе. Можно подумать, ему полагается быть вне себя от радости, ведь на этот раз ему не пришлось заставлять своего оператора подтасовывать кадры.

А что Стэн? Тот лишь пожимал плечами. О, он был уверен, что призрак настоящий, но это не беспокоило его ни в малейшей степени.

Хотя, этого парня можно привязать к железнодорожным путям, как в «Злоключениях Полины»[66], а он просто подумает – «Отлично, есть время немного вздремнуть, прежде чем меня размажут по земле».